Теперь вернемся к необходимости оставаться конкурентоспособным. «Итак, будут ли люди в условиях гуманистической экономики находить друг в друге достаточную ценность, чтобы зарабатывать себе на жизнь, когда сетевые технологии вместе с роботами станут способны удовлетворять большинство их потребностей и желаний? Сохранят ли обычные люди в долгосрочной перспективе достаточную ценность, чтобы оправдать существование экономики?» – размышляет уже упомянутый выше Джарон Ланье.
В связи с постепенным выдавливанием человека с рынка труда очевидно, что конкуренция между людьми, а также между людьми и роботами будет обостряться. В некоторых сферах этот процесс прогнозировать легче, в других – сложнее. Но каждый из нас должен быть готов к тому, что завтра его знания и умения уже не будут востребованы и придется либо повышать квалификацию, либо осваивать новую область деятельности. В любом случае придется снова научиться учиться. «Люди перемешиваются по всей планете: массовые миграции, смешанные браки, интернет-технологии знакомств… Географических барьеров практически нет, языковые преодолеваются всё более просто. Однако, на этом фоне не столь заметно, вырисовывается и другая тенденция: всё более жесткое деление на образованных и необразованных. На тех, кто готов к завтрашнему дню, и на тех, кому милее вчерашний. Эта тенденция таит в себе социальную опасность. Она делит человечество на две части… Несомненно одно: всегда были успевающие и неуспевающие. Но только теперь, в новом мире, зависимость судьбы от образования становится всё больше. Я думаю, влияние образования на судьбу конкретного человека в исторически короткий период станет больше, чем влияние стартовых возможностей: происхождения, капитала и прочего»30.
В главе 15 мы подробно расскажем о жесткой кастовой системе, которая сложится в цифровом обществе. А пока отметим лишь одно. Те, кто всерьез поверил тезису: «Не нужно ничего учить, потому что вся информация есть в интернете», – окажутся беспомощными и проиграют. Потому что люди, которые читают книги, всегда будут управлять теми, кто смотрит телевизор. И нам кажется, что это справедливо.
У дурака и счастье глупое.
Китайская пословица
В спектакле «Три сестры», поставленном японским режиссером Ориза Хирата, роль младшей сестры исполняет андроид Geminoid F. «Андроид-версию» привозили и в Россию. Эта постановка – часть проекта «Спектакли с участием роботов». Его вместе с режиссером реализует Хироси Исигуро, ведущий исследователь в сфере робототехники, создавший копию самого себя: робота «геминоид». Такие спектакли, по мнению авторов проекта, должны нивелировать чувство страха и отторжения, которое у многих людей вызывают роботы, похожие на человека. «Роботы сегодня стремительно входят в жизнь людей, и приходится переосмысливать их значение для нас», – говорит Хирата.
Что ж, нам тоже кажется, что для осмысления – самое время.
Но для начала определимся с главным термином: мы называем роботами все устройства, которые питаются от электричества. Ведь именно оно и алфавит позволили создать программы, заложенные в эти машины. Какой бы впечатляющей ни была разница между андроидом Geminoid F в образе чеховской героини и чайником, в основе обоих технических изобретений, как мы уже писали в главе 2, лежит принцип выключателя света в комнате. Нажимая на выключатель, вы замыкаете и размыкаете цепь: «вкл.» и «выкл.». Когда включаете, цепь замыкается, поступает электричество и лампочка загорается. Когда выключаете – цепь размыкается и лампочка гаснет. По большому счету, все роботы и компьютеры основаны на этом принципе. Просто в комнате, нажимая на выключатель, мы сами замыкаем и размыкаем цепь, а в компьютере это делает центральный процессор, управляя миллиардами цепей в секунду. А программа – это узор Жаккарда, задающий определенный алогоритм, по которому и происходят замыкания и размыкания цепи.
С каждым днем роботы становятся всё более изощренными, их алгоритмы усложняются. Постоянно совершенствуясь, технические устройства не просто качественнее выполняют свою работу, но и берут на себя новые функции – те, что еще несколько лет назад выполнял человек. Пылесос, помогающий хозяйке навести порядок в доме, – это уже нечто допотопное. Актуально устройство, способное сделать это самостоятельно: согласно введенной программе оно будет уходить с зарядного устройства, пылесосить и вставать обратно на зарядку. Производители автомобилей больше не рекламируют надежность тормозов, призванных предотвратить аварию в экстренной ситуации, – они выпускают машины, которые «видят» препятствие на дороге и снижают скорость, не дожидаясь действий водителя. Еще совсем недавно такое было возможно лишь в фантастических фильмах. Сейчас это привычное явление, хотя не всем пока финансово доступное.
