Глава 1
Банда на колесах

Бандой Бонно и по сей день пугают во Франции непослушных детей. И не только потому, что Жюль Бонно с товарищами стали первыми европейскими гангстерами, ничем не уступающими в жестокости их американским коллегам. Но и потому, что они открыли новую эру в мировом преступном ремесле – автомобильную эпоху. Тогда, когда машина, уже сделавшись исключительной роскошью, еще не стала массовым средством передвижения, «банда на колесах» – так их прозвала парижская пресса начала века – наводила страх на обывателей не только точностью стрельбы и жестокостью, но и скоростью езды на лимузинах.

В дверь лачуги в Роменвилле, пригороде Парижа, постучали. Все сидевшие в тесной комнате, главным украшением которой была раскаленная чугунная печка, вздрогнули: уж не полиция ли? Виктор кивнул, и Риретт отперла замок – на пороге стоял высокий худой человек.

– Можно войти? – Он переступил порог и сощурил маленькие серые глаза от яркого света, пробивавшегося из-за заслонки печки. – Меня зовут Жюль Бонно. Я приехал из Лиона, где меня знает каждый полицейский. Мы устроили забастовку на заводе и сожгли все документы в дирекции… Мне надо скрыться. Кроме вас, я никого в Париже не знаю.

Бонно соврал. Его преследовали не только полицейские, но и товарищи по разбоям. Дело в том, что Платано, один из анархистов-налетчиков лионской боевой группы, был найден с двумя пулями. В момент его смерти рядом никого не было – кроме Жюля Бонно. К тому же исчезли тридцать тысяч франков, бывшие при Платано. И лионские анархисты небеспочвенно заподозрили Бонно если не в работе на полицию, то как минимум в двойной игре. Не мог же «идейный экспроприатор» – он был итальянцем – застрелиться сам? Причем сразу двумя пулями?.. Бонно в отчаянной попытке спастись от мести единомышленников рванул в Париж. Да, в столице полицейских больше, но в огромном городе проще затеряться. Не говоря уже о том, что в не столь давние дни Парижской коммуны гвардейцы перестреляли далеко не всех анархистов.

А редакция боевого листка под названием «Анархия» была местом весьма своеобразным. В 1911 году здесь, у русского политэмигранта Виктора Сержа (настоящая фамилия – Кибальчич), которому едва исполнилось двадцать, и у его подруги Риретт Мэтржан собирались на огонек самые странные люди. Кибальчич, или Кибальчиш (в дальнейшем он вернется в Россию, уже советскую, откуда во второй раз сбежит как троцкист, чтобы стать на Западе известным писателем), родился в Бельгии в семье русских социалистов-эмигрантов. В семье, где проповедовались ультралевые идеалы, гордились тем, что их дальний родственник народоволец Николай Кибальчич создал бомбу, убившую императора Александра II.

Среди авторов «Анархии» были находящийся в розыске Раймон Каллеман по кличке Ученый, который не уставал требовать «экспроприации экспроприаторов», здоровяк Эдуар Каруи, вскрывающий сейфы и тратящий редкие заработки на покупку птиц, которых он потом выпускал из клетки, наивный поэт Андре Вале, прозванный за огненную шевелюру Рыжиком, юный красавец Октав Гарнье с глазами, как дуло пистолета, чахоточный, вечно мерзнущий Андре Суди по прозвищу Невезуха, бесцветный Эжен Дьедонне, единственным достоинством которого были лихие усы в форме велосипедного руля… Всех их объединяло одно – острое ощущение собственной неприкаянности в мире набиравшего обороты капитализма. И тут в их пролетарской компании появился Бонно!

Жюль Бонно родился в 1876 году в горной провинции Ду, прозванной за холодный климат «северным полюсом Франции». Его отец был потомственным рабочим, и сам Жюль поначалу пошел на завод, где быстро примкнул к анархистам. Впрочем, это его увлечение длилось недолго. Бонно женился, завел дом, стал отцом. Но жена, захватив с собой ребенка, сбежала вместе с заводским приказчиком, который, оказывается, давно был ее любовником. Поначалу отчаявшийся Жюль хотел повеситься, но, поразмыслив, понял: виновато во всем общество, которому он теперь будет мстить. Жестоко! К тому же во время одной из стачек его, ранее якшавшегося с итальянскими анархистами, внесли в черный список как «агитатора». А это все равно что волчий билет: на работу больше не устроишься. И Бонно подался на другую сторону Ла-Манша. По одной из версий, устроился личным шофером у самого Артура Конан Дойля. Мы не знаем, вдохновил ли оголтелый анархист создателя Шерлока Холмса на образ одного их героев преступного мира. Наверно, не успел, ибо затем он вернулся во Францию, в родные пенаты.

В досье, заведенном на Бонно во французской уголовной полиции, говорилось: «Бонно Жюль. Известен склонностью к насилию. Всегда вооружен. Очень опасен».

