Складным ножом Шилкин вырезал на руке имя жены. Четыре буквы: Р И Т А. Он и сам не до конца понимал, зачем это сделал. Лезвие было тупое, надпись получилась кривоватая, как почерк первоклассника.
– Дурачок, – сказала жена, когда увидела. – Но знаешь, я поняла. Ты действительно меня любишь. И я тебя люблю сильно-сильно. Никогда тебя не брошу. Никогда не предам. Буду любить до конца своей жизни.
Рана заживала плохо. Стала гноиться. Пришлось принимать антибиотики. Но в конце концов порезы затянулись. Надпись осталась в виде шрамов.
Через два года всё закончилось. Рита ушла к другому мужику. Расстались плохо, с руганью. Уходя, она швырнула в Шилкина его любимую кружку, но промахнулась и разбила окно на кухне. Пришлось вызывать стекольщика. Весна выдалась холодная. То и дело сыпал снег.
Шилкин был школьным учителем и первое время немного отвлекался работой. Учебный год заканчивался. Приближались экзамены. Страдать было некогда. Хотя спал он плохо. Почти не спал. То и дело хватал телефон и смотрел страницы Риты в соцсетях: «ВКонтакте», «Инстаграм», «Фейсбук». Она его не заблокировала. Но это ничего ему не давало. Рита не обновляла информацию, не писала посты, не добавляла новые фотографии. Наверное, слишком была занята своими новыми отношениями. Так думал Шилкин. И от этих мыслей было ощущение, что его медленно раздирают крюками. Ночи были адские. Днём становилось полегче. Один раз он даже над чем-то засмеялся.
В первый день отпуска Шилкин слонялся по квартире, не находя себе места. Вспомнил, как ровно год назад они с Ритой собирали чемоданы. Их ждал Кипр. Две чудесных недели. Было ли это на самом деле? Или ему всё приснилось?
Он не выдержал и позвонил ей. Неожиданно она ответила.
– Послушай, – сказал Шилкин. – Мы плохо расстались. Мне кажется, это неправильно. Давай по-человечески попрощаемся. Без обид, злобы и прочего.
Рита молча повесила трубку.
Ничего не соображая, Шилкин глядел на телефон. Может, она как-то случайно нажала ухом отбой? Или у неё разрядился аккумулятор? Или в этот момент случился конец света, и всё сгинуло? Он посмотрел в окно. Мир был на месте. Светило солнце. Через двор шёл мужчина с псом на поводке. Проехала машина. Так почему же она ничего не сказала? И зачем ответила? Ведь она видела, что это он ей звонит. Или не видела, потому что ослепла. Бог наказал её за измену, поразил молнией, и у неё вытекли глаза. Такое может быть? Он чуть было не перезвонил. Но в голову вдруг пришла простая мысль, которая его немного успокоила. У неё мелкая, трусливая душонка, вот и всё.
Но оставить в покое соцсети никак не получалось. Это перешло в навязчивое состояние – регулярно проверять, когда она была онлайн. И мелкая её душонка никак тому не мешала. Каждый раз, видя новое сообщение, Шилкин начинал ужасно волноваться. Сразу не решался посмотреть, от кого оно пришло. А вдруг она раскаялась, просит прощения, умоляет принять назад и всё такое прочее. Понимал, что глупо, глупее не придумать, но ничего не мог с собой поделать. Он немножко свихнулся. Как в тот раз, когда резал руку.
Пить Шилкин не собирался. Знал, что пьянствовать из-за бабского предательства – самоубийство. Он искал какое-нибудь занятие. Один приятель посоветовал купить абонемент в спортзал.
– Тебе надо привести себя в форму. Подкачаться. А то ты выглядишь так, будто вчера освободился из Бухенвальда. Сделай себе хороший пресс, ноги, руки и шею. Бабам нравятся крепкие, накачанные шеи.
– Ага, – сказал Шилкин. – Так и сделаю.
Вместо этого он опять стал курить. Три с половиной года не прикасался к сигаретам. И вот снова каждое утро начинал с затяжки. В течение дня сжигал примерно полторы пачки. Рита терпеть не могла табачный дым. Она его и заставила в своё время бросить. Теперь никто не мешал ему травиться. Хоть какая-то радость.
