***

С утра нас разбудил резкий стук в дверь. Полусонная Марта пробормотала, что, наверное, это молочник заявился ни свет, ни заря, накинула халат, прибрала волосы и отправилась открывать. Судя по быстрым шагам, Роник тоже выскочил из своей комнаты. Через минуту встревоженная жена заглянула в спальню и позвала меня. Я быстро оделся и вышел.

В прихожей стоял суровый десятник Тайной Стражи, а у двери переминались двое городских стражников в полном обмундировании – в шлемах, кирасах и алебардах. Оба были из соседнего квартала, и чувствовали себя явно неудобно в моем доме.

– Гере Рюмпель?

– Да, я… а что случилось?

Марта испуганно смотрела на десятника широко раскрытыми глазами. А тот сказал спокойно и весомо:

– Вы должны пройти с нами.

Я пожал плечами:

– Все-таки, что случилось? Я – чиновник Канцелярии…

– Второй ступени, – добавила Марта. Роник обхватил ее двумя руками и исподлобья снизу вверх глядел на незваных гостей.

– Нам это известно.

– Я арестован?

– Я не уполномочен об этом говорить. Вам все объяснят. Прошу вас.

Он повернулся, пропуская меня. Выходя из дома, я видел только огромные глаза Марты.

Мы так и проследовали до Серого Дома – строгого двухэтажного особняка, лишенного каких-либо архитектурных изысков – впереди десятник, я за ним, а сзади два стражника. По суете вокруг здания можно было понять, что случилось нечто чрезвычайное. На привязи у коновязи выстроились два десятка лошадей, у входа вместо одного стояли четыре караульных, а дверь не успевала закрываться из-за постоянно входящих и выходящих посетителей.

Я увидел чрезвычайно колоритную процессию – в сопровождении десятка стражников в Серый дом шествовал первый вице-бургомистр. Не шел, а именно шествовал, с гордо поднятой головой и независимым видом. И куда-то делась его одышка. Похоже, он чувствовал себя главарем бунтовщиков, плененным железными легионами Владетеля. Интересно, а как я сам выгляжу со стороны?

Поравнявшись, вице-бургомистр помахал мне рукой как старому приятелю. В ответ я сдержанно кивнул. Сначала стоит разобраться, что происходит, а уже потом демонстрировать дружбу с кем бы то ни было.

Мы поднялись на второй этаж и прошли к невзрачной двери, недавно покрашенной пузырящейся серой краской. В коридоре до сих пор ощущался острый запах олифы. Десятник постучался, открыл дверь и пропустил меня в кабинет, а сам остался снаружи.

За простым столом сидел капитан Тайной Стражи, я, кажется, раньше видел его рядом с кабинетом экзекутора. В комнате, кроме стола и накрепко прикрученного к полу стула, не было больше никакой мебели. Капитан, не поднимая головы, что-то писал. Это напомнило поведение экзекутора при моем появлении.

Наконец, капитан положил перо и посмотрел на меня.

– Ну, здравствуйте, Рюмпель.

– Здравствуйте, – осторожно ответил я.

Он буравил меня колючим взглядом.

– А вы хорошо держитесь, гере Рюмпель.

Я пожал плечами. Похоже, за последние несколько дней этот жест стал для меня привычным и естественным.

– Ну, ну, не стоит притворяться.

– Я не притворяюсь, гере капитан, – просто ответил я, – а теряюсь в догадках… Не понимаю, что происходит.

– Не понимаете? – улыбнулся капитан. Улыбнулся одними губами, а глаза оставались напряженно-серьезными.

– Совершенно не понимаю…

– Где вы были сегодня ночью?

– Простите…

– Я спрашиваю, – резко сказал капитан, – где вы были сегодня ночью?

– Дома… спал…

– С женой, разумеется?

– Да, конечно…

– А если с вами побеседует Ведун, – зловеще спросил капитан, наклонившись ко мне – то вы и ваша жена подтвердите, что спали дома?

– Конечно! – уверенно ответил я.

Капитан разочарованно откинулся на спинку стула. Ведуна, прошедшего Башню Ведунов, нельзя обмануть.

– Та-ак, ладно. Когда вы вчера пришли домой?

– Часов в девять, полдесятого… Простите, гере капитан, но что произошло?

Капитан сразу стал очень серьезным, и фальшивая улыбка исчезла с его губ.

– Сегодня ночью, по пути в Столицу, – сказал он, – был убит первый вице-экзекутор Генеральной Инспекции.

IV

После трех часов сидения на неудобном табурете у меня стали затекать ноги. Сначала капитан разговаривал со мной один, потом к нему присоединился незнакомый мне человек. Он стоял, заложив руки за спину, слушал мои объяснения и задумчиво смотрел в окно, затем присел на краешек стола и начал задавать вопросы. Вопросы, на мой взгляд, совершенно бессмысленные. Где, например, родилась моя двоюродная тетка по отцовской линии, которую я не видел уже лет двадцать. Или о чем разговаривал на последней встрече с дядькой Панапом. А я, замечу, имел удовольствие встречаться с ним в последний раз в возрасте шести лет. И что, скажите, можно припомнить из тех разговоров? Хотя, надо признать, по рассказам родни дядька Панап был изрядным вольнодумцем, за словом в карман не лез, и, если придется, то мог и Владетеля помянуть. Да так помянуть, что потом неделю вся деревня покатываться будет. Я, правда, слышал, что пару лет назад ему за эти самые разговоры определили таких горячих по спине и седалищу, что тронулся старик умом и уже никого не узнает.

