– На север, в столицу местного царства, – пыталась обрисовать ситуацию предводительница. – Изумруды на этой планете тоже не валяются под ногами… Мы попытаемся выкрасть камешек из сокровищницы царя.

Я про себя отметил, что воровать плохо, но также молча оправдался, мол, царь не обеднеет, а спасение планеты перевешивает наш грех.

Не знаю, о чем думали остальные, но ни Павел, ни сама Марго не критиковали моральную сторону нашего предприятия. Мы больше не трепали языком попусту, а только шли, шли, шли…

К вечеру добрались до леса. Мы пробирались сквозь густой, но мягкий подлесок, а высоко над головой смыкались кронами в сплошной темно-синеватый ковер необычные деревья-исполины. За густой щит листьев почти не просвечивало вечернее светило странной планеты. Все меня в ней удивляло: болото, лес, розоватый ручеек, птицы в разноцветную крапинку пели, словно скребли по жести напильником…

Мы так намаялись, что без дозорных повалились на сине-фиолетовую траву и отлично вплетали земной храп и сопение в музыку, птиц-напильников. Только Мерлина заткнули пробкой в кувшине.

«Погоня устала не меньше нашего, – оправдывались в беспечности остатки растворяющегося во сне сознания. – Найти в таком лесу и днем попробуй, а тут ночью…»

Еще успел услышать собственный храп и окончательно провалился в сон.

Утро разбудило оглушительным скрежетом летучих напильников. Тут уж было не до сна. Есть нечего, и мы, под урчание желудков и проклятия голодного Мерлина шли дальше, к укрывшейся за густыми лесами столице далекого от родины царства.

«За тридевять земель…» – мелькнула ассоциация с детскими сказками и растворилась в бесконечной монотонности шагов.

Весь день топали по лесу, окрасили одежду в сине-сиреневый цвет сока местного растительного мира, даже кожа немного посинела, но старания оказались не напрасными – добрались до опушки дремучего леса. Дальше начались поля, возделанные хозяевами планеты.

Среди полей стояли деревеньки землеробов. В первой попавшейся, почти копии наших сел, мы решили заночевать.

Когда подошли к сиреневому срубу на околице поселения, то не придумали ничего лучшего, чем постучать по вселенским законам в дверь.

Изнутри что-то ответили. Я использовал щепотку порошка, и мы поняли: входите. Волшебное средство заменяло переводчика безотказно.

Местные жители внешне почти не отличались от нас, но их кожа и волосы, как вся местная природа, отражали преимущественно цвета сине-фиолетового спектра. Только ни мы, ни хозяева ветхого домика не мучились расизмом и очень быстро подружились.

Гостеприимные хозяева поставили на стол фиолетовое вино и закуски, а мы платили за угощения сказочными рассказами о бегстве из Кощеева царства.

О сердцееде знали и здесь и искренне сочувствовали нашим неудачам, радовались успехам. А когда, в доказательство волшебных баек, выволокли из кувшина Мерлина, то крестьянский сынок, лет семи по нашим меркам, не сдержал возмущения к злому волшебнику и накрутил ему уши. Так что, после стараний Марго и мальчишки, два лопуха по краям пакостной головки приобрели цвета местной флоры и фауны.

До поздней ночи вели беседы. Мы много узнали о местном царе, природе и сине-фиолетовом народе. Я вспоминал наших крестьян и не замечал большой разницы.

«Бесконечно далекие миры, а как схожи люди? Только разные светила окрасили по-разному кожу, но не души!»

Приблизительно под такие выводы утонул в фиолетовом сне. А утро снова началось оглушающим скрежетом домашней птицы. Кого не могла принять душа на планете, так это пернатых. Их песенки пробирали до печенок. Птичий концерт отбил охоту нежиться, и мы, слегка перекусив, покинули деревню под утренние песни крылатых напильников.

Уже днем пыльная дорога привела нас в маленький городок на берегу розовой реки.

Здесь мы уговорили капитана баржи, груженной зерном и лесом, взять нас на борт. Наконец ноги перестали гудеть от непрерывной ходьбы, а мы отрабатывали путешествие тем, что изредка подталкивали деревянное судно к фарватеру. Так, почти без труда и забот, сама река несла в столицу царства.