А это значит, что у Бонно, по мнению парижских анархистов, было много неоспоримых достоинств. Во-первых, он хорошо стрелял с обеих рук. Во-вторых, он умел то, что по тем временам было доступно во Франции только единицам: водил машину! На заводе «Берлие», где он когда-то работал, патрон – большой оригинал, почему-то симпатизировавший Жюлю, – обучил Бонно управлять «безлошадной каретой», как в начале века нередко называли автомобиль. И в армии, из которой Жюль демобилизовался в звании капрала, он тоже водил автомобиль. Ну а в‐третьих, Жюль Бонно был недурно начитан: труды Кропоткина, Прудона и Бакунина перемешались у него в голове с декларациями знаменитого французского бомбиста Равашоля.

– Нам нечего терять, а обрести мы можем все, – наставлял завсегдатаев редакции «Анархии» лионский гость. – Отбирать же надо только силой, причем неожиданно! Не бойтесь нажимать на курок первыми! Стреляем, а потом разбираемся.

Окончательно Бонно убедил своих новых друзей последовать за ним, когда пообещал, что отныне они будут ездить только на автомобиле. Каком? Конечно же – на самом дорогом, экспроприированном!

21 декабря 1911 года утро в Париже выдалось хмурым.

Месье Каби, посыльный банка «Сосьете Женераль», развозил деньги по его филиалам. Инкассаторских бронированных машин тогда и в помине не было, банкноты в кассы доставляли специальные курьеры, одетые в видную издалека ярко-голубую форму с бронзовыми пуговицами. Оружия, а тем более охраны, им не полагалось: налеты на инкассаторов бандиты во Франции тогда еще не совершали.

Ровно в 8 часов 45 минут на улице Орденер в 15 метрах от отделения «Сосьете Женераль» к банковскому посыльному, сошедшему с подножки трамвая, приблизился человек и выстрелил в упор. Потом преспокойно снял с плеча Каби сумку с государственным гербом и…

Но не тут-то было!

Курьер очнулся (видимо, пуля попала в пуговицу) и схватил преступника за ноги. Тот, однако, не растерялся и деловито выпустил вторую пулю точно в спину Каби, купавшегося в луже крови. После чего пальнул пару раз над головами собравшихся зевак, сел в непонятно откуда появившийся никелированный автомобиль и умчался. Вместе с ним улетучились и ценные бумаги на 20 000 франков – сумма по тем временам немалая!

Впрочем, полицейских удивила не столько похищенная сумма, сколько то, что бандиты уехали на автомобиле. И на каком! На только что угнанном Бонно блестящем черно-зеленом «Делоне-Бельвиль» модели 1910 года. На таком лимузине в шестнадцать лошадиных сил, способном развивать скорость в 80 километров в час, ездили президент Франции, король Испании и царь Николай II. А в оснащении парижских сыщиков тогда не было ни одной машины! Только кони и велосипеды. Силы далеко не равные: грабители оказывались практически недосягаемыми.

Помощь, однако, пришла жандармам совершенно неожиданно: посыльный Каби не умер. Тяжело раненный, он смог опознать стрелявшего в него. Им был двадцатидвухлетний бывший лавочник Октав Гарнье, проходящий в картотеке парижской префектуры по графе «Опасные террористы». Теперь оставалось самое трудное: найти Гарнье и его команду и арестовать их. В новогоднюю ночь полиция, имевшая богатую картотеку на анархистов, совершила налет на редакцию «Анархии» и задержала Виктора Сержа и его подругу. Но те, несмотря на усиленные допросы, отрицали свою причастность к ограблению. Тогда полицейские посадили за решетку тугодума Эжена Дьедонне, бывшего монмартрского коммунара, тоже никогда не входившего в ближайшее окружение Бонно.

И тут «банда на колесах» опять заявила о себе.

10 января 1912 года было совершено нападение на оружейный магазин на бульваре Осман. А через месяц с небольшим у вокзала Сен-Лазар (в одном из самых людных мест Парижа) в час пик разыгралась настоящая драма. В шесть часов вечера мощный автомобиль на сумасшедшей скорости несся по улице Амстердам, у самого вокзала он сбил женщину, но не сбавил хода, несмотря на свистки многочисленных городовых. И тут трамвайная конка преградила дорогу лихачу. Один из полицейских по имени Франсуа Гарнье успел вскочить на подножку машины и тут же получил три заряда из револьвера. Машина же объехала трамвай по тротуару и рванула в сторону площади Конкорд… Свидетели вновь опознали в стрелявшем Гарнье. Фокус судьбы: полицейский Гарнье был убит бандитом-психопатом Гарнье – как раз напротив ресторана под названием «Гарнье»!

С помощью многочисленных свидетелей жандармам удалось установить личности всех, кто находился в автомобиле. И прежде всего – Бонно, сидевшего за рулем. На месте пассажира был Раймон-Ученый. Слабый ориентир для сыщиков, но все-таки ориентир.

25 марта 1912 года в восемь утра новенький «Дион-Бутон» вальяжно ехал по аллее Сенарского парка в окрестностях Парижа. На одной из опушек стояли три прилично одетых человека, махавших платками. Любопытный водитель остановился и сразу попал под град пуль. Убийцы деловито выгрузили из салона труп, протерли забрызганные кровью кожаные сиденья носовыми платками и в компании еще трех товарищей, вышедших из кустов, стремительно сорвались с места. Они спешили на дело.

