Восхождение произошло по зигзагу и вывело их на второй этаж, где снова стоял столик с пишущим за ним охранником. Интересно, подумалось Славику, что бы они стали делать, если бы он вошёл сюда один, без провожатого.

Второй этаж был настолько тускло освещён, что казалось, свет проникает сюда только с улицы, через высокие арки окон.

Окна смотрели на такие же высокие створы закрытых дверей.

– Туда, – указал провожатый на яркий проём впереди. Сам он предпочитал следовать по коридору позади Славика.

Половицы поскрипывали. Попахивало затхлостью и пылью. Зато никакой гари, как ни странно, не чувствовалось.

Светлым проёмом оказался выход на новую лестницу, уводившую на последний этаж, в мансарду. Здесь их остановили сразу двое охранников, под широкими отворотами пиджаков которых даже непосвящённый мог угадать пистолетные перевязи. Оба были высокие и, мягко говоря, мускулистые. Один из них обменялся с его провожатым несколькими французскими фразами, которых Славик не понял, но почувствовал, что за спиной образовалась пустота. Они остались втроём.

И снова один из охранников остался стоять внизу, а второй, подтолкнув зазевавшегося под локоть, стал подниматься вместе с ним по лестнице на мансардный этаж. Двери на который оказались закрытыми, однако за ними Славик с удивлением услышал гомон оживлённых голосов, что никак не вязалось с почти тюремным настроением, царившим до сих пор.

Охранник, опередив Славика на шаг, открыл перед ним одну из створок, и изнутри на лестницу сразу же пахнуло ароматами дорогих духов, шампанского и конфет.

В самом деле, обнаружившееся за дверью помещение было полно разодетыми людьми. Все улыбались, прохаживались от одной группы беседующих к другой, чокались бокалами, снова расходились, одним словом, вели себя так, как будто пришли на корпоративную вечеринку, где принято быть светским и по мере сил веселиться. Не хватало лишь музыкального сопровождения, но и без него Славик мысленно окрестил происходящее «пиром во время чумы».

На вновь прибывших никто из присутствующих не обратил ни малейшего внимания. Провожатый снова потянул Славика за локоть. Они двинулись вдоль стены, лавируя между гостями. Разговоры велись в основном на французском, а отдельные знакомые слова общего смысла не проясняли.

Навстречу им попалась шедшая торопливой походкой девушка, которая брала у него анализ ДНК. Заметив Славика, она только кивнула и ничего не сказала. Для него так и осталось загадкой, каким образом она умудрилась их опередить.

Последний раз он почувствовал себя эстафетной палочкой перед очередной белой дверью, которую никто не охранял, но у которой вместо обычных ручек было приспособление, похожее на домофон с кнопками и экранчиком. Провожатый приложил к нему большой палец правой руки и посмотрел при этом куда-то в сторону и вверх. Славик заметил под самым потолком стеклянную полусферу камеры внутреннего наблюдения.

Замок на двери щелкнул, и створка сама приоткрылась наружу.

За порог он переступил уже совершенно один. Переступил и в нерешительности остановился, снова ощутив себя в каком-то малобюджетном голливудском блокбастере.

Комната представляла собой выдержанный в кремовых тонах кабинет с дорогим деревянным потолком, низеньким журнальным столиком посередине неброского бежевого ковра и упруго-пышным диваном с подушками справа. Слева стоял книжный шкаф красного дерева с нишей для неуместного здесь телевизора. Заканчивалась комната большим окном, обрамлённым тяжелыми шоколадными шторами, перед которым боком ко входу располагался массивный деревянный письменный стол с двумя кожаными креслами по обеим сторонам. Над диваном справа и над креслом слева на стенах висело по большой картине, подсвеченной сверху лампой на золотой ножке. Напротив стола в пузатом горшке стоял зелёный куст, прикрывавший собой ещё одну дверь.

– Come on in¹⁵, – сказал человек, сидевший за столом, и указал гостю на второе кресло. – We have been expecting you, my Russian friend¹⁶.

Кто такие «мы», не уточнялось, однако Славик посчитал ненужным проявлять любопытство и послушно сел, куда ему велели.

Некоторое время они молча рассматривали друг друга.

Хозяин кабинета выглядел молодцеватым седым стариком с большим носом и грустными глазами. Такими в фильмах часто показывают настоящих главарей мафии. «Настоящих» в том смысле, что они никого не грабят и не убивают, но когда начинается очередная заварушка между кланами, все бросаются за помощью именно к ним, и именно они улаживают любые трения между любящими покачать права и пострелять боссами. Которые на поверку оказываются не более чем пешками.

Посмотрев на Славика так, будто хотел его запомнить, он подобрал со стола очки, надел на нос, посмотрел на экран лежащего перед ним не то большого телефона, не то маленького планшета, поводил пальцем, что-то проверяя, снял очки и снова устремил грустный взгляд на гостя.

