Не нужно описывать, как они потащились обратно по ущелью. Это было очень тяжело, но, как ни странно, ребята чувствовали себя бодрее. Пришло второе дыхание, а слово «ужин» всех окрылило.
Когда мы впервые открыли Нарнию год назад – или тысячу лет назад, неважно, – ведь это Люси открыла ее первая и никто из нас ей не поверил. Знаю, я был хуже всех. И все-таки она оказалась права. Не лучше ли на этот раз ей поверить?
как было бы ужасно, если бы в один прекрасный день в нашем собственном мире, дома, люди начали бы становиться дикими внутри, как здесь звери, а выглядели бы ещё как люди, и невозможно было бы отличить, кто из них кто
Беда всех девчонок, – сказал Эдмунд Питеру и гному, – что они никогда не могут удержать в голове карту.
– Это потому, что у нас головы не пустые, – отозвалась Люси.
Нет, не то, – отвечала Сьюзен. – Красное, там, повыше – над зубцом.
У гнома вытянулось лицо. «Больше похоже на вишню, чем на яблоко», – прошептал он, но вслух ничего не сказал.
Я не думаю, что Эдмунд имел бы хоть малейший шанс, сражайся он с Трамом двадцать четыре часа назад. Однако нарнийский воздух действовал на него с их появления на острове, в нём проснулись все прежние битвы, рука и пальцы обрели прежнее искусство. Он снова был король Эдмунд.