– М? – вытянул подбородок Аркадий.

– Что он сейчас сказал.

– Нет. Я задумался. А что он сказал?

– Это какой-то бред. Даже повторить не могу.

– Ну ничего страшного, значит. Правда?

Ефим снова опустился на корточки, расслабился и закрыл глаза. Веки у него были синеватые от грязи и пьянства.

Ульяна включила газовую конфорку на плите.

– Живой огонь, – сказал Ефим и засмеялся. Его смех напоминал кашель туберкулёзника.

– Живой огонь, – повторил Аркадий. – Никаких микроволновок. Я даже пароваркам не доверяю. Хотя, говорят, полезно.

– Уж лучше, чем в носок спускать на теплотрассе, – хмыкнул Ефим.

– Он чокнутый! – сказала Ульяна. – Слышишь, что он мелет?

Аркадий смутился.

– Ука, у человека стресс. Ему надо немного прийти в себя.

– А мы им бошки кипятком поливали! – крикнул вдруг Ефим и согнул руку в локте. – Н-на, падаль!

– Я в комнату пошла, – сказала Ульяна.

– Стой. А ужин?

– Сам справишься.

– Нет, погоди-ка. – Аркадий встал. – Почему это я должен справляться? Повторяю, я пришёл с работы, устал как собака…

– Хорошо, хорошо, – перебила Ульяна. – Сядь.

Ей стало немного стыдно. Ведь Аркадий и правда работал весь день, ел там бутерброды всухомятку, пил кофе литрами. А она была дома и ничем себя не утруждала. Если не считать готовки ужина. Но стряпня заняла у неё не больше часа. Муж, конечно, сотворил дичь, но это не повод оставлять его голодным.

В полной тишине они дождались, пока ужин разогреется. Ульяна достала одну и, чуть помедлив, вторую тарелку.

– Клади поровну, – сказал Аркадий.

Она положила на тарелки одинаковые порции. Ефим моментально стащил свою тарелку со стола и пристроил на коленях.

– Хлеб бери, пожалуйста, – сказал Аркадий.

Тот схватил сразу три куска.

Ульяна ощутила лёгкую жалость, глядя, как этот грязный, безумный человек набивает рот едой.

– Я пойду в комнату, – сказала она.

– Хорошо, – ответил Аркадий. – Уля, милая.

– Что?

– Я люблю тебя.

– И я тебя люблю, – ответила Ульяна устало.

– Ефим тоже тебя любит.

– Что? В каком смысле? Как это?

– Любит, – повторил Аркадий и переключился на свой ужин.

* * *

Ульяна набрала номер. Света ответила после второго гудка. Будто ждала.

– Прости, что отвлекаю.

– Ну о чём ты?!

– Я даже не знаю, как это сказать.

– Крепись, дорогая.

– В общем…

Она вздохнула. Федя запрыгнул на диван и стал устраиваться у неё на коленях. Ульяна рассеянно почесала ему между ушами. Коту не понравилось. Он спрыгнул, больно оттолкнувшись задними лапами.

– Да пиздюк ты! – крикнула Ульяна.

– Кто? – спросила Света. – Ты о ком?

– Кот придурочный.

– Ах, кот?! Хорошо. А Аркадий что? Жив? Или ты ещё не знаешь?

– Жив. Он бомжа привёл.

Света молчала.

– Бомжа, – повторила Ульяна.

Ответа не было.

– Алё, Свет, ты слышишь?

– Слышу.

– А чего молчишь? Я не знаю, что делать. Скажи.

В комнату, жуя, зашёл Аркадий.

– Ты маме звонишь? – спросил он.

Ульяна нажала отбой.

– Нет.

– Ладно. Мы сейчас будем пить чай. А ты постели, пожалуйста, Ефиму в соседней комнате.

– В комнате Виталика? – спросила Ульяна. У неё затрясся подбородок. – Аркадий.

– Что?

– Он ляжет в комнате Виталика?

– А где же ему спать? С нами, что ли? Или на пол его укладывать прикажешь?

– Пусть уходит, – сказала Ульяна.

– Нет. Он останется. Мы ему поможем.

– Хватит!

Ульяна собиралась закричать, но у неё вырвался лишь комариный писк. Аркадий дожевал и проглотил. – Мы его спасём.