Всё больше функций мы делегируем устройствам. И глупо возражать против технического прогресса, потому что подобные перемены обеспечивают нам максимальный комфорт. Да и проблема не в том, что мы перестаем ходить с пылесосом по квартире.
Современный городской житель (а большинство людей на Земле сейчас живет в городах) старается окружить себя максимально возможным количеством разнообразной техники и взаимодействует с устройствами гораздо больше, чем с людьми. Городская среда, насыщенная роботами, меняет картину мира каждого человека. Изобретая технологии, люди создают среду, в которой роботы делают роботов и машины общаются друг с другом. Подлинным языком международного общения стал язык роботов: весь обмен данными (в том числе и человеческие коммуникации в интернете) происходит при помощи «их» языка-протокола tcp/ip. В этом новом мире уже практически невозможно выжить без знаний о том, как пользоваться устройствами.
А учитывая, что с роботами человек начинает знакомиться в возрасте до года, становится очевидным, что 3—4-летним детям они понятнее, интереснее и привычнее, чем живые люди, например родители. Машины не только выполняют за человека те или иные задачи, но и заменили ему других людей.
Родителей, особенно успешных и чрезвычайно занятых, такой вариант устраивает. И они всерьез обидятся, если мы выскажем предположение, что айпад в руках ребенка – всего лишь способ освободить папу или маму от необходимости разговаривать с малышом, играть с ним, читать ему книгу. Такую свободу они назовут дополнительным бонусом для себя, но как любящие и заботливые родители будут убеждать нас в том, что гаджеты развивают их дочь или сына. «Наши дети умнее нас, они, еще не научившись читать, ловко обращаются со смартфоном и пультом от телевизора», – признайтесь, вы не раз слышали подобные утверждения. Существует даже забавная теория о том, что знания предыдущих поколений передаются на генетическом уровне, поэтому нынешние дети – интуитивно более продвинутые пользователи технологий.
Разрушим миф: дети ориентируются в кнопках на компьютере, потому что, во-первых, как мы уже сказали в главе 2, они имеют дело с примитивным устройством, очень простым в обращении; а во-вторых, компьютер (телевизор, телефон и т. д.) занимает 90% их времени. Разумеется, такое времяпрепровождение не делает их умнее. Не будем отнимать хлеб у психологов, посвятивших немало времени и сил исследованиям о влиянии гаджетов на ребенка. Скажем лишь, что прикосновение к сенсорному экрану не развивает моторику. Для этого требуются мелкие движения (например, чтобы нарисовать маленькую букву при написании письма, необходимо активизировать много мышц и нейронов головного мозга). Компьютерные игры не способствуют игре воображения, возможность при любой сложности перезагрузить компьютер не развивает пытливый ум, стремящийся «во всём дойти до самой сути». Главный принцип любого гаджета – быть максимально дружелюбным к пользователю, т. е. предельно простым и доступным в употреблении. Разве это поможет малышу вырасти сообразительным?
Роботы отнимают у человека «ту мыслительную работу, которую он должен выполнять сам, чтобы сохранять и развивать умственную силу», – убежден немецкий психиатр, исследователь головного мозга, профессор Университета Ульма Манфред Шпитцер. Именно поэтому чем больше времени ребенок проводит перед телевизором, за компьютером или игровой приставкой, тем позже он научится читать и тем хуже запоминает тексты. Более того, значительно усложняется процесс овладения речью.
Очевидно, что противостоять окружающей среде невозможно. Но абсолютно реально изменить степень вовлеченности себя и своих детей в эту средунее, а значит, и контролировать результат ее влияния.
Разница между нынешними взрослыми и их детьми, выросшими с айфоном в руках, столь же колоссальна, как различие между деревенскими и городскими жителями. Спросите любого социального психолога, и он подтвердит: ментальная пропасть между горожанами и селянами огромна. И дело не в уровне образования и не в привычках, а в отношении к окружающему миру. В жизни подрастающего поколения окружающий мир – прежде всего цифровые технологии. Общение с живыми людьми – родителями, воспитателями, учителями – занимает незначительную часть их времени. Ключевое – это коммуникации либо с техникой, либо при ее помощи.
Сотрудники Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе проверили гипотезу, согласно которой частое использование цифровых средств коммуникации негативно влияет на способность понимать эмоции собеседников. Они сравнили две группы школьников. 51 человек провел 5 дней в летнем научном лагере, где было запрещено пользоваться электронными устройствами. А 54 человека из той же школы жили дома, в привычной обстановке, со всеми гаджетами.
