Заворачиваю влево, где предположительно должна располагаться открытая поляна со срубленными хвойными деревьями. Стая ворон уже кружатся прямо над моей головой подобно вихрю, уничтожающему все на своём пути, цепляясь за волосы, превратив мой аккуратный хвостик, как бы иронично не звучало, в воронье гнездо. Но тут мне улыбнулась удача – поляна прямо по курсу. Я делаю рывок и ускоряюсь, создавая небольшую дистанцию между мной и обезумевшими птицами, после чего с рывком отталкиваюсь от земли, делаю кувырок и приземляюсь на корточки всем телом к стае бешеных чёрных птиц. Те хотят налететь на меня, покалечить, но их ждёт огромное разочарование, поскольку я, затаив дыхание, вытягиваю руки перед собой и во весь голос кричу:

– Кориум вартос!

Волна ветра сбивает всех ворон, отчего они отлетают на пару сантиметров, интенсивно работая крыльями, а затем их тело поедает золотисто-красное пламя; и птицы перед моими выпученными от давления глазами с криком обращаются в пепел, который развеивается по ветру и, словно снег, ссыпется на землю.

В ушах гудит и все ещё слышится карканье… Ничего не понимаю. Что только что произошло?.. Мои глаза тупо уставились на жёлтую траву под ногами, а в висках бешено стучит кровь, не позволяя мне мыслить трезво. Сердце судорожно колотит, будто во мне двигатель самой быстрой машины в мире, и кто-то специально нажимает на газ. Черт возьми, то, что случилось – быль?! Мне ведь не приснился кошмар?

Ни с того ни с сего стая огромных ворон налетела на меня и хотела прикончить… Тут я вспоминаю о своей руке, повернув к ней голову, и замечаю, как по ней течёт струя алой жидкости. Дерьмо! Царапина не такая уж большая, но довольно глубокая. Надо срочно её обработать. Приведя дыхание в обычное состояние, я встаю в полный рост, чуть не потеряв равновесие, и хватаюсь за голову. Волосы подверглись вандализму, а мое тело, можно сказать, террору. Впервые наблюдаю за тем, чтобы живность желала моей смерти. Ну, не считая оборотня. Сесилия никогда не зарекалась о таком явлении, даже во время моей, скажем так, стажировки ведьмы.

– Ох, моя голова… – застонала я, обернувшись всем телом за спину, чтобы убраться из этого ужаса и поскорее забыть об этой утренней пробежке, как о кошмаре.

Поляна с прахом «черной» стаи осталась позади, а я все ближе и ближе к аллее, ведущей к старой водонапорной башне. Если пойти так, то можно выйти прямо к городской больнице, где когда-то в детстве мне вырезали гланды. Вспомню – и тотчас мурашки по рукам и ногам пробегают.

Мои царапины зудят, кровоточат, доставляют дискомфорт в виде неприятных ощущений. Что за странные пташки, хуже Россомахи!

В Салли Хилл несколько месяцев было все спокойно, и я не допущу, чтобы мир и покой в городе нарушился. Больше никакого кровопролития!

Заслонив рукой ветки дерева, делаю шаг и оказываюсь прямо на аллее, полной листьев и запахов гари, будто кто-то недавно разводил здесь костёр. Деревья сбрасывают с себя «жёлтую шубу», отчего, если поднять голову, можно застать цветной снегопад, который вместо того, чтобы таять, просто высыхает и со временем обращается в ничто. Завораживающая картина…

Перед глазами все ещё страшные глаза-пуговицы воронов, угрожающее смотревших на меня. Их карканье раздаётся эхом, от которого незамедлительно на конечностях встают дыбом волосы. Б-р-р, ну и жуть! В этом обязательно нужно разобраться, ибо…

– Помогите… – вдруг слышу я изо спины.

Резко останавливаюсь и разворачиваюсь лицом к умоляющему голосу. Глаза мигом полезли на лоб. Я стою не в силах сделать и шагу, потому что все мои мышцы парализовало, а челюсть приоткрылась, не издавая звуков.

В нескольких метрах стоит полуживой парень, лет двадцати пяти. На нем белая майка, заляпанная кровью и грязью, разорванные джинсы и кеды. Кожа лица болезненная – бледно-жёлтая: видно, как ручьями течёт пот со лба, а губы совсем бледные, почти прозрачные. Темные отросшие завитки волос неаккуратно уложены, большие глаза, как видится, дёргаются, а острый кончик нос побагровел. Незнакомец дрожит, будто только вылез из холодильника и еле держится на ногах. Боже…

Пришелец вяло тянет ко мне руку, отчего я, испугавшись, делаю шаг назад, и тогда тот, обессиленный, падает на колени, держась конечностью за грудь.

– Помо… ги… мне, – отрывисто повторяется парень, склонив голову к земле.

В горле образовался комок. Я подозрительно оглядываю его с ног до головы, пытаясь собрать пазлы в одно целое. Боюсь ли я его? Ничуть. Я боюсь другого, например, связано ли его появление с нападением на меня птиц? Этот город научил меня кое-чему: случайности здесь вовсе не случайны.