На нём была простая домотканая рубашка с расстёгнутым воротником, под которым блестела тонкая цепочка. Лицо, руки и шея несли на себе следы не то недавнего загара, не то постоянного посещения солярия. Левое запястье обхватывала тонкая красная тесёмка. Никаких колец или часов.

– Как вас зовёт ваша мама? – неожиданно начал он, сложив на столе пальцы в замок и наблюдая за реакцией собеседника.

Вопрос был задан с сильным акцентом, но по-русски. Заметив во взгляде Славки замешательство, старик добавил:

– Говорите так. Я понимаю лучше, чем говорю.

Картавит, как типичный дореволюционный эмигрант, отметил Славик, а вслух сказал:

– Она зовёт меня «сын» или Слава.

– Это хорошо. А как вы значитесь в паспорте? Как там у вас это называется – ФИО?

– Владислав Иванович Хлебов.

– Хорошо. Значит, вашего отца звали Иван, верно?

– Верно, – ответил Славик, заметив, что собеседник сразу заговорил в прошедшем времени.

– Расскажите про него.

– А что рассказывать? Я его совсем не знал, когда он умер. Мать про него вспоминать не любит. У нас даже ни одной его фотографии нет. – Он осёкся, сам не зная, зачем так разоткровенничался. – А вас как зовут?

– Георг Савой, мой юный друг. Георг Савой, к вашим услугам.

– Очень приятно.

– Кстати, ни малейшего отношения к известной гостинице. – Старик впервые как будто улыбнулся.

– А к Виктору Эммануилу, объединителю Италии?

Последовала почти незаметная пауза, за время которой левая бровь хозяина кабинета поднялась.

– У нас такие познания…

– Книжки читаю, – пожал плечами Славик, который просто недавно изучал один хороший путеводитель по Италии, куда наверняка бы поехал этим летом, если бы не подвернулась халява с Парижем.

– Хорошо. – И сразу, без вступительных речей: – Что вам известно о тех, кто правит миром?

– Ничего, – так же механически ответил Славик, дав себе установку больше не высовываться.

– Ничего? Вас это не интересует?

– А что толку?

– Не понял.

– Какой смысл?

– Но это же интересно!

– По-моему, это всё равно что тратить жизнь на изучение условий жизни на Луне, хотя ни один человек туда никогда не долетит. Живым, я имею в виду.

– Вы так считаете?

– Пояс Ван Аллена ещё никто не отменил и не опроверг. В 2012 году его признали даже в НАСА. Забыв, вероятно, что по их версии астронавты «Аполлонов» пересекали его неоднократно и хоть бы хны. Наши туда так и не полетели и не собираются.

– Хорошо. – Господин Савой сунул руку в ящик стола и вынул пачку сигарет и зажигалку. – Вы не возражаете?

– Пожалуйста.

– А вы, конечно, не курите.

– Нет, конечно.

– А я вот привык. – Он закурил и пустил дым в занавески. – Но про «золотой миллиард» вам ведь наверняка приходилось слышать?

– С тех пор, как я понял, что никакой «теории заговора» не существует, меня всё это перестало интересовать.

– Поясните.

– Зачем говорить о теории, когда она давно уже стала практикой?

Славик наверняка бы удивился, если бы узнал, что примерно то же самое его бывшей однокласснице Даше сказал попутчик в звенигородском автобусе.

Господин Савой прищурился и глубоко затянулся.

– Расскажите о своём сайте.

– О каком именно?

– Про чудовищ.

– Вы имеете в виду того кентавра?

– Вы первый, кто опубликовали видео с Канарских островов. Некоторые им потом делились, но вы были первым. Откуда оно у вас?

– Мне казалось, я там дал исчерпывающие пояснения, – начал Славик, но почувствовал, что собеседник, не будучи русским, всё-таки не поспевает за ним, и перешёл на английский: – One of my friends found a mobile on Tenerife and this video was in it. I decided to upload it because I thought it was cool. Why are you asking?¹⁷

– Very good. Правда, если вы говорите не на иврите, остальные языки я знаю примерно одинаково. – Господин Савой покрутил зажигалку и поставил её торцом на пачку сигарет. – Послушайте, Владислав, я вам сейчас задам один вопрос, а вы как следует подумайте, прежде чем ответить. Но от того, как вы ответите, будет зависеть многое. Поэтому я хочу, чтобы вы ответили искренне. Окей?

– Окей.

Собеседник встал из-за стола и подошёл к окну. Оказалось, что роста он ниже среднего, зато крепко сбит и осанист. Хоббит, невольно подумалось Славику. Домотканая рубашка была заправлена в потёртые, но чистые джинсы с широким крокодиловым ремнём. На ногах – мягкие бежевые мокасины, сочетавшиеся со всей обстановкой этого тихого кабинета.