До и после эксперимента обеим группам показали видеосюжеты и фотографии с веселыми, грустными, злобными и испуганными лицами, предложив назвать эмоции, которые переживают герои. В первых тестовых заданиях, проведенных до посещения лагеря, все участники сделали в среднем по 14 ошибок. Но после отдыха от гаджетов среди участников эксперимента этот показатель упал до 9. Исследователи пришли к выводу, что дефицит реального общения провоцирует утрату необходимых социальных навыков, потому что невозможно научиться невербальной коммуникации с экрана32.
Малыши, окруженные роботами, очень напоминают маугли, причем не сказочного героя Редьярда Киплинга, а реальных детей, в раннем возрасте оторванных от людей и выросших среди животных. Как показывает печальная статистка, если первые годы жизни человек провел вне контакта с себе подобными, то шансов обрести навыки социального поведения у него практически нет. Человеческая среда представляется ему чуждой и даже враждебной. Он не способен научиться говорить и взаимодействовать с людьми. Судьба всех таких детей оказалась трагической. Ни один из них, вернувшись в человеческое общество, не смог адаптироваться. Не понимая, как существовать среди людей, большинство детей-маугли погибли, не дожив и до 20 лет.
Но если ребенок, выросший среди животных, превращается в маугли и для него единственно возможный вариант – жизнь среди зверей, то малыш, для которого внешний мир – не люди, а гаджеты, – самой естественной средой будет считать царство роботов. Разумеется, айпад и телевизор не сделают из него робота, но ему гораздо комфортнее покажется общение с устройствами, чем с ровесниками или взрослыми. Что будет, если через 20 лет эти техно-маугли захотят изменить мир «под себя»?
Впрочем, и взрослые недалеко ушли от детей. Мы не выпускаем из рук телефон, при нас всегда айпад или ноутбук. Даже если удалось встретиться с родными или друзьями, половину вечера мы проводим с устройством в руках. В интернете достаточно фотографий, на которых компания друзей или влюбленная парочка изображены в момент, когда каждый не отрывает глаз от своего айфона. Нам кажется, что так, разрываясь между реальным и виртуальным миром, мы не теряем времени даром, а заполняем его информацией. И не важно, что 99% этой информации никогда не будет использовано, – главное, мы контролируем оба фронта, а значит, чрезвычайно эффективны.
А быть эффективными для нас – жизненная необходимость.
Во-первых, потому что цифровые технологии сыграли с нами злую шутку: ускорили наше ощущение времени. Вы заметили, что теперь в единицу времени необходимо делать гораздо больше, чем еще несколько лет назад? Конечно, люди не стали быстрее ходить, дышать, думать, не научились перемещаться в пространстве со скоростью мысли. Но, несмотря на это, появилось устойчивое ощущение ускорения. И причина перемены нашего отношения ко времени и окружающему миру – в глобальном изменении информационной среды. Ведь единственный действительно трансформировавшийся фактор, ставший драйвером других явлений, – скорость создания, передачи и получения информации. Доли секунды, необходимые, чтобы найти в интернете или доставить до адресата информацию по электронной почте, создали иллюзию, будто любую интеллектуальную работу теперь можно выполнить значительно быстрее, чем раньше. Технологические возможности взаимодействия с другими людьми оказались выше наших физических возможностей, поэтому проблема выбора приоритетов становится актуальнее с каждым днем.
Возможно, вы читали разошедшееся по социальным сетям письмо «Маленький урок на будущее» Линдса Реддинга, 30 лет проработавшего в новозеландских агентствах BBDO и Saatchi & Saatchi и скончавшегося от рака. Свое откровение он разместил в блоге незадолго до ухода из жизни.
«Много лет назад, когда я только начинал работать в рекламе, у нас был такой прием: «Ночная проверка». В течение всего дня я и мой напарник на листах А4 записывали все идеи, которые только приходили нам в голову на тему рабочих проектов… На следующий день мы приходили на работу и свежим взглядом оценивали результаты нашего вчерашнего труда. Как правило, треть идей отсеивалась сразу. Поразительно, как идеи, казавшиеся на момент их рождения уморительно смешными или поистине выдающимися, меркнут при свете отрезвляющего утреннего света. …Настали 90-е, которые перевернули индустрию рекламы и не только. Появились новые инструменты, бесконечные возможности и неотложные дедлайны.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке