Глава 2

Войдя в церковь, как всегда благоговейно остановилась на пороге и закрыла глаза. Дома я не слышала глас Господа, может, услышу его здесь?

Прошла в кабинку для исповеди, задернула шторку. Дверка тут же отодвинулась, и глубокий голос произнес:

– Что привело тебя, дочь моя?

– Грешна я, отец.

– Нет такого греха, который нельзя простить. Расскажи мне все, дочь моя.

И я рассказала. Как родители нарушили обещание, про своего жениха, про вероятность перехода в другую веру, про отъезд в Шотландию… Излила ему все свои обиды и сомнения. Ведь для этого сюда и пришла.

– Как вы думаете, отец, быть может, стоило все-таки уйти в монастырь, коли душа у меня к этому замужеству не лежит?

Священник помолчал немного, а потом спросил:

– А к служению Господу нашему у тебя лежит душа? Готова ты отказаться от всего мирского, от красивых платьев, вкусной еды, удобной постели, развлечений ради каждодневной молитвы в пять утра, узкой каменной кельи, колючего тонкого матраца и пустой похлебки? Ради колючей робы? Никаких балов, никаких книг, кроме священного писания, никакой семьи?

Я слушала пастора и понимала, что нет, не смогу. Слова про семью особенно повлияли на меня. Несмотря ни на что, я очень любила своих родителей, а Лиз тем более. Но решила все же уточнить.

– Семьи? Почему?

– Твоей семьей станут сестры во Христе, твоим отцом – Господь, а домом – монастырь. Другой семьи у тебя не будет. От всего мирского придется отказаться, даже от них.

– Нет, – помотала головой, – от них точно не смогу. Без развлечений – сложно, но можно. Без красивой одежды и вкусной еды – я неприхотлива и не избалована. Но я не готова отказаться от своей семьи даже ради Господа, да простит он меня, грешную, за такие слова.

– Господь не обидится на это, дитя мое. У каждого из нас свой путь. Бог каждому дает испытания по силам. И ты справишься.

– Вы советуете мне смириться?

– Смирение – добродетель, дочь моя. Не забывай об этом. Попробуй найти и хорошее. Твой будущий муж молод, смел и был бы довольно красив, если бы не шрам. Это твои слова. И если он истинный христианин, то не обидит тебя. Ты станешь ему хорошей женой, а он – твоей защитой и опорой.

– А если обидит?

– Как я уже сказал, у каждого свой путь. Если Господь даст тебе такой – пройди его с честью, и тебе воздастся в Царствии небесном.

– А если меня заставят принять другую веру?

– Какую бы веру ты ни приняла, Господь не оставит тебя, дочь моя. Он никогда не оставляет своих детей.

– Но Шотландия, отец…

– Да, это дикий край. Но поверь, там тоже живут хорошие люди. Если будешь очень стараться, то обязательно найдешь их. А сейчас иди, дочь моя, отпускаю тебе все грехи твои. Во имя Отца, Сына и Святого духа, аминь.

Из церкви вышла умиротворенной. Мятущаяся душа наконец нашла покой. Господь и правда не посылает нам испытаний, которые мы не можем пройти. А значит, такова моя судьба. Что ж, приму ее с честью. И буду надеяться, что будущий муж окажется действительно христианином. Я слышала много ужасных рассказов о горцах и их нравах. Они бьют своих жен, детей, они вспыльчивы, несдержанны, неумерены в еде и питье, ходят в этих своих жутких пледах, похожих на дамские юбки. Я даже слышала сплетни, будто под этими пледами у них ничего нет! Надеюсь, это все окажется неправдой. Или что мой муж окажется не таким. На ужине он не произвел впечатления человека, который способен поднять руку на женщину.

Не успела вернуться, как меня перехватила Лиз и увела к себе.

– Рассказывай, что сказал отец Роберт?

– Сказал, что мне надо смириться и найти хорошее в этом браке.

– И ты согласна?