Прошёл месяц. Он был похож на один бесконечный день. Шилкин по-прежнему плохо спал. Ел через силу. Курил всё больше. Надо было как-то выбираться из этого состояния. Он записался к психиатру, который вёл приём в районной поликлинике. Это стоило четыреста пятьдесят рублей. И давало крохотную надежду на улучшение.
В назначенное время Шилкин зашёл в кабинет. За столом сидел пожилой дядька в белом халате с усталым и брезгливым выражением лица.
– Как часто мочитесь во сне? – сразу спросил он. – Какова регулярность?
– Я вообще почти не сплю, – ответил Шилкин.
– Так, ага. Значит, не спите, чтобы не мочиться?
– Нет. Просто у меня бессонница. Мне нужно снотворное или антидепрессанты. Вам виднее, наверное.
Врач открыл ящик стола, достал упаковку жёлтого «Холлс», кинул в рот леденец и немного почавкал.
– Вы ошиблись кабинетом. Вам туда, – сказал он и показал большим пальцем себе за спину.
Психиатром оказалась симпатичная женщина лет тридцати. На её лице читалась скука. Перед ней лежал смартфон, время от времени издающий булькающие звуки. Она отвлекалась, чтобы кому-то написать.
Шилкин коротко рассказал свою историю.
– Депрессии у вас нет, – сказала психиатр. – Да и вообще я не очень уважаю антидепрессанты. Выпишу вам феназепам на полгода. Но вы им не увлекайтесь. Лучше гуляйте побольше. Запишитесь в спортзал.
– Я гуляю. И я записался как раз, – соврал Шилкин.
– Умница! Если улучшений не будет, советую обратиться в ПНД. Там хорошие специалисты. Но я думаю, скоро вас отпустит. В сущности, ничего сверхъестественного не случилось. Знаете статистику разводов?
– Нет. Не интересовался.
– Восемьдесят пять процентов.
– А вы замужем? – спросил Шилкин.
Она дежурно улыбнулась.
– Это вас не касается.
– Как вы считаете, почему она мне не ответила, почему не захотела проститься по-человечески?
– Ну, понимаете, чужая душа – потёмки. Вы ведь вашу жену лучше знаете.
– Я теперь думаю, что совсем её не знал.
– Может, в этом всё дело?
По пути домой он зашёл в аптеку. Фармацевт вернула ему рецепт.
– Я не могу это принять. Там ошибка. Вот, видите, в латинском названии. Оно неправильно написано.
– Ничего в этом не понимаю, – сказал Шилкин.
– Вернитесь к врачу, пусть она перепишет. В таком виде я рецепт не возьму.
– Ладно.
Выйдя из аптеки, Шилкин смял рецепт и кинул в урну.
Вечером во «ВКонтакте» пришло сообщение от незнакомки.
«Здравствуйте, Антон. Меня зовут Людмила. Нам нужно встретиться и поговорить. Это касается вашей жены».
Он заглянул в её профиль. Там ничего не было: ни фотографий, ни друзей, ни музыки. Кажется, страницу создали только что.
«О чём конкретно речь?» – спросил Шилкин.
«Расскажу при встрече», – ответила она.
«Хоть что-нибудь скажите. Мне важно знать».
«Я понимаю. Но сейчас я ничего сказать не могу. Надо лично. Когда вам удобно? И где?»
Шилкин задумался. Получалось плохо. Хотя он и понимал, что глупо переживать из-за женщины, предавшей его, ставшей для него чужой. Правильнее было бы ответить этой Людмиле так: «Меня это не касается». И забыть. Но побороть себя не смог. И написал:
«Завтра я свободен весь день. Можно в центре встретиться».
«Прекрасно. Как насчёт полудня? Знаете, есть такое кафе „Счастье“? Напротив Исаакия. Предлагаю там».
«Договорились».
Потом Шилкин расхаживал по квартире. В голову лезли мысли. Что происходит? Что случилось с Ритой? Она в беде? Может, она тяжело заболела? А я чем могу помочь? Зачем мне написали? Кто эта баба? Её подруга? Может, какая-то мошенница?
Он не мог успокоиться. Выкурил полпачки сигарет. Не заметил, как наступила ночь. Хотелось кому-нибудь позвонить или написать, спросить мнение. Но звонить и писать было некому.
