Глава 7. Профессиональное снаряжение

– А я тебе говорю, что ты способен на большее. С твоим-то восприятием обелискового поля! Серёга, перестань кичиться и спорить. Почему мне тебя приходится уговаривать, как девочку.

– Не нужно меня уговаривать, я просто говорю, что мы уже попробовали твой подход, давай попробуем мой.

Мы с Потаниным часто спорим, по любому поводу. В этот раз мы схлестнулись в неравном бою, в котором он начинал меня побеждать.

После того, как я стал постоянным членом Дамаска, мои боевые задания стали чаще, и, что естественно, я стал больше встречаться с реальной опасностью и воздействием поля от настоящих бойцов противоположного лагеря, а не ботов в части. И то, что я встречал в бою значительно отличалось от любых, даже самых сложных тренировочных программ. Человеческий ум и смекалка привносят невероятное разнообразие в мою работу – создаваемые противником плетения, были такими изощрёнными, что мне приходилось изрядно потрудиться над ними, прежде чем обезвредить. Их распутывание занимало гораздо дольше времени, что быстро тратило мои силы во время вылазок. Кроме того, чем дольше я распутывал направленные в мой отряд потоки, тем больше возрастала вероятность потери концентрации во время работы над сложными узлами.

– Не забывай о своём основном преимуществе, твоё восприятие – твоя сила. Пользуйся этим на полную катушку, не пытайся повторять за другими барьерами.

– Но, кажется, что их действия более отчётливые и не содержат тех сложностей, с которыми сталкиваюсь я. Они остаются в реальном мире, а я попадаю в свой воображаемый. Может, всё-таки стоит попробовать стандартные техники?

– Нет, нет и ещё раз нет! Вполне вероятно, что сейчас такие как ты настолько редки как раз из-за стандартных техник! Мы все привыкли читать и учить именно так, как написали первые испытатели. Именно они создали эту догму, а наша задача эту догму опровергнуть. У тебя уникальный шанс стать лучшим среди подобных, а ты хочешь остаться серым ничтожеством.

– Как будто это что-то плохое.

Тем не менее, я послушался доктора и вновь приготовился к очередному испытанию. Потанин специально для меня разработал очень сложный алгоритм плетения, но сделал его максимально безобидным, чтобы в ходе экспериментов, мы не разнесли его лабораторию. Его подход заключался в том, чтобы навертеть мне как можно больше узлов в плетение и заставить меня возиться с ними часами. Не могу сказать, что мне это не помогало, концентрация на выполняемых действиях действительно значительно улучшилась, но у меня создавалось впечатление, что мы топчемся на месте. Казалось, что мы с доктором чего-то не учли и этот нюанс не давал мне преодолеть очередную ступень в изучении плетений.

Распутав очередной клубок, я свалился на кресло без сил. В висках стучала кровь, лоб покрылся потом, а в глазах потемнело от напряжения.

– Нда-с, вот незадача. Давай ещё раз прокрутим всё и повторим все действия, которые ты выполняешь во время распутывания.

– Док, я не знаю, как ещё объяснить. Кажется, что нужно пробовать что-то новое. Последний узел я распутывал минут пятнадцать, устал так, что ноги подкашиваются.

– На какие операции уходит времени уходит больше всего сил и времени, как думаешь?

– Во-первых, больше всего мне приходится тратить сил на то, чтобы не отвлекаться от плетения. Если я начинаю смотреть по сторонам, меня почти сразу вышибает из состояния стазиса (так мы с доком окрестили моё состояние во время работы с потоком). Во-вторых, значительную часть времени мне приходится разминать пальцы рук, согревать или остужать, в зависимости от типа плетения. Мне становится физически больно, когда я касаюсь силовых линий определённого типа. В-третьих, …

– Погоди-ка, постой. Тебе физически больно трогать воображаемые линии? Почему ты раньше не говорил об этом?!

– Ну мы же не заходили раньше настолько далеко. Я не придал этому значение.

Потанин резко встал и начал расхаживать по комнате. Он схватил меня за руки, осмотрел пальцы, ладони и начал что-то бормотать себе под нос. Потом, он хохотнул и выбежал из кабинета. Я остался на кресле, не понимая, что мне делать дальше, решил, что самое время просто отдохнуть, откинулся на спинку и тут же провалился в сон.

***

– Сссссергеееей.

Голос доносился откуда-то из-за стены. Я стоял в своей комнате, у себя дома и не мог понять, что происходит. Комната ничуть не изменилась с того самого дня, когда в него прилетел снаряд, но я там и не был с того самого случая.

– Сссссергеееей. Иди обедать. Варвара, иди позови своего брата. 

– Вот ещё, сам припрётся.

Голос мамы и сестры! Мама зовёт меня вниз, но я почему-то стою на месте в холодном поту и не могу пошевелиться. Я знаю, что сейчас произойдёт, но ничего не могу сделать. Я пытаюсь заставить себя двинуться с места, но ноги не слушаются. Руки сжимают какой-то свёрток бумаги, кажется, письмо. Да, точно, это письмо. Затем, я услышал звонок во входную дверь – видимо, из магазина вернулся отец. И закричал.

– Мама, Варвара, Папа, бегите!

Мой крик заглушило грохотом от влетевшего на кухню снаряда, взрыв, последовавший за ним, и ударная волна швырнули меня об стену.

***

Я резко проснулся от того, что кто-то сильно тряс меня за плечо. Сон улетучился, и я не мог вспомнить, что там увидел. Глаза почему-то были мокрыми, я резко протёр их руками и посмотрел на Потанина. Тот перестал меня трясти и довольно ухмылялся, держа в руках какие-то перчатки и махая ими перед моим лицом. Кажется, он не заметил моей реакции после сна.

– Ты не поверишь, что я придумал! Серёга, я гений!

– Не томи, выкладывай.

– Я не понимаю, как ты сам до этого не додумался. Ты говорил, что в процессе стазиса ничем не отличаешься от материального воплощения. То есть, одет также, как до стазиса, руки те же, ноги в ботинках.

– И что? К чему ты ведёшь?

– И то! Одевай перчатки, я позаимствовал их у лаборатории полевых испытаний. Они термоустойчивые, неплохо держат и холод, и жар. Специально разработали для работы с отработанными материалами.

– И всё? Просто перчатки?! Сомневаюсь, что это поможет.

– А ты пробовал?

Я задумался. Начал прокручивать в голове все свои тренировки и вылазки и понял, что я действительно, всегда работал с обелисковым полем голыми руками. Даже зимой я не носил ни перчаток, ни рукавиц, поскольку в них было неудобно работать с потоком.

– Ну давай попробуем.

Я натянул термоперчатки на руки. Они оказались довольно удобными, не стесняли движения и не болтались на пальцах. Материал был достаточно тонким, чтобы я мог свободно оперировать небольшими объектами. Доктор уже заряжал новый алгоритм.

– Я подредактировал немного программу, оставил только молекулярное воздействие. Тока и кинетики не будет. Готов?

– Да, давай.

Гриша запустил алгоритм, кинебот немного задумался, после чего отправил в меня очередной пучок энергии. Я сконцентрировался на пучке, понял, что вошёл в стазис и потянулся к силовым линиям запущенного в меня плетения. На удивление, я не почувствовал никаких негативных последствий от использования перчаток. Дело действительно пошло быстрее, я мог свободно работать руками, удерживая нити, которые влияли на нагрев частиц пыли в воздухе. Спустя пару минут, я уже освободил большую часть пучка, немного повозился с парой узлов и отправил оставшуюся энергию в поглощающую панель неподалёку.  Забавно, но перчатки в материальном мире действительно помогли добиться желаемого в стазисе. Я стоял обрадованный и ошеломлённый новым открытием. Потанин сразу всё понял, когда я вышел из стазиса в гораздо лучшем состоянии, чем до этого.

– Док… Получается, что теперь мы можем сделать перчатки всем барьерам и это облегчит нам всем работу с потоками.

– Я же говорил, что физиологически и физически вы никак не отличаетесь друг от друга. Более того, другие барьеры тоже жаловались на покалывание в пальцах, сведённые руки от холода и ожоги после работы с особо тяжёлыми потоками. Просто никто не додумался до простой истины, что вы совершаете действия с потоками по-настоящему, это не просто плод вашего воображения, а скорее всего, реальные физические действия, которые не регистрируются обычными способами в нашей реальности. Осмелюсь предположить, что ваше ментальное состояние – плод работы вашего мозга. Скорее всего, психокинетики, посредством задействования новых нейронных связей, образовавшихся от обелисковых полей, могут переходить по проекциям нашего одиннадцатимерного пространства. Точнее – попадать на конкретную проекцию работы с потоками. Квантовая физика, едрить колотить, на нашей стороне.

– Григорий, это просто бомба! Теперь нужно придумать всепоглощающие перчатки, чтобы можно было справиться с любым типом потока. Термоперчатки защищают только от температур, но не от тока или силового воздействия. Кроме того, редко, но я читал в статьях, что среди “стражей” попадались бойцы, которые умеют менять эмоциональный фон отряда, заставляя людей паниковать и бросаться под пули. А некоторые рассказывали истории о том, как целые взводы сдавались стражам без боя.

– Физику мы сможем победить, благо для этого есть все технологии и материалы. Психологическое воздействие я, конечно, не исключаю, но пока склонен верить, что это просто байки. Достоверно подтверждённых источников нет, а рассказы выживших могут быть просто спекуляциями на фоне неудачной операции.

 Тут у меня зазвонил внутренний коммуникатор – мобильная связь в части не работала из-за большой секретности и кучи глушилок.

– Рядовой Александров, вас вызывают в расположение части.

– Так точно, скоро буду. Пока, док. Рад был увидеться!

Глава 8. Архивы

Командование не давало заскучать, задания становились сложнее, противники опаснее, но и мы приобретали бесценный опыт. В перерывах, я посещал архивы, пытался найти информацию о первых контактах, первых испытателях. К сожалению, прошедшие войны оставили человечество с полным отсутствием системно собранной информацией. Наша корпорация, можно сказать, была пионером в этом нелёгком деле. Я звал Лиду и Мишу, но не всегда получалось их уговорить. Зачастую, они не разделяли моего рвения к изучению современной истории. Но, в последнее время, мы мало общались из-за постоянных рейдов, поэтому они всё же согласились – к моей огромной радости.

– Ну наконец-то, пожаловали, ещё и втроём. Давно я вас тут не видела. Бараночку?

Архивами заведовала тётя Люся. Да-да, именно тётя Люся. Маленькая, пышная женщина преклонного возраста, всегда встречающая посетителей с задорным рвением – архивы редко посещались личным составом и ей было жутко скучно. А тут три молодых бойца, постоянно участвовавших в боевых действиях, которые, к тому же, никогда не приходят с пустыми руками. Вот и сейчас я нёс ей плитку тёмного шоколада, которую приобретал в городе специально для таких случаев. Тётя Люся всё время что-нибудь причитала о таких гостинцах, но исправно прятала их в тумбочку.

– Ну что, ты, не стоило. Приходите просто так. Хоть с кем-то пообщаться можно.

Мы выпили с ней по кружке чая, под её испуганные вздохи, рассказали о недавних событиях, немного о наших задания (только то, что было можно!) и отправились изучать пыльные полки с видеоматериалами, флешками, жёсткими дисками.

Кроме записей и документов, в архиве находился огромный стеллаж с артефактами, некоторые из них были когда-то особо опасными, но ныне являлись деактивированными искусственно или сами по себе устаревали от прошедших лет. Тётя Люся старалась бережно сортировать все поступающие к ней материалы. На каждом объекте было много пометок, откуда он взят, в каких условиях и для чего использовался.

Миша хоть и говорил, что ему жалко тратить время на посиделки в пыльном подвале, как обычно, сразу же пошёл именно к полке с артефактами и стал внимательно изучать информацию о каждом из них. Лида отправилась в отдел по своей специализации, а я пошёл искать информацию о барьерах. Периодически, мы рассказывали друг другу про интересные находки, смеялись над нелепостью первых испытаний, удивлялись описанием некоторых предметов, и, по правде говоря, очень здорово проводили время.

– Ух ты, вот что говорит записка об этой черепушке, только гляньте. Данный экземпляр был найден такого-то числа, так, это неинтересно. Ага! Вот, слушайте. Череп данного субъекта принадлежит собаке, мутировавшей от воздействия обелискового поля, находящегося в непосредственной близи от её постоянного места обитания. Судя по всему, агрессию провоцируют силовые линии, спутавшиеся с мозгом мутанта. Первые экземпляры собаки Баскервилей были обнаружены всего спустя три месяца после появления обелисков на поверхности. Потоковая энергия настолько крепко запутывается с сознанием представителей семейства собачьих, что распутать их не представляется возможным для современных кинетиков. Название данной мутации прижилось из-за схожести внешнего вида с персонажем популярного рассказа о Шерлоке Холмсе – горящие глаза и жуткий вой.

Лида оторвалась от своего чтива и подняла глаза на Михаила.

– О, я даже читала этот рассказ. Довольно жуткий, хоть и заканчивается вполне реалистично, в духе того времени. Кто бы мог подумать в то время, что собака Баскервилей когда-нибудь будет существовать на самом деле.

Выслушав её комментарий, Миша продолжил читать дальше.

– Позже официальное название было сокращено до слова «баскердог». Баскердоги – злобные, агрессивные существа, которые бросаются на любого человека, находящегося в непосредственной близости от них. Из-за выгоревших белков глаз достоверно неизвестно, видит ли что-то это существо, но точно выяснено, что он обладает безупречным обонянием, усиленным обелисковым полем. В первые годы, борьба с баскердогами заключалась в ликвидации, путём отсечения головы от тела или иного тяжкого причинения вреда голове собаки. Сейчас разработаны более гуманные способы избегания столкновений с мутантами, при помощи маскировки запахов. В волокна ткани, при производстве одежды распыляется специальный состав. В связи с этим, на данный момент, баскердоги опасны только в том случае, если субъект представляет реальную угрозу их существованию. В общем, понятно, не тронь – и не будешь тронут! Главное – не пользоваться туалетной водой! Я всегда говорил, что естественный запах лучше любых дезодорантов!

Мы посмеялись над его заключением и продолжили изучение полок. На этот раз пришла очередь Лиды.