– А у меня есть выбор? – Я встала. – Прости, Лиз, мне надо поговорить с родителями. Поболтаем позже.

– Конечно, иди.

Родителей нашла в гостиной. Как ни странно, отец был дома, хотя обычно в это время отсутствовал, проводя время с друзьями. Но сейчас они словно ждали моего возвращения. Может, так оно и было.

Когда я вошла в комнату, оба выжидательно уставились на меня.

– Мама, отец. – Остановилась на пороге, собираясь с духом. – Я приняла решение. – Казалось, они оба задержали дыхание. Оно и неудивительно: от моего ответа зависело слишком многое. – Я согласна на брак.

– Слава Господу, – выдохнула мама и перекрестилась, а отец лишь кивнул.

– Но прежде чем начать готовиться к свадьбе, я хочу еще раз увидеться с будущим мужем и поговорить наедине.

– Дочь! Это неприлично! Ты сошла с ума! – возмутилась мама.

– Это мое условие. Иначе в церкви я скажу «нет». Вы знаете, что будет в этом случае.

Мы все это знали – позор. Он ляжет пятном на всю семью, нас перестанут принимать в обществе, Лиз никогда не выйдет замуж, мы обе останемся старыми девами. Возможно, родители даже отрекутся от меня или от обеих. Но я готова была рискнуть.

– Ведь все равно выйду за него замуж, так какая разница? Я же прошу встречи не с другим мужчиной!

– Боже упаси! – Мама снова перекрестилась.

– Хорошо, – наконец сказал отец. – Я разрешу эту встречу, но ты поклянешься, что не откажешься от этого брака, не выкинешь что-нибудь и не сбежишь.

– Клянусь репутацией и будущим Элизабет. Даю слово.

– Будь по-твоему, наглая, несносная девчонка.

Слова отца были обидными, но он улыбался, а значит, буря миновала. Я же желала увидеться с женихом наедине по одной-единственной причине: хотела заглянуть ему в глаза и понять, что он скрывает. Я наконец поняла, чем было то, что я в них увидела: секрет. И мне надо узнать какой. До свадьбы. Ненавижу сюрпризы.

Чтобы выполнить мою просьбу, мама пригласила мистера Макгиллана на завтрак через пару дней под предлогом, что нам надо получше узнать друг друга. Как она потом рассказала, он долго отнекивался, но потом все же уступил напору и согласился. Я и не сомневалась – упорству моей матери позавидовал бы любой. Она добивалась успеха там, где другие терпели сокрушительное поражение. Отец в шутку рассказывал, что если бы не ее упорство, они бы, может, никогда и не поженились.

В день встречи я встала очень рано и принялась прихорашиваться. Хотелось произвести на жениха как можно более благоприятное впечатление, расположить к себе. Иначе я не узнаю, какую тайну он скрывает.

Вся семья уже сидела за столом, когда Карл доложил о приходе гостя. Завтракали мы на открытой веранде, на свежем воздухе. Отец встал навстречу гостю, мы же с Лиз выпрямились и опустили глаза. Нехорошо пялиться.

– Миледи, – мистер Макгиллан по очереди поцеловал нам руки, – рад видеть вас. Вы просто великолепны.

– Мы тоже рады видеть вас. Присоединяйтесь к нашей скромной трапезе.

Мама развлекала гостя, отец говорил с ним о политике, а мне кусок в горло не лез. Я мысленно прокручивала в голове разговор, свои вопросы, его ответы, и потому даже не заметила, что меня о чем-то спрашивают.

– Простите, мама, я отвлеклась, – смущенно улыбнулась.

– Я заметила, – мягко ответила она. – Так что, не хочешь прогуляться в саду? День сегодня замечательный.

– Да, пожалуй, – ответила я и встала.

– Мистер Макгиллан, не желаете сопроводить мою дочь?

Я лишь головой покачала. А жених, если и удивился подобному предложению, но ничем не выказал своих чувств, лишь встал, слегка поклонился моей матери и тут же присоединился ко мне, жестом приглашая на дорожку в сад.

