Наступили сумерки. В домах напротив горел тёплый желтый свет. Глядя на это, я испытываю умиротворение, потому что вечерами наша улица полна уюта и меланхоличностью. Если бы ещё на фоне играла Лана Дель рей… Порой у меня не получается думать, в буквальном смысле этого слова. Пустота в голове, я ты сказала, прозрачна, словно я только что появившийся на свет младенец. Иногда мне это нравится – не думать. Если не думаешь, значит, не переживаешь.

Спустившись с подоконника, я повернулась к двери, ручка которой дёрнулась. Пришла мама. Я знала, о чем пойдет речь, и была полностью к этому готова. Тем более мне незачем умалчивать правду, виновной я себя не считала. Я только дала сдачу.

Пристально пройдясь по мне взглядом, мама медленно подошла к кровати и присела. Она не выглядела рассерженной или разочарованной, скорее уставшей. Да, я очень проблемный ребёнок. Мне кажется, она тоже так думает, но не может сказать вслух.

Молчание затянулось. Наверное, ей требовалось обдумать свои слова и действия. Мама очень терпеливый человек. Каждая мать заботлива, но моя превосходит в этом плане всех. Она понимающая и сердце её полно сострадания. Жаль, ей не повезло в одном – со мной.

– Тебе уже все рассказали? – с какой-то тоской поинтересовалась я, взглянув через окно на потемневшее небо.

– Хочу услышать твою версию. Что произошло? – она ответила вопросом на вопрос, но этого было достаточно, чтобы всё понять.

– Ничего, просто Алиса и её подружки оскорбили нас с Майклом. Я дала сдачу. Драма, – с насмешкой объяснила я и опустила голову в пол.

Мама закивала головой, будто поддерживала мой проступок. На самом же деле, это всего-то привычка.

– Директор сказал, что ты облила их соком?

«Молодец, молодец!», – мелькнуло, словно вспышка, перед носом, и я растерянно похлопала ресницами.

– Мне кажется, у тебя сейчас сложный период в жизни. Экзамены, выпускной класс – все это на тебя влияет. Правда же?

«Нет».

– Надеюсь, скоро это пройдет, – мама улыбнулась так, как свойственно ей одной: с необъятной любовью.

Она не стала орать, она постаралась понять меня.

– Спасибо, мам… Я редко это говорю, но спасибо!

И я позволила обнять себя. Эти редкие, однако драгоценные мгновения я запираю в своём сердце. Возможно, сейчас самое время рассказать ей правду? Может, так мне будет лучше? Едва ли они упекут меня в психушку… Скорее попытаются исправить сбавившийся механизм в моей голове. Остаётся лишь гадать – и ничего больше. Потому что я не смогла признаться.

Расстроившись, я бросилась на кровать и подумала, что хотела бы вернуть в детство.

Однажды на мое седьмое Рождество папа сказал, что Санта Клаус – мой дедушка. Этой большой-маленькой ложью он сделал меня самым счастливым ребенком на планете. Представьте, что ваш дедушка Санта. Это ведь умереть как круто!

Когда мне было интересно, почему я его ни разу не видела, папа отвечал: «Он ведь Санта – занятой человек». Глупышка Аманда верила и хвасталась перед всеми, что её дед – сам Санта Клаус. Папа любил меня удивлять. Сколько выдуманных историй рассказывал он: где только не бывал мистер Ди – выдуманный супергерой отца. Мистер Ди бывал в Гималаях, в Бермудском треугольнике, где поборол большого сверхъестественного осьминога; на Альпах, на корабле злого пирата. Сколько воспоминаний, которые теперь всего-то картинки в голове. Родители всегда радовали меня. Не скупались и дарили самые лучшие игрушки. А что взамен получили они? Дочь – шизофреничку!

Мои воспоминания развеял шум, исходивший из улицы. Отогнав мысли прочь, я с любопытством выглянула во двор и с неожиданностью для себя заметила карабкающегося к моему окну Сэма. Мне давалось чуть меньше минуты на то, чтобы понять, рада ли я его появлению или мне пора вызывать полицию? Но стоило ему поднять голову вверх и улыбнуться, как я почувствовала заряд тока. Удивительно, он ведь мне совсем чужой, случайный знакомый, и тем не менее, при виде него мне трудно дышать.

Пока никто из соседей не заметил нас, я распахнула окно и помогла Сэму пролезть внутрь. Под впечатлением происходящего, он засмеялся. Его смех… такой красивый и жизнерадостный. Приставив к своим губам палец и прошипев «тс-с-с», я задёрнула шторы, понадеявшись, что мама ничего не слышала.

Сэм стянул с себя куртку.

– Здравствуй, Аманда, – улыбнулся он немного иначе и вновь, как в первый день нашего знакомства, прыгнул на кровать.

Убедившись, что мама ни о чем не подозревала, заперла дверь на замок и со спокойной душой обернулась к брюнету. От него пахло корицей, моей любимой!

– Нет, всё-таки у тебя какие-то проблемы. Ты не дружишь с дверями? – притворно возмутилась я, хотя сама рада, что Сэм не стал звонить в парадную дверь.

– Я подумал, что так будет проще.

– Ты странный.

– Ну, это как посмотреть. Классные носки, кстати, – кивнул он на мои ноги.

Я проследила за его взглядом и с ужасом для себя поняла, что стояла в разных парах.

– Спасибо, – проигнорировала его насмешку, сделав вид, будто так и задумано. – Зачем ты пришёл?

– К тебе.

Его ответ меня застал врасплох, ведь я спросила его о другом. Он наладил со мной зрительный контакт. Сколько же в нем уверенности…

– Точно, – пытаясь разорвать это странное магнитное поле, я перевела всё в шутку, – я и забыла, что ты сталкер.

Сэм тихо засмеялся, чуть наклонив голову назад. Я заметила у него родинку прямо на подбородке. Тяжело не пялиться на человека, когда он безумно красив, как Сэм. У него даже ресницы гуще и длиннее, чем у любой модели.

– Ладно, – шумно сглотнула я, и Сэм вопросительно дернул бровью.

– Что?

– Я дам тебе шанс узнать меня поближе.

Брюнет растянул уголки губ в довольной улыбке. Он вдруг перестал быть самоуверенным и смущённо отвёл взор в сторону, кажется, собираясь с мыслями. Неужели Сэм не ожидал подобного ответа? Или я повела себя легкомысленно?

Я испугалась, что испортила впечатление о себе и нервно поправила волосы за плечи, а тот в свою очередь потянулся к башенке коробок из-под дисков.

– Любишь смотреть фильмы? – внимательно изучая каждый, спросил Сэм.

– Скорее люблю пересматривать то, что уже видела.

– Правда? И тебе не надоедает?

В отрицании я покачала головой.

– Что ж, давай пересмотрим что-нибудь вместе?

Ни один мускул на его лице не дрогнул, он говорил со всей серьёзностью. Это странно, учитывая, что фильмы я смотрю только в одном жанре – мелодрамы.

– Ты пожалеешь об этом.

Сэм ухмыльнулся, оставив мой комментарий без внимания, и подошёл к компьютеру.

– Как насчёт этого? – протянул мне коробку в руку брюнет.

Его выбор потряс меня ещё больше.

– Но… почему именно «Приведение»? – искренне не понимала я.

Может, ему нравится Деми Мур?

– А что, хочешь что-нибудь другое?

– Нет, – остановила его я, коснувшись тёплой ладони. Сэм застыл, не отрывая глаз с наших рук. – Просто это мой любимый фильм.

Это не могло быть совпадением или случайностью. Как он мог выбрать именно его?

– Теперь и мой тоже, – сказал Сэм интонацией, из-за которой я вся покрылась мурашками.