Сон долго не шёл. Шилкин ворочался, ворочался, ворочался, вставал, курил, снова ворочался. Простыня свернулась в трубочку. Он скинул её на пол. Ближе к утру получилось зыбко подремать. От этого стало только хуже. Шилкин проснулся слабым, разбитым, с ощущением, что тело набили ватой. Особенно голову. По пути в ванную он споткнулся о простыню и чуть не упал.
– Ёбаный в рот! – заорал Шилкин.
Внезапно он решил никуда не ехать. Зачем ему это надо? Совершенно незачем. Лучше вернуться в кровать и проспать весь день. А может, и жизнь. Чем бегать за сплетнями и слухами о бывшей бабе. Только последний идиот станет этим заниматься. Точно не он. Он – мужик. У него есть хребет. Пусть эта подлая сука сквозь землю провалится. Вместе с хахалем. И всеми, кто захочет что-нибудь о ней рассказать. Его это больше не касается. Каким же он был жалким дураком, что звонил ей, сходил с ума, не спал, не ел, даже пару раз немножко поплакал. Омерзительно. И стыдно.
Он закурил, лёг на кровать и взял смартфон. От Людмилы пришло новое сообщение.
«Доброе утро, Антон. Всё в силе?»
Шилкин сильно затянулся сигаретой, столбик пепла отвалился и упал ему на грудь.
Всю дорогу он повторял: «Ты проиграл. Слабак. Тебя убили. Куда идут твои ноги? В плен, вот куда». Но остановиться не мог. На встречу он пришёл без десяти двенадцать. Людей в кафе было немного. Слышалась иностранная речь. Он сел за первый попавшийся свободный столик, достал сигареты. Подошла официантка с меню.
– Извините, курить у нас запрещено.
– Хорошо, я не буду.
Шилкин полистал меню, чтобы чем-то себя занять. Потом проверил соцсети. Сообщений не было. Он решил, что подождёт пять минут и уйдёт. В кафе вошла высокая, стройная блондинка в чёрном узком платье и белых кроссовках. Шилкин подумал, что это и есть Людмила. Он развернулся к ней вполоборота. Она двинулась в его сторону и прошла мимо. Следом появилась женщина-лилипут. Спросила что-то у официантки, та кивнула и куда-то её увела. Шилкин посмотрел на часы. Ровно полдень. На Петропавловке, наверное, как раз выстрелили из пушки. Здесь, конечно, не было слышно.
К столику подошла женщина.
– Здравствуйте, – сказала она. – Это я вам писала.
На вид ей было лет сорок, очень худая, с усталым, неприметным лицом.
– Рад познакомиться, – пробормотал Шилкин.
Она села напротив, достала из сумочки круглое зеркальце, посмотрела на себя и вздохнула.
– Сплю плохо. А вы тоже?
Шилкин не ответил. Явилась официантка с новым меню.
– Этого не надо, – сказала Людмила. – Чёрный кофе без сахара.
– Мне тоже, – подал голос Шилкин.
Когда официантка ушла, он спросил:
– А вы кто?
– Вам, наверное, это странным покажется. Только не убегайте сразу.
– Да чего мне убегать, – пожал он плечами. – Вы писали, что хотите что-то про мою жену рассказать.
– Не совсем. Я писала, что это её касается. И вас. И меня. Всех.
– И что там? – спросил Шилкин как можно небрежнее.
– Ну, дело в том, что я жена того мужчины, с которым ваша жена сейчас живёт.
– Ого!
– Да, вот так. Мы с ним прожили семь лет, а сейчас он к вашей жене сбежал, меня бросил.
Шилкин испугался, что она расплачется. Надо было что-нибудь сказать, чтобы её отвлечь. Но в голову ничего не пришло. И он пробормотал:
– Интересно, интересно.
Людмила посмотрела на него. Похоже, она и не собиралась лить слёзы. Сейчас, по крайней мере.
– Согласна. Всё это интересно.
– А как вы про меня узнали? – спросил Шилкин.
– Я на днях зашла в его профиль «ВКонтакте» и почитала переписку с вашей женой.
– Вы хакер, что ли?