Выдохнула и медленно пошла вперед. Надо собраться с мыслями и как-то начать разговор. Но меня опередили.

– Прекрасная погода, не правда ли? – спросил мужчина и посмотрел на меня в ожидании ответа.

– Да, действительно.

– Мисс Кэтрин… простите мне мое прошлое поведение тогда, в саду. Наверное, мы друг друга немного не поняли.

Мы подошли к резной скамейке и сели рядом. У меня была куча вопросов, но я сидела, сминая платок, и не могла вымолвить ни слова. Но надо было решаться, иначе все окажется бесполезным.

– Как раз об этом я и хотела поговорить. – Прямо взглянула на жениха. – Почему вы хотите на мне жениться?

Казалось, мой вопрос поставил его в тупик. Выглядел он весьма удивленным.

– А разве непонятно? – Я отрицательно покачала головой. – Вы молоды, – я фыркнула, – красивы, – ну да, конечно, Лиз куда красивей меня, – воспитанны, и за вами дают богатое приданое.

Ах, вот в чем дело. Ну конечно! Как я сразу не догадалась. Безвестному шотландскому – как его там? – не-дворянину наверняка нужно много денег, чтобы жить в своих диких горах. Выпрямилась.

– Спасибо, что ответили честно. У меня еще один вопрос, и после этого я больше не буду вам докучать.

– Какой же?

– Вы пресвитерианец?

– Католик. – Он склонил голову.

– И вы… заставите меня принять вашу веру? – почти прошептала.

– Это уже два вопроса, – ответил он насмешливо.

– Мне это очень важно.

Он немного помолчал, а потом все же ответил:

– Если ваша вера так важна для вас, я не буду настаивать, чтобы вы от нее отказывались. – Я облегченно выдохнула. – Но не стану скрывать – этого может потребовать церковь. Тут я, увы, бессилен, – развел он руками.

От этих слов в душе все перевернулось. Наверняка он захочет венчаться по католическому обряду, а их священники очень строго следуют законам церкви. Мне придется принять его веру. Это ранило больше всего. В чужой стране у меня осталась бы только она – вера. Но и ее у меня отнимут.

«Какую бы веру ты ни приняла, Господь не оставит тебя, дочь моя» – всплыли в голове слова отца Роберта. Я лишь надеялась, что он прав. И хотела верить, что за время, оставшееся до свадьбы, смогу смириться со своей судьбой.

– Спасибо, мистер Макгиллан, – присела в реверансе, а теперь, пожалуйста, простите меня, я хочу побыть одна.

Вопреки всем правилам этикета подобрала юбки и бросилась прочь бегом, не думая о том, что подумает жених. Мне и правда надо было побыть одной.

Забежав в комнату, бросилась на колени и стала истово молиться, прося Господа не оставить меня, помочь смириться. Слезы сами текли по щекам, и я даже не замечала их, пока вдруг передо мной не оказались мамины руки, в которых был зажат платок.

– Вытри слезы, дочь моя, и успокойся. Господь слышит все наши молитвы и не дает нам испытаний больше, чем мы способны вынести.

– То же мне сказал отец Роберт на исповеди, – всхлипнула я и села рядом с матерью.

– Вот видишь. Отец Роберт – мудрый человек.

– Но мистер Макгиллан хочет жениться на мне только из-за моего приданого!

– Послушай меня, детка, – мама повернулась ко мне и взяла меня за руки, – уж лучше пусть молодой человек женится на тебе из-за приданого, чем старик из-за твоего тела. – Я поморщилась от этих слов. – Да-да, дорогая, супружеский долг исполнять придется. И лучше делать это с таким, как он, – она кивнула в сторону окна, – чем со старым похотливым развратником. Уж поверь, приятного будет мало.

Я почувствовала, что щеки заалели. Мы с мамой всего раз говорили на эту тему, несколько лет назад, когда я впервые вышла в свет, но так как замуж так и не собралась, дальнейшие беседы сошли на нет. И сейчас было довольно неловко.