Выглянув за занавеску на улицу и ничего там интересного не увидев, господин Савой повернулся к Славику бесстрастным лицом и спросил:

– Вы хотите много денег?

Славик как-то сразу понял, что был готов к подобному вопросу. Всё предшествующее подводило его к мысли о чём-то почти сверхъестественном, что вот-вот должно произойти. Сейчас он потребует взамен мою душу, подумал он, вспомнив несколько произведений классической и не очень литературы, начиная с «Фауста» и заканчивая «Мастером».

– Почему вы улыбаетесь, Владислав?

– Разве? Нет, я серьёзен и думаю над ответом.

– И что вы думаете?

– Думаю, что деньги ещё никому не помешали. А вот много денег…

Хоббит-Савой пыхнул дымом, прошёл обратно за стол и снова сделался одного роста с гостем.

– Похоже, я в вас ошибся, – начал он, следя за реакцией слушателя. – Вы оказались умнее, чем я предполагал. Что, в принципе, не удивительно, если знать, кто на самом деле были вашим отцом, дедом et cetera¹⁸.

Вот теперь Славику действительно стало не по себе. А хоббит-Савой продолжал, очевидно довольный произведённым эффектом:

– Подобные вопросы задаются, а подобные предложения делаются, как вы понимаете, не очень часто. Людей, которым они задавались раньше, сегодня знают практически во всём мире. Кто-то, правда, их ненавидит, кто-то боготворит, но самим им от этого ни тепло и ни холодно. Они уже давно выше этого. У них сегодня такие состояния и такая независимость, что им всё равно, есть ваша фотография на Фейсбуке, пользуетесь вы Гуглом или нет, установлена ли у вас последняя версия Виндоус и болеете ли вы за Челси или за Манчестер. У них всё хорошо. Кому-то помогли, кто-то сам сделал первый шаг, кого-то по-родственному пожалели, но в итоге «золотой миллиард» пополнился. Вы понимаете, о чём я?

Но Славик думал о другом.

– И кто же мой отец?..

Савой поморщился, решил закурить вторую сигарету, но передумал.

– В данном случае это не столь важно.

– Для кого?

– Для нас. И для вас.

– Я спрошу мать…

– Она не знает. Это было одним из условий искусственного осеменения. Видите ли, Владислав, есть вещи, которых лучше не касаться. И если вы сейчас подумали о том, чтобы разыскать нашу сотрудницу, которая делала вам анализ, забудьте. Это ничего ровным счётом не даст. Она только знает, что ваши показатели совпали с определённой метрикой. Таких метрик множество.

– Триста?

– Около того. Для вас это несущественно. А существенно то, что совпадение даёт вам право подумать и ответить на заданный мною вопрос.

Собеседник ждал, поглядывая то на гостя, то на потолок, то на окно.

Славик читал разные статьи конспирологов о том, откуда берутся всякие великие учёные, которые даже в школе учились через пень-колоду, бедные воришки, которым внезапно везёт, и они становятся олигархами, бездарные писатели, которым вдруг подвозят целый обоз литнегров, и через пару месяцев они взлетают на вершину литературного Олимпа, компьютерные «гуру», с трудом умеющие отличать кнопку Esc от пробела и становящиеся лицами огромных корпораций даже несмотря на то, что их от греха подальше максимально далеко отстраняют от текущих дел. До сих пор его всё это откровенно раздражало. Особенно то, насколько все они были похожи друг на друга не только сказочной судьбой, но и внешне. Неужто и он такой же? Да нет, вроде: недавно гляделся в зеркало и был вполне славянской внешности. Чертовщина…

– И что мне для этого придётся делать?

– Придётся? Нет, это неправильное слово. Вы будете просто продолжать делать то, что у вас получается лучше всего – загружать на свой сайт интересные видео. Кстати, я не зря говорю про свой сайт, а не про общую свалку в Youtube. Пора расти, Владислав.

– Я пока ничего не понял.

– А я пока вам ничего не сказал. Технические вопросы – это не моя компетенция. Я только выясняю вашу готовность, даю общую установку и отслеживаю результаты. А они, я уверен, будут хорошими. Вы мне нравитесь.

Славик не мог ответить взаимностью, однако на всякий случай сказал:

– Спасибо.

Он куда-то попал, во что-то вляпался и, похоже, основательно, однако здоровый авантюризм никогда его не пугал. Скорее, наоборот.

– Очень хорошо, – подытожил Савой. Слово «хорошо» было явно самым его любимым в русском языке. – Чай-кофе?