Он совсем близко, настолько, что его дыхание обжигало мои губы.

«Наверное, сегодня он меня поцелует», – наваждением кружилась в мыслях. Я вдруг осознала, что сама бы этого хотела. Интересно, что я почувствую в тот момент?

Но Сэм внезапно отдалился, и мне стало пусто на душе. Это совсем не то, что я себе представляла. Почувствовав себя дурой, я села на изножье кровати и молча ждала, пока парень загрузит фильм.

– Забавно, что ты, мальчик, собираешься смотреть сопливую мелодраму.

– А что, по-вашему, мы не люди? Нам тоже иногда хочется посмотреть что-то без кишков и сальных шуток, – вскинул брови тот, и я задумалась.

Любопытно, все парни мыслят, как Сэм или он такой один? А Майкл стал бы смотреть мелодраму, попроси я его? Ну, впрочем, Майк на вид мягкосердечный, а вот за других парней из нашей школы я не поручаюсь. Они с удовольствием сходят на «Ходячих мертвецов».

– Что-нибудь принести поесть? – поинтересовалась я.

Сэм отказался от закусок, поэтому мы приступили к фильму Расстояние между нашими руками не больше десяти сантиметров. Брюнет успел подметить, что главного героя тоже зовут Сэм, после чего мы обменялись улыбками. Как и должно было быть, в конце фильма я разревелась. Сэм позволил себе приобнять меня и даже протереть слезу со щеки. И почему я ничего ему не сказала, не возразила?..

– Ты в порядке?

Мне так часто задают этот вопрос, что готовый ответ висит на кончике языка, однако сейчас, рядом с этим человеком, я впервые хотела сказать правду. Дело не только в фильме. Я заплакала, потому что устала притворяться.

– Я боюсь, – прошептала я, опустив подбородок в пол.

– Боишься чего? Приведений?

– Я боюсь тебе доверять. То, что я хочу сказать, очень важно для меня, Сэм. Тебе можно верить?

– Да, – его игривость тут же спала.

Есть вероятность, что я совершаю ошибку, но как же мне не терпелось открыться ему. Прошло много времени прежде, чем я смогла набраться храбрости для откровенности.

– Я больна… У меня шизофрения.

– Что?

– Сейчас я не шучу. Сегодня ночью я чуть было не умерла, представляешь? Меня хотели задушить! – поддавшись эмоциям, я задрожала голосом и спрятала лицо в ладонях, вновь заливаясь слезами.

Каждое мною выговоренное слово, как кинжал в сердце.

– Кто? Кто это хотел сделать? – мне мерещится или он вправду переживал?..

– Галлюцинация! Сэм, мне чертовски страшно! Сегодня я действительно могла умереть!

Парень взял меня за руку, крепко сжав её, как бы говоря, что он рядом. Не в физическом плане. Он разговаривал со мной без слов, я видела разные чувства в его глазах. А время застыло.

– Твои родители знают? – спросил тот, но я промолчала. Он догадался, что нет. – Почему ты не расскажешь им об этом? Это ведь не шутки!

– Не хочу пугать их, – убрала руку я, понимая, что вновь раздражаюсь.

Меньше всего на свете мне хотелось навредить ему. Трепет потихоньку исчезал, и на замену пришла угрюмость.

– Хочешь знать, что я об этом думаю? Ты обязана сказать все своим родителям, какая бы реакция после этого бы не последовала. Аманда, ты погубишь себя молчанием.

Осознавая его правоту, мне хотелось разреветься, однако я пересилила себя.

– Я скажу, только не сейчас…

– Если ты ищешь подходящий момент, то знай, он никогда не наступит. Это только оправдание.

– Тебе не понять моих страхов, – поджала губы в невидимую полосу я. – Ты не знаешь, какого жить с галлюцинациями. Я будто сижу на пороховой бочке. И ты не понимаешь, как тяжело оставаться нормальной, если в самом деле всё наоборот. От меня все отвернутся, Сэм. Отправят в психушку.