– Подумай над этим, – сказала мама и вышла.

А я бессильно упала на кровать и попыталась представить, что было бы, если бы ко мне посватался кто-то другой, какой-нибудь мерзкий старикашка. По телу прошла волна мурашек и холода. Мама права. Уж лучше так. Может, и вообще не придется ложиться с ним в постель, раз ему нужны только мои деньги.

Чувствуя себя полностью опустошенной, закрыла глаза и незаметно провалилась в сон. Мне снилось, что я в Шотландии, вокруг меня холмы, поросшие густой травой и лесом. Я пасу коров. Ногти сломаны, волосы забраны в небрежный пучок, одежда поношенная и рваная.

Проснулась от собственного крика. Надеюсь, это просто кошмар, и все не так. А вдруг сон вещий?

Следующие несколько дней тянулись пыткой. Отец готовил все документы для свадебной церемонии, и выяснилось, что необходимо приехать в католическую церковь, где мы будем венчаться. Было не по себе, но возражения не принимались.

На пороге чуть замешкалась, казалось, стоит ступить за порог – и меня тут же, сразу заставят принять католичество.

– Ну что же ты, Кэтрин, пойдем, нас ждут.

Отец решительно взял меня под локоть и увлек внутрь. Я даже зажмурилась, боясь открыть глаза, а когда распахнула, даже задохнулась от восторга. Я никогда не была до этого в католическом соборе, и потому шла за отцом, открыв рот. Насколько же все разительно отличалось от привычного. Я думала, стены будут давить, но нет, в соборе было много света, пылинки танцевали в разноцветных лучах, пробивавшихся сквозь витражные окна. Единственное, от чего по коже шли мурашки, – это взгляды святых с икон. Одни смотрели с теплотой, другие осуждающе. Возле них стояли зажженные свечи, бросая на лица пляшущие отблески, и те порой искажались в неверном свете и походили на лица грешников из ада. Неужели меня заставят молиться на это? Это же… богохульство.

Зябко передернула плечами и, глядя в пол, поспешила за отцом. Поднять глаза не смела, от лиц, смотревших на меня, было страшно, хотелось закрыть глаза. Но я пересилила себя и шагнула в боковой коридор, тихонько выдохнув.

Служитель проводил нас к скромной двери.

– Отец Мартин ждет вас, – сказал он, поклонился и словно растворился в воздухе.

Отец сжал мою руку, толкнул дверь, и мы оказались в небольшом кабинете. Вдоль стен стояли стеллажи. Книги были везде: на полках, на низенькой табуретке, на ступеньках лестницы, на столе. За столом сидел невысокий человек и что-то через лупу разглядывал в старинном на вид фолианте. Услышав шаги, поднял глаза и отложил книгу.

– А, вот и вы, граф Рамстер, очень приятно. А это, наверное, Кэти. Рад познакомиться, юная леди.

От приветливого голоса и искренней улыбки я немного расслабилась. Словно тетиву, которая была натянута внутри, отпустили.

Сделала реверанс, но священник махнул рукой.

– Мирские обычаи часто остаются за порогом этой обители Господа. – Он молитвенно сложил руки.

– Мы бы хотели знать, по какой причине нас вызвали.

– Конечно-конечно. – Священник указал на удобные кресла и сам сел в третье, когда мы расположились. – Дело вот в чем. Я получил документы на брак. Согласно доктринам, следует три раза провести оглашение. Но оно не может состояться, пока невеста не примет католическую веру, так как ее будущий муж католик.

Вот оно! Холодок пробежал по телу, сковывая руки и ноги.

– Но жених не возражает, если я сохраню свою веру, – бесцеремонно вмешалась, не дав отцу сказать и слова. Он посмотрел на меня очень выразительно, и я не сомневалась, что разговор об этом мне еще предстоит.

– Откуда же вам это известно, юная леди?

– Он сам мне сказал.

– Сам?

