Цитаты из книг автора «Клайв Льюис»

Первым ехал лорд Перидан на гнедом коне, и в руке у него было знамя – алый лев на зелёном поле. Шаста сразу узнал этого льва. За ним следовали король Эдмунд и светловолосая девушка с очень весёлым лицом; на плече у неё был лук, на голове – шлем, у пояса – колчан, полный стрел

– Может, ты передумаешь? – спросила подруга. – Ты же видела, какой он большой человек! – Он гнусный холуй, – сказала Аравита. – Я скорее выйду за конюха, чем за него. Прощай. Да, наряды у тебя очень хорошие. И дворец лучше некуда. Ты будешь счастливо жить – но я так жить не хочу. Закрой калитку потише.

– Стар-ро, как мир! – прокаркал ворон. – Недаром говорится: «В берлоге не побываешь – медведя не узнаешь». – Вот именно, – сказал один из гномов. – И ещё: «Вместе не поживёшь, друг друга не поймёшь».

– А всё-таки, – сказала она наконец, – зачем нам ехать вместе? Ведь нас скорее заметят. – Нет, – сказал Игого, а Уинни его поддержала: – Поедем вместе, поедем! Я буду меньше бояться. Я и дороги толком не знаю. Такой замечательный конь, куда умнее меня.

– Как тебе сказать, – отвечал конь, прожёвывая траву. – Конечно, свободные говорящие звери красть не должны, но это… Мы с тобой бежали из плена, мы – в чужой земле, деньги – наша добыча. И потом, без них не прокормишься. Насколько мне известно, вы, люди, не едите травы и овса. – Не едим. – А ты пробовал? – Да, бывало. Нет, не могу. И ты бы не мог на моём месте. – Странные вы твари, – заметил конь.

Надо заметить, что дядя Эндрью воспринимал по-своему всё, что мы сейчас описали, – совсем не так, как Фрэнк и дети. То, что ты видишь и слышишь, в некоторой степени зависит от того, каков ты сам.

– Овёс? – сказала лошадь, прядая ушами. – Да, что-то такое помню. И ещё… Ты сидел сзади на ящике, а я тащила и тебя, и ящик. Бегала-то я. – Ну, летом, ладно, – сказал Фрэнк. – Ты тянешь, я себе сижу. А зимой? Когда ноги как ледышки? Ты бегаешь, тебе что, а я? И нос замёрзнет, и щёки, и рукой не шевельнуть, вожжи не удержишь. – Там было плохо, – сказала лошадь. – Камни, трава не растёт.

– Ты что? – сказал кебмен. – Меня не признала? А кто тебя чистил? Кто кормил, а? Кто попону надевал, когда холодно? Ну, не ждал я от тебя! – Минутку, минутку… – проговорила лошадь. – Дайте подумать. Да, ты привязывал ко мне сзади какой-то тяжёлый ящик и гнал меня куда-то, и я бежала, а ящик очень грохотал… – Зарабатывали мы с тобой, – сказал кебмен. – Жить-то надо и тебе и мне. Без работы да без кнута ни стойла бы не было, ни корма, ни сена, ни овса. Любила ты овёс, если я мог его купить, тут ничего не скажешь.

– Создания, обретшие речь, я поручаю вас друг другу, – продолжал могучий и радостный голос. – Я отдаю вам навеки землю Нарнии. Я отдаю вам леса, и плоды, и реки. Я отдаю вам звёзды и самого себя. Отдаю я и тех, кто остался бессловесным. Будьте добры к ним, но не поступайтесь своим даром и не возвращайтесь на их пути. От них я взял вас, к ним вы можете вернуться. Тогда вы станете много хуже, чем они.

Лев ходил взад и вперёд по новому миру и пел новую песню. Она была и мягче, и торжественней той, которой он создал звёзды и солнце, она струилась, и из-под лап его словно струились зелёные потоки. Это росла трава.