– Неправда. Тебе помогут, выпишут лекарства и ты добьёшься ремиссии, – Сэм звучал чересчур оптимистично. Я не разделяла его мыслей.

– Говорю тебе, они упекут меня в стационар, где я проведу всю оставшуюся жизнь в четырёх стенах!

Сэм хотел было в очередной раз протестовать, увы ему помешали приближавшиеся голоса. Черт, это мама с папой, и кажется, они шли сюда.

С каждым шагом они ближе и ближе. В груди что-то кольнуло, скорее всего страх, после чего я схватила парня за плечи, ведя его к окну. Слава Богу, тот не сопротивлялся.

– Снова прогоняешь меня? – цокнул он, закатив глаза.

Я бросила ему куртку и открыла окно, не реагируя на брошенную реплику.

– Это для твоего же блага, верь мне!

– Ты очень милая, поэтому я тебя прощаю.

Он только что сделал мне комплимент?

– Сэм, помнишь? – на миг посерьёзнела я, оперевшись руками о подоконник. – Никто не должен знать о моей болячке.

– Я же обещал, – зарекся он, с осторожностью спускаясь вниз.

– Спасибо.

– Сэм Гилмор к вашим услугам!

Я улыбнулась напоследок и собиралась было отойти от окна, как вдруг Сэм сорвался вниз и шлёпнулся на сухой бордюр. Я аж зажмурилась в испуге, осознавая, что сердце ушло в пятки. Судя по ужасному грохоту, ему хорошенько досталось.

– Сэм! Ты жив?! – заволновавшись, крикнула я, пытаясь разглядеть парня в полумраке.

Несколько секунд молчания были длиною в вечность.

– Жив… – послышался севший его голос, и я облегченно вздохнула.

Думаю, с ним все будет в порядке.

Ко мне постучались. Я подбежала к двери, впустив в комнату недоуменный родителей. Шоу начинается.

– В чем дело? Почему ты заперлась? – требовательно спросил папа, осматривая комнату, разыскивая что-то или кого-то.

Но он опоздал лишь на шестьдесят секунд.

– Уже ничего. Что не так? Зачем вы пришли? Что-то случилось?

Мама виновато нахмурилась, пока папа играл в Шерлока Холмса. Мое шестое чувство подсказывало, что сейчас я заработаю новые проблемы. Наверняка папа узнал о моем отстранении.

– Нам нужно поговорить с тобой, Аманда, – отец сел на край кровати.

– Мы хотим отправить тебя к тёте Эмме, – добавила мама, перебив отца.

Я в ступоре раскрыла рот.

– Зачем? Мне и здесь хорошо!

– Так будет лучше для тебя, дорогая…

– Лучше для меня или для вас?! Если я вам надоела, так скажите мне это прямо, а не высылайте к тете, как ненужную мебель!

– Что ты такое говоришь? Мы тебя любим и всегда будем любить! – обиделась мама.

Они в ожидании моей реакции замолчали. А чего они хотели от меня? Они думали, в честь этой новости я запущу фейерверки? Мне просто больно, что они отправляют меня в другой город. Зачем? Эти родственники не смогут вытерпеть меня, они спятят. Я всем только мешаю! Это лишний раз доказывает, что расскажи я им правду о своём диагнозе, меня сошлют.

– Вы сможете меня отправить туда только через мой труп!

Я в слезах выбежала из комнаты, сгорая от злости. Моя голова гудела от метавшихся в разные стороны, подобно летучим мышам, мыслей. Неожиданно меня сбила с ног глухая боль в затылке. Словно кто-то замахнулся деревянной дубинкой. Картинка перед глазами поплыла, а колени подкосились.

– Аманда! – эхом донеслось до моих ушей.

Последнее, что я видела, это подбежавших ко мне родителей. А затем удар. Падение. Темнота.