– Если он ляжет на кровать Виталика, я выброшусь в окно.

– Что ещё за новости?!

– Ты слышал.

Из кухни раздался то ли кашель, то ли смех.

– Позвони завтра Игорю Ивановичу, – сказал Аркадий.

– Да к чёртовой матери твоего Игоря Ивановича!

– Во-первых, он не мой, а твой. Согласна?

Ульяне захотелось стукнуть мужа по носу своим маленьким острым кулачком. Она даже представила, как он пятится, тараща глаза и фыркая кровавыми пузырями.

– А во-вторых что? – спросила Ульяна.

– Во-вторых, мне не нравится, что ты говоришь такие вещи.

– Знаешь, что мне не нравится?

– Ну-ка?!

– Этот вонючий, грязный, чокнутый дегенерат, которого ты притащил к нам в дом.

Аркадий на пару секунд прикрыл глаза. Казалось, он тоже вообразил, как отвешивает Ульяне крепкого леща. Ей стало не по себе.

– Остановимся, – сказал Аркадий.

– Нет, продолжим!

– Я устал.

– Выгони его.

– Он останется.

– Тогда я уйду, – сказала Ульяна. Хотя идти ей было некуда.

– И ты останешься. Мы все остаёмся, – сказал Аркадий. – Я достану ему раскладушку.

Он вышел из комнаты. Через пару минут Ульяна услышала скрип стремянки, затем шебуршание – Аркадий рылся на антресолях. Она заметила, что телефон мигает зелёным огоньком. Света прислала эсэмэс: «Что там у вас происходит?» Ульяна ответила: «Утром позвоню. Сил сейчас нет».

Раздался голос Аркадия:

– Ефим, помоги, пожалуйста, вытащить…

Тот, как конь, протопал по коридору. Дальше было тихо. Ульяна посмотрела на обувную коробку. Она подошла к обувной коробке. Она открыла обувную коробку. Она вытащила из обувной коробки феназепам, выдавила на ладонь целую таблетку и забросила в рот.

Надо было почистить зубы и умыться перед сном, но выходить из комнаты не хотелось. Ульяна даже не стала переодеваться. Она скинула тапочки и, забравшись под одеяло, свернулась в позе эмбриона. Голос мужа и кряхтение чучела доносились будто сквозь вату. Ульяна закрыла глаза. Сон накатил на неё, как волна тёплого южного моря. Её понесло. Но тут кровать вздрогнула. Рядом лёг Аркадий.

– Постелил ему на раскладушке, – сказал он сухо. – Рядом с кроватью. Нелепо! Просто смешно и нелепо!

– В комнате Виталика, – пробормотала Ульяна в подушку.

Аркадий вздохнул с легким свистом.

– Позвони утром Игорю Ивановичу.

Виталик был их сын. Он пропал четыре года назад. Просто однажды не вернулся домой из школы. И никто его больше никогда не видел. Игорь Иванович работал психотерапевтом в районном ПНД. Некоторое время Ульяна ходила к нему на приёмы. Потом перестала.

– Доброй ночи, – сказал Аркадий и погасил лампу.

* * *

Каждое утро Ульяна вставала на тридцать минут раньше мужа и готовила ему завтрак. Когда Аркадий просыпался, всё уже было на столе – яичница или омлет, свежий кофе, бутерброды.

– Доброе утро, – бурчал сонный Аркадий.

Ульяна сидела напротив и ждала, пока муж поест. Потом провожала его до порога, закрывала дверь и шла досыпать. Обычно – два-три часа. Годами ничего не менялось.

В этот раз её разбудил Аркадий. Он стоял у кровати, в своих больших семейных трусах, белотелый, тощий и растерянный. Ульяна жмурилась от света лампы и пыталась понять, что происходит. Ночь оглушила её.

– Что? Сколько времени? – спросила Ульяна.

– Уже почти семь, – ответил Аркадий. – Мне надо собираться.

– Подожди, я приготовлю завтрак.

Она слезла с кровати, запуталась ногами в одеяле и чуть не упала.

– Не успею, – сказал Аркадий.

– Всё успеешь. Одевайся пока. Зубы почисти.

– Зубы я после еды чищу, ты же знаешь.

– Я быстро.

Ульяна зашла в ванную. Умылась и поглядела на себя в зеркало. Кошмар, кошмар! Лицо как сдутый мяч.