С каждой милей нарастало влияние цивилизации: островки леса встречались все реже и меньших размеров, ухоженные поля и поселки уходили за горизонт, все чаще миновали портовые городки. На третий день река внесла баржу в шумный и огромный город Караган, столицу царства.

Маргарита беспокоилась о погоне, и мы прямо с пристани отправились во дворец Атоши шестого, последнего царя династии Атошей.

Пришлось щедро жечь пыль мечтаний, пока ублажили всех придворных, но в итоге мы вошли в огромный тронный зал.

– Волшебники Земли, – объявил министр церемоний.

– Подойдите, приказал грузный старик с высокого трона, – Никогда не слышал о вашем царстве. Оно далеко?

– Так далеко, что и не рассказать, – ответила за всех Марго.

– Если ваша родина столь необычно далека, то и фокусы должны оказаться занимательными… Показывайте.

И Марго показала, что она и без Коррактора первоклассная волшебница. Она угостила царя сотворенным из воздуха краснобоким яблоком.

Земной плод мигом захрустел под пухлыми щеками Атоши шестого:

– У-у-у! – только и мог восхищенно оценить угощение.

Затем любимая кудесница выхватила из дымки моего порошка бокал искрящегося пенящегося, напитка.

– Шампанское, – объявила она.

Монарх почему-то полностью доверился нашей предводительнице и, не дав ей отпить глоток, лил шипучее вино в охочую до вкуснятины глотку, блаженно жмуря глаза.

– Разве это чудеса? – сипел противный простуженный голос из глубины зала, и мы увидели преследователей.

К нам, нагло расталкивая плечами толпу придворных, шла шестерка колдунов.

– Хотите удивить? – царь, на поклон-согласие колдунов, небрежным жестом разрешил им вступить в необычный конкурс магов. – Действуйте.

Предводитель шестерки щелкнул пальцами и в его руках появился поднос с фруктами и винами. Колдун передал поднос слуге, а тот поставил сработанное волшебником чудо на столик перед Атошей.

– 0-о-о? – оценили его глаза.

– Мм-м! – удовлетворенно мычал туго набитый рот. Мы рисковали оказаться в тени, но Марго быстро взяла «вожжи» в руки. Она вытащила Мерлина и протянула царю: – Вот злой маг… Атоша отпрянул в глубь трона.

– Не беспокойтесь, великий царь, – успокоила Марго. – Его ядовитые зубы вырваны.

Мерлин шипел, извивался, пытался цапнуть Марго за руку.

– Лишь не имеющий зла на сердце может накрутить уши черного мага, – объявила она и утихомирила бунт Мерлина привычным способом.

– Попробуйте, – обратилась к колдунам, но те в страхе отшатнулись от неслыханного предложения.

– Дарю эту безобидную игрушку вам, великий царь, – она протянула извивающегося Мерлина владыке Карагана, – Не опасайтесь, вы ведь не таите на нас зла? Крутите кровопийце уши. Вы и не представляете, сколько он крови пустил, сколько невинных душ загубил.

– Как он забавно пищит и пучит глаза?! – забавлялся ушами новой игрушки избалованный правитель. – Как необычно, экзотично, мило?! Не грех похвастать даже перед богатыми царями Бахрама и Лукойла… Просите любую награду.

– Надеюсь, ушастая мерзость стоит одного из изумрудов в вашей сокровищнице?

Царь облегченно вздохнул, что сможет проявить щедрость и верность своему слову за смехотворную плату. Он щелкнул пальцами в сторону министра финансов:

– Принесите крупный изумруд, – однако даже всемогущий царь решил ограничить свою щедрость. – Карат на пятьдесят или шестьдесят.

Минут через пять, пока Атоша шестой забавлялся с лопоухой игрушкой, министр подал на тарелочке с черным бархатом крупный изумруд.

– Такой годится? – спросил царь.

– Ваша щедрость превзошла наши ожидания, – ответила Марго и взяла зеленый камешек с подноса.

Царю понравился ответ – он расцвел широкой улыбкой. В глубине зала злорадно посмеивались колдуны. Мы понимали, что нас защищают лишь воины и волшебники Атоши, но время аудиенции не безгранично, мы скоро окажемся наедине с колдунами Темного Мира.

– Напоследок, великий царь, – вновь что-то задумала изобретательная Маргарита. – Покажу еще один фокус.

Маргарита поклонилась царю, щелкнула шипящего Мерлина по носу и стрельнула смешливыми искорками прекрасных глаз в замершего противника. Пока лица колдунов искажала беспомощность и злоба, она пустила пыль волшебного порошка над Коррактором и изумрудом.

Дым завертелся плотным кольцом вокруг меня, моей милой и Павла, а когда рассеялся, то мы оказались в зале кристаллов.

– Я думаю, – сразу разъяснила ситуацию предводительница. – У нас в запасе около часа. За это время снарядим прибор возврата и улетим домой.

Павел почти всегда и почти все воспринимал молча, безгранично доверяя сестре.

Я, как всегда, наивно волновался: – Прибор сложно собирать?

– Сборка проста, только потребуются сложные составляющие. Кристалл и изумруд у нас есть, а еще необходима волшебная палочка.

Печать придурковатости на моем лице требовала разъяснений.

– Я видела ее в подвале в зале волшебных образцов. Пошли быстрее.

Замок Мерлина совсем опустел. Колдуны застряли на сиреневой планете, а Мерлин, там же, работает игрушкой Атоши. Если колдуны сначала вызволят своего хозяина, то у нас большой запас времени. А если нет?

По дороге заглянули в кабинет Мерлина. Камин потух, на пыльном столе хозяйничали тараканы, толстые стены веяли холодом, с потолка свисала паутина. Если сердце замка остановилось, то и везде, теперь мы были уверены, никого нет. Дальше шли быстро, без опаски, гулким эхом разгоняя обнаглевших крыс.

Заветная дверь тяжело подалась, и первой впорхнула в подвальную кладовую Марго.

– Вот она, на месте! – волшебница сорвала со стены полуметровую палочку. Дрожь в руках и голосе выдавали, что и она волнуется.

Я не представлял, как можно палочку и два камня скомпоновать в одно изделие. Правда Марго не смущал мой дилетантский пессимизм, и она приступила к работе.

Сначала на концах палочки выросли буравчики – ничего удивительного после моих приключений – и Марго начала медленно, с трудом вкручивать палочку в украденный у колдунов кристалл. Когда она взялась за изумруд, двери загудели от ударов.

– Успеем? – прорвалась смесь трусости и надежд у меня и Павла.

– Должны, – пыталась успокоить себя и нас Маргарита, но и в ее глазах мелькали искорки неуверенности.

Тяжелая дверь трещала, петли шевелились, пытаясь вырваться из стен. В дубовую преграду настойчиво лупили чем-то массивным и кричали о весьма коротком, но неприятном будущем.

Сердце соскользнуло в пятки, но любовь творит чудеса – сорвал волшебный меч и приготовился дорого отдать жизнь за свою милую, хоть на миг защитить ее от всех мерзостей Темного Мира.

Я обернулся: Павел томился безысходным ожиданием, а Марго настойчиво буравила изумруд.

Дверь сорвалась, и я взмахнул свистяще-острой сверкающей сталью. Желчно-злобные твари остановило новое препятствие. Но вскоре у них появились ломики, мечи, дубины – и штурм повторялся. Меч не зря хранился в тайной сокровищнице, он рассекал ломики и дубины, как масло, а мечи не выдерживали больше двух или трех ударов.

Колдуны опять отступили, потеряв оружие и чью-то мертвенно-бледную кисть в луже темной крови. Не успел просмаковать победу, как стены замка затряслись от странного звериного рыка.

«Что это?» – терялся в догадках и ужаснулся, когда увидел зверя.

В широкий дверной проем втискивалось огромное бочкообразное тело о трех змеиных головах.

«Змей Горыныч, из сказок», – мгновенно определил класс и подвид летучего пресмыкающегося и нервно хохотнул.

Змеюка выпустила струю пламени, но она пролетела под потолком.

– Ты так?! – зачем-то крикнул я и завертел мечом.