Делаю шаг навстречу, но тут же прерываю свой пыл, когда неизвестный поднимает на меня свои глаза – желто-зеленые, почти неоновые. Черт возьми… он не человек! Вмиг мои руки нацелились в его сторону, а сама я встаю в боевую стойку, сдвинув брови к переносице.

– Кто ты такой? – властно потребовала я представиться шатену.

– Помоги мне… – прохрипел он снова, оставив мой приказ без внимания.

Я решаюсь подойти ближе, при этом испепеляя существо взглядом.

– Повторяюсь: кто ты такой?!

Парень начал влажно кашлять, упав на локти. Он издаёт мерзкие звуки, словно его сейчас стошнит собственными внутренностями, и, судя по его внешнему виду, это вполне возможно. Ну и ну… Только сейчас замечаю огромную рану на его левом плече. Кажется, его кто-то ранил ножом или топором, но суть в том, что рана очень серьезная. Она даже загноилась…

Неизвестный, изгибаясь, выкашивает какую-то слизь из своего рта, привлекая моё внимание, которое сейчас ничуть не сконцентрированное на чём-либо. Сегодня я рассеяна.

Его рвёт и рвёт, безостановочно. Слизь желеобразная, грязно-желтого оттенка, слегка прозрачная. Сперва я подумала, что это мокрота, но нет… Это совсем далеко от мокроты. Наконец, незнакомец сплевывает остатки слизи и поднимает на меня своё страшно измученное лицо. По его подбородку стекает рвота, разбиваясь о землю, отчего я скорчила брезгливую гримасу и отвела взгляд. Что за ужас… Сглатываю слюну, слегка приоткрыв рот.

– Меня зовут… зовут… – и его вновь начинает трясти и рвать.

Он весь скрючивается и падает на левое плечо, не переставая блевать слизью. Не в силах больше стоять без дела, я подбегаю к нему и сажусь на корточки. Он весь перепачканный, от него несет рвотой и кровью, и от омерзения я резко спрятала свои руки. Мне честно хочется ему помочь, но что я могу? Равновесие не позволяет вмешиваться в подобные вещи. Черт.

– Чем мне тебе помочь? – в панике спросила я, бегая глазами по его болезненному виду.

Он не может ответить мне, потому что задыхается собственной рвотой. Капилляры в глазах полопались, а от давления на его лбу и шее раздулись голубовато-синие вены, напоминавшие мне почему-то реки. В некоторых местах на коже видна шерсть. Черт, это реально шерсть. Он оборотень. Что же с ним такое приключилось? Я мигом вспоминаю свои приступы рвоты кровью, но здесь совсем другая ситуация. С оборотнями такое быть не может!

Тем временем, пока я летаю в раздумьях, незнакомец падает на спину и выплёвывает слизь, отчего я мгновенно отползла в сторону, чтобы не дай Бог эта гадость не добралась до меня. Фу! Он тяжело и судорожно дышит, сглатывая комок в горле. По нему видно, что кончина его близка.

– Меня зовут… Джонатан, я… – тут он замолчал, и мне подумалось, что его сейчас вновь затошнит, однако… – Я не могу… Жиз… Жизель Ког… – неожиданно он начинает плакать и скулить. – Убей меня. Пожалуйста, убей… меня. Я больше так не могу… не могу! Я устал! Не могу…

Шестерёнки в голове заели. Кто такая эта Жизель Ког? Что с этим парнем? Господи, сколько вопросов и как обычно ни одного ответа.

– Как мне тебе помочь? Я помогу, правда, – заверила я, проникшись сочувствием.

Понятия не имею, что происходит, но Джонатан сильно страдает. Возможно, смерть для него – это лучший подарок.

– Просто убей меня. Этим ты мне очень поможешь… Пожа… луйста…

Прикусив нижнюю губу, я покорно прикрываю веки в знак согласия, не желая смотреть на происходящее. Наверное, так будет лучше и правильней. В животе отдало острой болью, однако я стерпела, сжимая холодные потные ладони. Прошептав под нос заклинание, я раскрываю кулак и хмурю брови, чувствуя потоки магии по всему телу. Зеленые линии проходят по моим конверсиям, освещая тьму, творя магию… Джонатан издал слабый стон, и в это мгновение я стиснула зубы, отгоняя неприятные мысли, а затем наступила тишина. И только шелест листьев нарушает это странное молчание.

Нехотя распахнув веки, я вижу перед собой труп измученного оборотня, который страдал необычной болезнью. Кто он? Как здесь очутился? Связана ли с ним стая ворон? О ком он говорил? Ни на что у меня не было ответов. Его глаза так и остались открыты, и в них навеки запечатались страдания. Успокаивая вой в груди, я слегка касаюсь ладонью до его темных бровей и медленно провожу руку вниз, прикрыв раз и навсегда волчьи глаза. Вокруг рвотной слизи и трупа Джонатана собрались мухи, а зловонный запах пробирает аж до костей. Время остановилось. До меня доносится пение птиц и прочие шумы… Лес отныне хранит ещё одну тайну.