Под глазами круги. И нос опух. Она проспала всю ночь, уткнувшись им в подушку.

Заглянул Аркадий.

– Можно мне умыться или нет? – сказал он раздражённо.

– Да можно, можно, – в тон ему ответила Ульяна.

– Чайник я поставил, – сообщил Аркадий.

Ульяна сделала бутерброды с салями и налила большую кружку кофе с молоком и тремя ложками сахара. – Я через пять минут должен уже выйти, – сказал Аркадий, садясь за стол. На ходу он завязывал галстук. – Успеешь. Ты и так рано приезжаешь туда.

– Ненавижу спешить.

– Ну опоздаешь один раз.

– Ненавижу опаздывать.

– Не ворчи.

Аркадий набил щёки и сосредоточенно жевал.

Ульяна молча сидела напротив. Ей хотелось поскорее вернуться в постель.

– Сон странный приснился, – сказал Аркадий. – Будто я превратился в белку.

– Не похож, – ответила Ульяна.

– Надеюсь.

Он съел три бутерброда из четырёх, торопливо допил кофе и посмотрел на часы.

– Пора. Зайду-ка ещё к Ефиму.

– Что? Куда? – сказала Ульяна.

– К Ефиму, – повторил муж.

Она обхватила руками голову и застонала.

– В чем дело? – испугался Аркадий. – Уля! Ука! Мигрень?

– Я совсем забыла, что ты привёл это чучело. Господи!

– Вот оно что! А то я подумал, тебе плохо стало.

– А мне плохо, плохо! – закричала Ульяна. – Давай, поднимай его и забирай с собой.

– Тише, тише, – сказал Аркадий и вышел из кухни.

В комнате Виталика он провёл минут пять. Ульяна стояла у двери и подслушивала. Раздавалось сиплое бурчание бомжа, в ответ звучал тихий голос Аркадия. Ни черта было не разобрать. Потом он вышел. Один.

– Теперь можно идти, – сказал Аркадий.

– В смысле идти? – сказала Ульяна. – Куда идти?

– Как это? Мне же на работу надо.

– Нет, стой, а он? Здесь останется, что ли?

– Да, – просто ответил Аркадий.

Он наклонился поцеловать Ульяну, но она отшатнулась.

– А я?

– И ты. Вы оба.

– Опомнись, Аркадий. Я с ним не останусь.

Ульяну стало потряхивать. Она вдруг увидела, какие у мужа неприятные мясистые и оттопыренные уши. Странно, раньше она этого не замечала.

– Всё будет хорошо, – сказал Аркадий. – Вот увидишь.

Он надел ботинки, куртку и шапку на свою глупую лысую голову. Ульяна схватила его за рукав.

– Он меня убьёт. Или изнасилует. Ты не понимаешь?

– Да это же вздор, – улыбнулся Аркадий. – Я бы никогда не приютил душегуба.

– А зачем ты вообще сейчас к нему заходил? Доброго утра пожелать, что ли? – спросила Ульяна растерянно. – Да. Именно. И узнать, хорошо ли ему спалось.

Он шагнул за порог, на секунду задумался.

– Всё-таки позвони Игорю Ивановичу. Ладно?

И закрыл дверь у неё перед носом.

* * *

Ульяна посмотрела в глазок. Аркадий стоял у лифта и рассматривал свою правую руку. Голову он склонил чуть набок. Приехала кабина, Аркадий шагнул в неё и укатил. Пару минут Ульяна таращилась на пустую лестничную площадку. Она слышала стук своего сердца. Мысли в голове путались, перебивали друг друга. И крутилась песня: «Но если есть в кармане пачка сигарет, значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день».

Она почувствовала, что сзади кто-то стоит, и оглянулась. Там был кот. Он спокойно намывал лапкой рыжую мордочку.

– Федя, – прошептала Ульяна. – Какой же ты засранец и свинья!

Кот пошёл на кухню. Он был невозмутим. Ничто его не задевало. Ульяна двинулась следом. Рядом с дверью, за которой спал чужой, страшный человек, она остановилась и прислушалась. Кажется, он храпел. Или смотрел в замочную скважину и наяривал во всю прыть? От этой мысли Ульяне стало жарко. Она на цыпочках выбежала