Глава 4

При прохождении портала Михаил передёрнул плечами, стало зябко, словно на секунду на сильный мороз выскочил, но всё это быстро кончилось. Рессоры фургона поскрипывали, колёса у них были все с резиной – новинка, только лет десять пошла в народ. Так что, на каменистой почве они не стучали железными ободами. Ехать было тихо и комфортно. Да, немного потряхивало, но это не императорский скорый, на котором боярин с князем добирались в Кемь.

– Может, познакомимся? – подал голос крепыш. – Чего в тишине ехать? Разрешите представиться – купец первой гильдии Зимин Мирон Алексеевич. Принял дело у отца, первая моя поездка в Духов мир. Занимаюсь поставками элитного алкоголя, арендовал два фургона.

Одна из женщин, блондинка с кукольным лицом, сморщила нос, но ничего не сказала. Вторая, брюнетка, почти никак не прореагировала, только скользнул взглядом.

– Боярыня Анна Александровна Завидова, – наконец, представилась светленькая. – Еду к мужу, который получил от государя-императора землю в Духовом мире. Со мной племянник, которого сестра попросила взять с собой, чтобы посмотрел, да взрослой жизни хлебнул, звать его Андреем.

Паренёк кивнул сразу всем, но ничего добавлять не стал, на его лице отчётливо отражалось всё, что он думает об этой поездке. Описать это можно было одним словом – скука. Бельский мог его понять, в юном возрасте интересно с дружками по борделям да салонам ходить, а не к дикарям ехать, под присмотром тётки.

– Я, – подала голос брюнетка, – к жениху еду. Звать меня Дарьей, а больше вам и не нужно.

– Боярин Бельский, – поняв, что настала его очередь, отозвался бывший гвардеец, – Михаил Иванович. Еду на новое место службы, первый полк экспедиционного корпуса его императорского величества.

Лица женщин мгновенно изменились, исчезли равнодушие и скука, проступила заинтересованность.

– Тот самый боярин Бельский? – уточнила Анна.

– Не знаю, что вы подразумеваете под «тем самым», ваше сиятельство, – улыбнулся Михаил, – но уже, как год, я единственный представитель своего рода.

– Позвольте, ваша светлость, уточнить, – влезла в разговор Дарья, – вы тот самый боярин Бельский, который убил на дуэли сына князя Долгорукова?

– Да, тот самый. И прошу, давайте в нашей тесной компании обойдёмся без придворного этикета, не нужно обращаться ко мне официально. Боярин или Михаил Иванович вполне будет достаточно, я не спесивый, Михаил тоже сойдет.

– Приятно познакомиться, боярин, – подал голос Мирон. – Ко мне тоже можно по имени. И позвольте вас поздравить с победой на дуэли, с меня бутылка лучшего спиртного из моих запасов. Хотите водки или новомодного коньяка, так популярного у аристократов?

– С чего такая щедрость? – поинтересовался Бельский.

– Убитый вами Иван Фёдорович был редкостной скотиной. Ходили слухи, что он приложил руку к гибели председателя купеческой гильдии несколько лет назад, который выступал против предложенного его папенькой закона.

– Чернь, – взвилась Дарья, – как ты смеешь обвинять князя и аристократа, опираясь исключительно на слухи? Я знаю Федора Александровича, добрейший, замечательный человек, радеющий об отечестве.

– Абсолютно с вами согласен, – развеселился Бельский, глядя в смотровую щель. – В первый день в императорском затворе меня пытались отравить, поварёнку сунули пять сотен империков. Наверное, человек князя заботился о моём желудке. Накануне моего отъезда, пока я был в гостях, замечательный человек князь Долгоруков послал двух других замечательных людей навестить меня. Жаль, что в результате этого визита, мой дом сгорел. Правда, дом арендованный, но всё равно жаль, я там три года прожил. Добрейший души человек, видите, как позаботился, чтобы я ехал налегке? А потом этот замечательный человек подослал ко мне убийцу, который ждал меня в купе поезда. Меня он ослепил и наверняка бы проткнул шпагой, но мой друг, который меня сопровождал, князь Тарковский, заколол его. – Голос Михаила стал злым. – Очень заботливо с его стороны, вы так не думаете? А когда мы виделись с ним на коллегии офицерской чести, где было принято решение отправить меня сюда, подальше от его длинных рук, он мне в лицо сказал, что очень сожалеет, что у меня не осталось семьи, иначе он бы их всех по миру пустил. – Все это Михаил говорил, глядя в смотровую щель, после чего повернулся к Дарье.

Та сидела, сжав маленькие кулачки, и с ненавистью вперив взгляд в лицо Бельского.

– И да, уважаемая Дарья, не знаю, как по отчеству, я полностью с вами согласен, князь Федор Александрович Долгоруков – добрейший человек.

Женщина резко отвернулась и уставилась в стенку. Михаил обвел взглядом остальных собравшихся.

– Кто ещё считает, что князь не замечательный человек?

– Браво, Михаил Иванович, – зааплодировал Мирон. – И это только то, что произошло с вами за несколько дней и о чём вы в курсе. Не берусь утверждать, что у него все дни такие насыщенные, но вы не единственный, кто пострадали от его рук.

– В свете у него репутация жестокого и мстительно человека, – неожиданно подала голос боярыня Завидова.

– Ну, это всем известно, – ответил Бельский. – А теперь, если вы позволите, я пойду, подышу воздухом, всё же у нас тут экипаж первого класса.

Он, слегка пригнувшись, чтобы не задеть потолок, прошёл через весь фургон и толкнул дверь, которая выводила на маленькую площадку позади облучка кучера, где вместе с возничим восседал бородатый здоровяк. Вообще, фургон очень напоминал сильно упрощенный железнодорожный вагон.

– Как вам путешествие, ваше сиятельство? – поинтересовался бородач, услышав, как хлопнула дверь.

– Прекрасно, – улыбнулся Михаил. – Комфорт, хорошая беседа, приятная компания.

– Я слышал, – усмехнулся в бороду караванщик, – вы прямо в щель говорили, а здесь так тихо, кроме скрипа фургонов и цокота копыт никаких звуков. Разрешите представиться, старший караванщик Матвей Урядов. Вот уже четыре года занимаюсь этим делом, сменив отца.

– Матвей, приоткройте секрет, почему вы так обрадовались, что у вас в караване воин, да ещё аристократ?

Караванщик посмотрел вокруг и, не заметив ничего подозрительного, перебрался на площадку.

– Между нами, ваше сиятельство, – понизив голос почти до шёпота, произнёс он. – Четыре года я вожу караваны, и ни разу ничего не случалось. Видите этот жидкий туман? – Михаил кивнул, понимая, что сейчас услышит что-то интересное. – Так вот, иногда он такой, а иногда густой, как молоко, на два шага ничего не видно. Здесь, в каменных пустошах, дороги меж мирами, всегда было безопасно. Но два рейса назад я потерял человека. На стоянке он отошёл в туман, чтобы не смущать дам, которые с нами были, и исчез. И я готов поклясться, что я слышал крик, очень тихий, но крик. Мы звали его, я посылал двойки, но мы ничего не нашли. Когда я рассказал об этом в представительстве торговой гильдии, на которую работаю, мне сказали, что он заблудился в густом тумане и убрёл не туда.

– Может, и вправду ушёл в другую сторону? – озадачился Михаил, но бросил взгляд на жидкий туман. – А вскрикнул потому, что оступился и упал, а потом потерял ориентацию?

– Могло и так случиться, – легко согласился Матвей. – Я запретил людям отходить от костра дальше видимости огня. Стоянки нам всем знакомы до метра. Так вот, когда мы возвращались из Духова мира, два дня назад, снова вокруг стоянки сгустился туман. И я готов поклясться всеми богами, я видел, как что-то бродит вокруг. Обычно туман висит и висит без движения, а тут он двигался, словно его кто-то тревожил.

– Дай угадаю, тебе снова не поверили?

– Да, – кивнул старший караванщик. – И слушать не стали, сказали, я устал.

– Сколько людей пропало за все годы? – поинтересовался Бельский, пытаясь понять, действительно ли существует опасность, или всё караванщику показалось.

– Ни одного, я узнавал, не считая отряда первопроходцев на шестой год открытия портала. Одиннадцать человек ушли исследовать пустошь, и не вернулись. С ними были два аристократа, бояре. Все бесследно исчезли, кроме одного, его труп, совсем свежий, словно минуту назад умер, в обносках нашёл караван, идущий из Духова мира обратно в империю. Была собрана поисковая партия. Других следов, кроме тела, не обнаружено.

– Ты меня заинтересовал, – наконец, решил Михаил, прикидывая, что, если он согласиться помочь с охраной, то вреда не будет. – Если что, можешь на меня рассчитывать.

– Благодарствую, ваше сиятельство. Через три часа первый привал. – И Матвей полез обратно на облучок.

Бельский же, надышавшись воздухом, последний раз бросив взгляд на едва заметную дымку тумана, вернулся в фургон.

Дарья так и сидела, уставившись в стену. Мирон дремал. Боярыня Завидова что-то читала при свете не слишком яркой лампы, закреплённой на стене. Её племянник таращился в смотровую щель. По идее, там должно было быть стекло, но сейчас все они опущены.

Михаил пожалел, что не прихватил с собой никакой книги, не подумал, оставалось только пялиться в смотровую щель. Правда, теперь он смотрел на унылый пейзаж иначе, он понял, что Матвей его растревожил, и он ищет в этом тумане признаки жизни. Но нет, видимость была приличная, метров на сто пятьдесят, и на глаза боярину попадались только камни, поросшие мхом, больше тут ни беса не было.

Так прошло время до обещанного привала. Стоянка была обжитая – большое кострище, запас дров, несколько навесов.

– Сейчас поужинаем, – громко сообщил всем собравшимся Матвей, – и поедем дальше. Дорога тут прямая, спокойная, так что, на каждую телегу по фонарю, и в путь. Прошу вас не покидать границу стоянки. – При этом он очень внимательно посмотрел на Михаила, тот в ответ кивнул и, на всякий случай, огляделся, но туман всё ещё был лёгкий, только темнело быстро.

Караванщики споро разожгли несколько костров и принялись готовить ужин. Михаил вошёл в режим гвардейца и пару раз обогнул по периметру стоянку. Пока всё было спокойно.

Ели быстро, по-простому – огромная сковорода, с которой всем желающим накладывали яйца, пожаренные с копченым мясом и овощами. Про каторжан тоже не забыли, для них разогрели какую-то похлебку, которую притащили из одного из фургонов.

Ужин занял примерно час. За это время ничего не произошло, туман был жидким, видимость метров на сто. Только сумерки сгустились. Как уже Михаил знал из памятки, на каменной пустоши ночи, как таковой, не существовало, так темнело, что видимость падала, но никаких звезд и луны, всегда одинаковое серое небо.

– Грузимся! – зычно заорал Матвей.

Михаил забрался в фургон почти последним, приглядывая за остальными, вроде никого не забыли, никто никуда не ушёл. Усевшись на своё место, он глянул в смотровую щель, всё то же каменистое плато без каких-либо признаков жизни. Может, действительно накрутил себя старший караванщик?

Фургоны рывком тронулись и начали набирать скорость. Бельский прикрыл глаза и задремал. Хоть и не любил он спать сидя, шея потом ломила нещадно, но всё же ему требовался отдых.

– Тетушка, а я говорю, что там что-то двигалось, – прорвался сквозь сон голос Андрея.