* * *

Громкий смех за стенкой не давал ему возможности погрузиться в сладкий сон. Эта попсовая музыка, звон тарелок, крики и гвалт… Господи, на дворе около двух часов ночи, а эти придурки и не думают расходиться. От безысходности, Билл ударяет кулаком о матрас и прячет свою голову под тяжелую подушку, набитую гусиными перьями, надеясь, что теперь сможет наконец-то уснуть, ведь день был просто сумасшедшим! Ха, ничего подобного. Кажется, подобный шум и глухота не скроет. Он переворачивается на спину и выпускает протяженный стон, полный негодования и злости. Вот бы сейчас оказаться дома… В своей уютной комнате, с большой кроватью и тренажёрным залом. Повара наготовили бы целую кучу вкусностей, а по телеку показывали бы футбол. Марго рядом… Она, как обычно, вытянет во всю длину свои привлекательные ноги, скрестит их и начнёт поливать грязью любимый вид спорта Билла, называя футбол «жестокой игрой для парней с избытком ума, но не мышц», после чего бы брюнет принялся спорить с красноголовой и разгорелся бы пожар. Чтобы успокоить непоколебимую девушку, Хопёр схватил бы её за подбородок и грубовато поцеловал, приведя её в ступор. Да, именно так все бы и было… Прекрасные мечты брюнета вмиг рассеиваются по вине громкого визга смеющейся девушки из соседней комнаты. Увы, Билл далеко от Салли Хилл, от своей красноголовой ведьмы, от дома и отца. Общежитие – самое отстойное место на земле, заключил он вердикт. Даже в Марианской впадине лучше, чем здесь.

– Как же они достали, – вздохнул сосед по комнате Хофера, который спит на верхнем этаже двухъярусной деревянной, вдобавок скрипучей кровати.

Трой, парень с белой гривой на голове, коричневыми очками (по возможности он носит линзы) и худощавым телосложением поворачивается на бок и сверлит взглядом стену с плакатами физических формул, а рядом плакаты с топ-моделями, за которыми и доносится нервирующая какофония.

– Серьезно, когда они захлопнутся? Ещё немного и я… – Билл прикусил язык, чуть было не сказав «превращусь в оборотня», – сойду с ума!

– Бро, подобное происходит здесь почти каждый день. Нам повезло, что эти гниды не такие, как Боб и Хьюго. Эти малые те ещё обдолбыши!

Дослушав замечание белобрысого соседа, что ничуть не похож на Генри (Генри, по словам Хофера, заменить никто не в силах), Билл театрально закатил глаза и прислушался к разговору за стенкой. «Надо взять на заметку и сказать отцу, чтобы он занялся этой дырой. Пожалели деньги на чертовы стены!», – разозлился оборотень, негромко фыркнув.

Кто-то предлагает посмотреть фильм, а другие требуют танцев. Девушки. И что им на месте не сидится?

Только Хофер хотел встать с постели и наведаться к наглецам, как в эту секунду звенит его мобильный. Он вытягивается, тянет руку к тумбочке со всяким барахлом под названием «конспекты» и, прищурив от яркого света карие глаза, открыл сообщение. Пронзающий свет экрана охватил его лицо, которое на минуту сморщилось от резкой вспышки мобильника. Билл искренне удивился тому факту, что Марго написала смс в столь поздний час. Обычно она забрасывает его сообщениями либо ранним утром, когда та отправляется в «Старый гном», либо вечером, когда у брюнета заканчиваются лекции. Чаще всего она пишет что-то вроде «ты ещё жив?», «тебя уже исключили?», «что, уже успел насмотреться на симпатичных девчонок?». Такие комментарии смешат Хофера и он ещё больше начинает тосковать по Марго. Видно, сейчас она пишет неспроста…

Марго: Случилось кое-что странное. Не мог бы ты приехать на выходные в Салли Хилл?

В груди оборотня сразу дало жаром, а смех за стеной, наконец-то, перестал ему докучать. Все будто исчезло.

Билл: Что стряслось?

Узнав о приключениях ведьмы, ему пришлось долго думать перед тем, как принять важное решение. В голове мелькают слова «стая ворон», «раненый оборотень». Ясно одно единственное: чтобы это ни было, Марго нужна помощь. И Хофер не бросит свою спутницу в такое смутное время. Забавно! А когда время в Салли Хилл смутным не было? Отложив сотовый в сторону, брюнет укрылся одеялом и прикрыл веки, повернувшись лицом к стене. Кровь стучала по вискам, а трепет перед завтрашним днём нарушал покой Билла больше, чем шумные соседи, обожающие устраивать вечеринки в будние дни.

– Заткнулись всё-таки! Я думал, придётся отрезать себе уши, – обрадовался Трой, приняв удобное положение для сна.

И вправду. Стало тише, намного. Теперь каждый мог отдохнуть от тяжёлого продуктивного дня. Веки брюнета потяжелели, и постепенно он терялся в собственных мыслях, не переставая бубнить любимое имя из пяти букв. Билл Хофер засыпает…