– Я просто подобрала пароль. И читала всю ночь. Знаете, это было так увлекательно. Меня ни одна книга так не продирала, как их переписка. И там было про вас. Она ему рассказывала.
– А что рассказывала? – спросил Шилкин, поджав пальцы на ногах.
– Да ничего особенного. Просто представила вас ему. Кинула ссылку на страницу. Там другого было больше. Например, как он проебёт ей жопу, оттрахает между сисек.
– Что? Что?
Показалось, что стул из-под него куда-то поехал. Шилкин испуганно привстал.
– Ага, – сказала Людмила. – Ещё она его просила кончить ей на лицо. А он обещал ей в гланды зарядить. Смешно звучит, да? Это в самом начале, она ещё, наверное, с вами жила. Ну, а он со мной, соответственно. Она всё время просила пожёстче её трахать.
– Перестаньте.
Пришла официантка с подносом. Долго ставила чашки на стол. Шилкину захотелось вылить кофе ей за шиворот и дать пинка.
– Неприятно? – спросила Людмила. – Мне тоже.
Он дождался, пока официантка уйдёт, и спросил.
– А что вам от меня надо? Вы чего хотите?
– Вы ведь учитель английского?
– Да. А что?
– Скажите что-нибудь по-английски.
– Зачем?
– Ну, скажите. Жалко, что ли?
Он ничего не мог придумать. В голове крутились порнографические сцены с участием Риты и её хахаля. Очень яркие.
– Антон, – окликнула Людмила. – Вы тут?
– Что? Май нейм ис Антон. Ай эм э тичер. Чего вы пристали?
– Не злитесь. Я хотела вас отвлечь. А то у вас лицо сползло, когда я сказала, чего они там друг другу писали.
Он молчал.
– А вот видите, за вами англичане сидят? О чём они говорят?
Шилкин оглянулся. Два обрюзгших мужика, обоим лет по пятьдесят, пили пиво и негромко переговаривались.
– Это американцы, а не англичане. Один другому рассказывает, как ходил вчера в русский подпольный бордель. Проклятая русская шлюха отказалась сунуть ему ногу в жопу.
– Вы шутите?
Шилкин откинулся на спинку и немного сполз.
– Мне вообще не до шуток. Они и правда про это говорят. А второй говорит, что в Таиланде обычно таких проблем не возникает.
– Как вы поняли, что это американцы?
– Ну, язык у них отличается. Понимаете? Язык отличается. Произношение у них другое. Будто у них рот набит. Понимаете? Они будто бы жуют и говорят одновременно.
Он схватил свою чашку, хлебнул и чуть не заорал. Кофе был очень горячий. Шилкин с трудом проглотил и зажал рот рукой. Людмила смотрела на него с жалостью.
– Антон, простите, что я вам это рассказала. Думала, вы и сами понимаете, что к чему.
– В общих чертах.
– Я не могла в себе это держать.
– Что вы от меня хотите? – спросил Шилкин устало.
– Мне кажется, я за какую-то соломинку хватаюсь, – ответила Людмила, постукивая ногтями по своей чашке. – Меня предали. Вы это хорошо понимаете. А перед этим я тяжело болела, лечилась. Всё одно к одному. Тут меня чёрт дёрнул заняться шпионажем. И это меня совсем прибило. Я хотела умереть. А потом подумала, что вот есть ещё один человек, которому, наверное, так же плохо, как мне. Вам ведь плохо.
Шилкин молчал. Он закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди.
– И мне показалось, что мы можем друг другу как-то помочь, – закончила Людмила.
Они шли по улице. Шилкин курил на ходу, рассеянно смотрел по сторонам и мысленно проговаривал увиденное: дом, небо, машина, машина, машина, а222 см.78, окурок, стена, засохшая моча.
– Сколько вы прожили? – спросила Людмила.
– Четыре года.
– А мы семь. До этого год встречались и всё такое. Ничто не предвещало. Жили мирно, спокойно, даже скучно. И вдруг… Вы уже развелись?
– Мы не расписывались, – сказал Шилкин.
– Почему?
– Это так важно, что ли?
– То есть она не носила вашу фамилию?
– Нет. А это так важно? – повторил Шилкин.
О проекте
О подписке