– Да. Меня очень волновал этот вопрос, я спросила, и он ответил, что не возражает, если я останусь протестанткой. Пожалуйста, отец, не заставляйте меня, – взмолилась, падая в ноги священнику.

Он положил руку мне на голову.

– Я вижу твою набожность, дитя мое. И я очень рад, что такая юная девушка так верна Господу. Но, к сожалению, тут я бессилен. Переход в католичество должен состояться. Для этого Кэтрин должна сдать экзамен по основным догматам, доказать, что она готова присоединиться к нам и войти в лоно нашей церкви. И это процесс небыстрый, мда.

Священник встал, подошел к одному из стеллажей и вытащил оттуда один за другим три толстенных тома.

– Это все Кэтрин должна выучить для экзамена. – Я удивленно округлила глаза и посмотрела на отца.

– Но… тут же масса информации.

– Увы, без экзамена брак состояться не может. Назначаю экзамен через четыре месяца.

– Но святой отец! Свадьба назначена через два!

– Через четыре месяца жду на экзамене. А после лично обвенчаю вашу дочь с ее женихом.

Священник передал отцу тома и сделал знак рукой, означающий, что мы свободны, а сам снова углубился в созерцание древнего фолианта.

Мы с отцом вышли из кабинета, и он посмотрел на меня беспомощно.

– Отец… Может, отменим свадьбу, пока не поздно? – прошептала. – Я не хочу становиться католичкой. Меня устраивает моя вера. Я…

– Замолчи, дочь. – Отец взял себя в руки и ответил резко, намекая, что не хочет ничего слышать. – Свадьба состоится. А теперь поехали домой. Тебе предстоит многое выучить, – кивнул на книги.

В карете ехали молча, каждый думал о своем. В мысли отца я заглянуть не могла, а свои метались, как стадо зайцев. С одной стороны, я получила отсрочку на целых два месяца, за которые может много чего случиться. А с другой, что бы я ни делала, смены веры не избежать. Со свадьбой я уже смирилась. Наверное, стоит еще раз съездить к отцу Роберту, поговорить, уже не на исповеди, а просто по душам.

Почти у самого дома появилась другая мысль: а что будет, если я не сдам экзамен? Свадьбу отложат?

– Отец, а что, если я не справлюсь? – показала на книги.

– Не знаю, но думаю, ничего хорошего. Возможно, позор ляжет на всю семью. Так что постарайся.

Об этом я не подумала. Если бы была предоставлена самой себе, решилась бы проверить. Но рисковать будущим Лиз не имела права. Вздохнула и кивнула.

Не успели мы вернуться, как мама и сестра тут же пришли выспрашивать.

– Ну что? – спросила мама. – О чем говорили?

– Кэти нужно будет сдать экзамен, перейти в католичество, и только после этого ее смогут обвенчать.

– Ну я это предполагала, все-таки они разной веры. И когда экзамен?

– Через четыре месяца, – устало ответил отец и опустился в любимое кресло?

– Через четыре? – в один голос воскликнули мама и сестра.

– Но как же торжество? – недоумевала одна.

– Но как же моя свадьба? – возмущалась другая.

– Молчать! – вдруг крикнул отец, и я вздрогнула. Это был второй раз в жизни, когда он повысил голос на нас. – Экзамен через четыре месяца, раньше не будет. Кэти должна будет его выдержать, и сразу после этого состоится свадьба. А ты, Лиз, потерпишь еще пару месяцев. Ты еще не достигла того возраста, когда два месяца так уж критичны.

Отец не посмотрел на меня, когда это говорил, но я поняла, что он имеет в виду. Что ж, я тут тоже не виновата. Сами выбрали мне мужа. Выбрали бы англичанина-протестанта – свадьба могла бы состояться хоть через месяц, а так… Пожала плечами.

Что ж, у меня есть время привыкнуть к мысли, что совсем скоро я буду молиться на какие-то картинки. Может, в Шотландии с этим будет не так строго? Все-таки дикий край, наверняка соборов там нет. Кто знает…