– Пожалуй, кофе, – решил не пасовать Славик. К тому же, он действительно хотел взбодриться, будучи из тех людей, которых от волнения чаще клонит в сон.

– Отлично. В таком случае, посидите тут несколько минут. К вам сейчас придут. А я с вашего позволения пойду делать дела дальше.

Он убрал сигареты с зажигалкой обратно в стол, встал и, не прощаясь, как принято между знакомыми, то есть за руку, вышел через вторую дверь в соседнюю комнату. Почти сразу же оттуда вышла смуглая девушка, похожая на индианку, и молча поставила перед Славиком целый поднос с ароматной чашкой горячего кофе, сахарницей, в которой соседствовали белые и бежевые кубики, и тарелкой сдобных печений.

Интересно, что бы было, если бы он отказался?

Сейчас, когда он лежал с постели, в собственной комнате, в Москве и думал, пора ли просыпаться, события той последней ночи в Париже на мгновение показались ему сном.

В коридоре слышались шаги ни о чём не подозревающей матери, спешившей несмотря ни на какие взрывы и ужасы на работу. Она настолько обрадовалась его скорому возвращению домой, что даже не подумала как следует расспросить, каким образом ему это чудо удалось. Он в свою очередь тоже не стал смущать её прямыми вопросами.

Чтобы убедиться в том, что сон сну рознь, он выбрался из-под одеяла и сел на холодный стул перед работавшим всю ночь компьютером. Включил экран.

– Я пошла, – сообщила мать, заглядывая в комнату. Вероятно, она всё-таки тоже не верила в такое счастье и всё утро чутко прислушивалась. – Ты никуда не пойдёшь, я надеюсь?

– Не, у меня ещё отпуск, ты же знаешь.

– Вот и хорошо. Полей потом цветы. До вечера.

– Поаккуратнее там.

А между тем, как ему и обещали странные благодетели, в интернете творилось нечто невообразимое. Новые ролики, которые он закачал на свой канал только накануне, уже набирали под миллион просмотров каждый, и цифры росли на глазах. И почти каждый просмотр означал реальные деньги. Обещания невероятным образом сбывались. Тот человек, который пришёл на смену Савою, знал, что говорит…

Он появился, когда Славик как раз допил кофе. Заговорил на английском с акцентом. Сказал «привет» и сразу перешёл к делу, не представляясь и не задавая лишних вопросов. На вид ему было лет тридцать пять. Гладко выбритая голова, усики, такая же, как у Савоя, рубашка свободного покроя и джинсы. Он принёс с собой ноут-бук и продемонстрировал на нём, где впредь Славик может, точнее, должен брать видео. Целый архив с летающими тарелками, странными существами и чуть ли не приведениями. То, что Славик раньше собирал буквально по крупицам, ждало его теперь в огромных количествах. Никаких авторских прав, никаких запретов. Бери и пользуйся. Кроме того, лысый предупредил, что несколько тысяч пользователей Youtube по всему миру сегодня же подпишутся на его канал и начнут делать перепосты всех подряд роликов. Когда Славик попытался уточнить, с какой стати они этим займутся, лысый хмыкнул и пояснил, что им за работу платят.

– Кроме того, ты наверняка знаешь, что в Сети добрая половина пользователей – роботы, – добавил он и стал показывать, какие тэги нужно обязательно вводить, чтобы система заработала правильно.

Прикинув, о чём идёт речь и что он с этого будет иметь, Славик спросил, не порвутся ли его электронные кошельки, которые изначально не были рассчитаны не только на такой большой, но и вообще на сколько-нибудь постоянный приток наличности. Лысый не сразу его понял, а когда понял, выругался не то по-немецки, не то как-то ещё и стал кому-то звонить. Но не по мобильному, а по стационарному кнопочному телефону, стоявшему на журнальном столике. На том конце провода, очевидно, обещали помочь. Лысый перенёс компьютер на диван, сел и стал торопливо рыскать по закладкам, что-то проверяя. Славик устроился рядом, с интересом наблюдая. Наконец нужная информация была обнаружена в почте. Лысый открыл сообщение, скопировал только текст и переслал Славику, предложив сразу же проверить через мобильный. Вай-фай здесь работал как пуля. Письмо уже пришло. Обратный адрес высветился странный, но было понятно, что товарищ по умолчанию конспирируется.

– Прочитай, – сказал лысый, когда Славик сообщил, что послание получил.

В тексте неизвестного автора понятным английским языком говорилось, что Славик должен по прибытию в Москву отправиться в такой-то банк по такому-то адресу и спросить такого-то сотрудника. Остальное будет улажено на месте.

– Какие ещё вопросы? – спросил лысый.

– Я тут, Москва – там, – справедливо заметил Славик. – Как мне туда добраться? Билет у меня есть, но вылет только послезавтра.