В Шантийи – старинном столичном пригороде – роскошный «Дион-Бутон» остановился у банка «Сосьете Женераль». Держа руки в карманах, четыре человека вошли в банк. Не говоря ни слова, они выхватили револьверы и дали залп по кассирам, один из которых был убит на месте, двое других – тяжело ранены. Побросав в сумки все, что хранилось в сейфах, – сорок четыре тысячи франков! – грабители вышли на улицу, где на шум уже собралась толпа любопытных. И тогда тщедушный человечек, остававшийся в автомобиле (это был Суди-Невезуха), выхватил охотничий карабин и принялся стрелять в скопище зевак!

Несколько человек рухнули на землю, остальные, топча раненых, бросились в разные стороны… Бандиты же уехали на автомобиле, который был найден в тот же день в водах Сены.

Открыв утренние газеты, французы увидели зубодробительный заголовок на первых полосах: «Самая ужасная страница в истории преступлений!» Граждане Третьей республики мгновенно осознали, что могут сказать: прощай, эпоха грабителей-ремесленников! Наступила эра вооруженных до зубов налетчиков на автомобилях. Президент государственного совета потребовал к себе на ковер Ксавье Гишара, шефа «Сюрте» – криминальной полиции Франции:

– Даю вам ровно месяц на арест негодяев! Если этого не произойдет – ответите лично!

И началась национальная охота на банду Бонно, представляемую журналистам как «банда Дьедонне»! Первым арестовали Суди – и впрямь Невезуха! Затем в ловушку попали Каруи – на него донес осведомитель – и Раймон-Ученый, которого выдала жандармам любовница по прозвищу Красная Венера (кстати, бывшая ранее подругой Дьедонне). Любопытная деталь: в преследовании Бонно и его товарищей участвовали не только службы охраны порядка, но и – без преувеличения! – все французы. Участие, надо заметить, вовсе не филантропическое: «Сосьете Женераль» после нападения на банк в Шантийи объявил премию в 50 000 франков любому, кто поможет обезвредить банду Бонно. И тем не менее сам Жюль Бонно, а также Гарнье и Рыжик-Вале продолжали оставаться на свободе.

Но вот Луи Жуэну, второму человеку в «Сюрте», доложили, что Бонно скрывается в Иври, пригороде Парижа, на чердаке у старьевщика по фамилии Гази (и снова донес осведомитель). Для честолюбивого Жуэна это был редкий шанс утереть нос своему начальнику Гишару, и он решил сам руководить операцией. Ночью четыре лучших инспектора полиции нагрянули в Иври. Осмотрели огромный дом сверху донизу, однако ничего подозрительного не обнаружили. Когда под самой крышей Жуэн открыл маленькую дверь, то сперва не увидел ничего тревожного. И тут грянул выстрел. Бонно, спрятавшийся за грудой ветоши, стрелял без промаха. Первую пулю он всадил Жуэну прямо в лоб, второй тяжело ранил инспектора Кольмара, шедшего следом. Другим сыщикам, заблокированным в узком проходе телами товарищей, приходилось стрелять наугад. А Бонно в это время через дыру в стене выбрался на крышу, перелез на соседний дом, где приставил ко лбу горничной револьвер и прошипел:

– Быстро доставай из шкафа постельное белье!

Та, окаменевшая от ужаса, подчинилась. И тогда в одно мгновение истекающий кровью анархист – он поранился при бегстве о стекло – связал из простыней веревку и спустился по ней на улицу.

После того, как хладнокровно был убит полицейский республики номер два, на охоту за Бонно была брошена целая армия. В прямом смысле слова. На рассвете 29 апреля (вновь по наводке осведомителя) полицейские и солдаты обложили «Красное гнездо», так назывался дом миллионера-анархиста – бывало и такое! – Альфреда Пьера Фромантена в Шуази-ле-Руа, пригороде столицы. Сам же владелец дома, начитавшийся трудов Бакунина и Кропоткина, пребывал в Бразилии. А гараж его особняка арендовал некто Дюбуа, он и предоставил кров Бонно.

Блюстители порядка, уже наученные горьким опытом, серьезно подготовились к встрече с бандитом. Они привлекли к операции по его аресту даже зуавов, колониальных стрелков с их пулеметом «Гочкисс». Жандармы первыми открыли огонь и уложили на месте Дюбуа. Но, когда они проникли непосредственно в гараж, случилось непредвиденное: кто-то, укрывшийся на втором этаже, снайперски стал вести огонь нападавшим в спину. Он постоянно менял позицию, оставаясь неуловимым для пуль полиции.

Кровавый спектакль затянулся. На улицах, прилегавших к «Красному гнезду», расположились неизбывные французские зеваки. Целыми семьями буржуа, прихватив с собой домочадцев, с вином и закуской собрались смотреть на зрелище. Как в кафе расставили стулья, лавки, столы…