Головы легко слетели со змеиных шей, но толстый зад упрямо процарапывался когтистыми лапами в помещение. И, наверное, уже проскользнул бы к нам, не зацепись кожистым крылом об остаток завесы в стене.

Ненадолго, всего на несколько секунд, отвлекся от агонии, так мне тогда казалось, трехголового ящера. Марго по-прежнему мудрила с изумрудом. Павел пробовал в руках, как оружие, обломок ломика, а колдуны подозрительно усмехались из-за поверженного мной чудовища.

Но не долго терялся в догадках – бок опалила струя коптящего пламени. Я взглянул на, наконец протиснувшегося в проем зверя: змеиные головы на шеях быстро формировались, а центральная вытягивала раздвоенный язычок и готовилась пустить новую порцию огня.

Сказки не врали, но обещали счастливый конец. Я опять опустил меч, но он безрезультатно соскользнул со стальной чешуи. Новые головы не брал даже меч-кладенец, только заставил зубастую пасть закашляться и пустить маленькое облачко вонючей копоти.

Колдуны глушили уши победным визгом и радостно прыгали за спиной змея.

Близкая победа врагов и мне казалась неоспоримой, но обреченность рассеяла остатки страха. Хотелось последние мгновения прожить достойно, не ударив в грязь лицом перед любимой, и я во всю работал мечем. Головы Горыныча упорно не хотели расставаться с туловищем, но зато чихали и вместо смертельного пламени загадили помещение омерзительным дымом.

Зверюга, разуверившись в действенности своих огнеметов, пыталась цапнуть острыми и длинными зубами.

«Все, – решил я. – Теперь уж действительно конец».

Не успел просмаковать мрачную оценку будущего, как в меня сзади уцепились руки и потащили вглубь зала. Неуклюжий монстр, переваливаясь с одной когтистой лапы на другую и скользя на них, медленно, но неукротимо волочился за нами.

– Получилось, – узнал взволнованный и родной голос из-за спины.

Я оглянулся: Марго вращала похожим на скипетр своим изделием.

– Прижмись, поближе.

Что-что, а такое приказание выполнил с удовольствием.

Сердце любимой часто и сильно стучало.

«Волнуется, тоже не уверена в своем приборе».

Как ни странно, но я был счастлив. Колдуны, Горыныч, неиспытанное средство спасения, ничто не могло испортить радужный настрой. Ведь Марго рядом, прижимает одной рукой к себе – беспокоится обо мне, пытается вытащить из Темного Мира. Что может быть лучше, если любимый человек рядом и неподдельно волнуется за тебя?

Самодельный скипетр вращался в поднятой над головами руке. Грани кристаллов отсвечивали белыми и зелеными лучиками. Постепенно лучи усилились и слились в один светло-изумрудный источник. Его мощь неизвестно чем питалась, не отражением же блеклых факелов. Свет стал нестерпимо ярким, даже Горыныч прикрыл свои головы кожистым крылом. Затем и я зажмурился, но зеленый свет сочился даже сквозь веки, и, вдруг, стало темно.

Я открыл глаза: мы очутились в моей кухне.

– Сюда колдуны не запрыгнут?

– Не беспокойся, без кристалла они прыгнут не дальше, чем в окошко замка.

– Значит, сейчас расставаться? – вспомнил старые предупреждения Марго, и в сердце защемила огромная заноза.

– Да, каждому отмерено свое тысячелетие, – она печально улыбнулась. – Жаль расставаться с настоящими друзьями… еще никто, до тебя, не защищал меня от дракона… словно принцессу из сказки.

Маргарита оплела шею нежными длинными пальцами. Я провалился в дурман ее глаз.

– Прощай, милый…

И наши уста слились в бесконечном пьянящем поцелуе. Планета закачалась, я сам не знал где я. А когда открыл глаза, то никого рядом не было, только губы еще помнили вкус поцелуя…

А дальше сказка кончилась. Радио подсказало, что еще не завершило свой бег воскресенье. После встречи с колдуном в пивной шел всего третий день на Земле. Как изменчиво время? Века спрессовались так, что легко вмещаются в дни. Размышления вели в тупик, и я, чтобы не ломать без толку голову, пошел в постель отдыхать перед рабочей неделей. Да, чудеса приказали долго жить. Что значат воспоминания об изменчивом ходе времени, когда из жизни ушла Любовь?

«Неужели я так перебрал в пивной, что Марго, Мерлин и все остальное лишь бред белой горячки?»

Что-то подобное еще долго беспокоило душу, пока калейдоскоп пережитого не отразился в сумбурном сне. Кощей требовал сердце, Мерлин и колдуны гнались среди туч на Змее Горыныче, а Марго дарила сладкие, бесконечно долгие поцелуи…

Утром совсем серо и буднично захрипело радио, рассказало абсолютно непримечательные новости. Я, почти разуверившись в реальности своих недавних приключений, собрался на работу.

Ничего не хотелось, душу жрала пустота. Никогда не было так плохо, жизнь потеряла всякий смысл. «Почему?» – копался назойливый червячок в глубине опустошенного духа. «Я ее никогда не увижу!» – кричал единственный ответ. «Но еще в пятницу я о ней слыхом не слыхивал… Всего лишь в пятницу. Прошли чуть больше двух местных суток и целая вечность».

«Маргарита уже проявляла нежность, казалось, оставался всего шаг до ответной любви. Шаг к счастью обернулся бесконечной пропастью, вакуумом, пустотой, с которой жить невозможно…»

Так не хотелось идти на работу, начинать бессмысленную нудную обязаловку сначала, что едва тащил ноги. На работу опоздал минут на сорок, а такого со мной еще не случалось.

– Привет, Антон, – встретил товарищ, такой же, как и я, конструктор. – Что случилось, перебрал наверно?

– Нет, век не пил.

– Конечно век, если со дня рождения Феди, с последней пятницы, прошел век.

– Ты уж поверь, – печально махнул рукой. – Даже не век, а вечность.

Приятель не стал спорить:

– Вечность, так вечность… и часть ее, с самого утра, мучает телефон, требует тебя.

– Кто, кто звонил?! – предчувствие сильно стучало в груди.

– Не нервничай, не начальство, – ехидничал приятель. – Назвалась ведьмой. Странную пассию завел? Впрочем, – подытожил он. – Куда ни плюнь – кругом одни ведьмы.

– Как, как ее зовут?!

– Марго. Только не тряси плечо – руку оторвешь.

– Давно звонила?

–Минут пять прошло… Сказала, что больше звонить не будет.

Сердце оборвалось, так защемило внутри, что даже застонал.

– Придет, не волнуйся, говорила, что сама придет.

– Скоро?

– Кто ее знает, ведьму?

Я спрятался в свое стойло-кульман и симулировал работу. Голова не соображала, где установить шпильку или болт, а об узлах и не говорю. После перепоя со мной такое часто случалось, но потом всегда подгонял работу, и начальство глядело сквозь пальцы на утренний перегар, как и на сегодняшнее опоздание.

«Когда же она придет?» – на разные лады свербела только одна мысль.

Когда моя милая ведьма впорхнула в двери, то на всех повеяло силой волшебных чар. Все, словно завороженные, буравили оценивающими взглядами изумительную красавицу. Бесстыдная откровенность глаз, несомненно, протерла бы платье до дыр, но мы вышли, от греха подальше, в коридор.

– Ты осталась в моем веке? Как узнала телефон и адрес? – посыпались вопросы, но не дал ей ответить: – Как я рад тебя видеть!

– И я, – просто, без кокетства, призналась Марго. – Как тебе удалось заворожить ведьму?

– Может быть… порошок? – после небольшой заминки признался Маргарите и показал остаток пыли в пузырьке.

– Ах, негодник, – засмеялась моя милая. – Не пожалел волшебной силы.

– На что мне чудеса без любви? Я люблю тебя, – наконец решил признаться. – Безумно, до смерти влюблен.

– Я знаю, я сама тебя заворожила… еще тогда, в средневековье.

Она опять превратила прекрасные глазищи в омуты, как тогда, у костра инквизиции, и я захлебнулся в потоке любви. Наши уста слились, а коридор исчез вместе с удивленными лицами сотрудников, застрявших в дверях, самим проектным бюро и всем городом. Мир исчез, растворенный в безграничном, слившемся воедино чувстве…