Из моей головы выпотрошили все, что происходило вчера. Заставили вспомнить каждый шаг и каждый вздох. Я рассказывал, а капитан неутомимо скрипел пером. Великий Создатель, откуда же у него столько сил?! Под конец я не выдержал и взмолился:

– Гере капитан, и вы, гере… начальник… если вы думаете, что это я убил гере Экзекутора, то так и скажите. Правду говорю, не было этого.

Капитан не удостоил меня ответом, зато незнакомец сказал с нескрываемой насмешкой:

– Он убил! Да у вас, Рюмпель, мания величия. Гере экзекутор и сопровождающий его офицер Тронной Гвардии погибли с оружием в руках. А вместе они могли бы справиться с целой армией, таких, как вы, Рюмпель.

Вот оно что! Оказывается кучер, он же помощник экзекутора, был Человеком Башни – Тронным Гвардейцем. Об их воинском искусстве ходят настоящие легенды. Еще во времена Большой Войны, Владетель с двумя Гвардейцами попал в засаду маронцев. Драгуны числом до полусотни внезапно атаковали выехавшего на прогулку Владетеля. А драгуны, между прочим – это отборные воины. Все, как один аристократы, на прекрасных рослых боевых конях, закованные в броню. Так вот, два Гвардейца, в легком вооружении, с двумя клинками каждый, в капусту порубили три десятка драгун, а остальных обратили в позорное бегство. Гвардейцы не обладают силой и мощью Легионеров, зато изрядно превосходят их в скорости.

– Тогда что вы хотите, гере капитан?! – взмолился я, – Я рассказал все, что знал! Зовите Ведуна, я и ему все как на духу выложу!

Это было смелое предложение. Ведуна нельзя обмануть. Посмотрит в глаза, и любой начинает правду выкладывать. А если кто врать надумает, или утаить что захочет, сразу такая боль начинается, что вытерпеть никак не возможно. Некоторые не выдерживают – умирают, или сходят с ума. Вон, например, базарный дурачок Чуфа. Поговаривают, что был он нормальным как мы с вами, пока не угораздило его соврать Ведуну.

Капитан вопросительно посмотрел на штатского. Тот едва заметно поморщился.

– Гере капитан, пожалуйста, – продолжал я.

– Хорошо, Рюмпель, – сурово произнес капитан, – пока вы свободны. Оставайтесь дома и ждите дальнейших распоряжений. Можете идти.

Дважды просить меня не требовалось. Я вылетел из кабинета, не забыв, впрочем, рассыпаться в благодарностях перед капитаном.

На улице я снова столкнулся с первым вице-бургомистром. Он выходил в сопровождении двух стражников и направлялся к темному фургону с плотно занавешенными окнами. Увидев меня, гере бывший большой начальник мрачно улыбнулся и показал руки, скованные кандалами.

– Привет, друг, – тихо сказал вице-бургомистр, когда мы поравнялись.

Я отвернулся. Похоже, этот несчастный совсем вжился в образ мученика за идею. А, может, и правда, в свободное от управления городом время, баловался чем-то таким… Хотя… вполне возможно, все значительно проще. Совсем недавно этот новоявленный бунтовщик закончил строительство трехэтажной пристройки к дому, поставил высокую ограду, покрасил ее драгоценной перламутровой краской и завел пару великолепных лошадей южной породы. К мздоимству Владетель относится довольно спокойно – главное, чтобы чиновник дело исполнял, а уж как он с просителем договаривается, это его личное дело, если, конечно, без излишеств. Излишеств Владетель не одобряет ни в каком виде, а что касается казнокрадства, то тут он и вовсе беспощаден. Никому не позволяет залезать в свой карман. И за это легко можно отправиться в рудники на Багровых горах года так на три. Это притом, что редко кому удается пережить первый год…

А вот к мятежникам, особенно раскаивающимся, отношение совсем другое. Слышали: «Владетель не мстит побежденным»? Посидит такой вольнодумец в Каземате полгодика, а потом, глядишь, и на прежнее место вернется. Если, конечно, раскается, и сообщников выдаст. Вот только… Ничего не хочу сказать, только получается как: слишком уж часто с такими деятелями что-то нехорошее случается. Попадают под повозки, травятся сморчками, падают со стен, становятся жертвами ночных грабителей. Словом, и тут большинство в течение года отправляется на встречу с Создателем. В любом случае, незадачливому вице-бургомистру не позавидуешь. И уж точно мне с ним не по пути.

Немного поразмыслив о том, куда лучше направиться – домой или в Канцелярию, я выбрал первое. Марта, наверное, места себе не находит, да и гере капитан сказал: «оставайтесь дома». К тому же, сейчас в Канцелярии моего отсутствия точно никто не заметит.

Марта, также как и вчера, сидела за столом и смотрела на меня такими же испуганными глазами. Роника дома не было. При моем появлении она быстро встала и хотела что-то сказать. Но я и сам все увидел.

– Марта, у нас гости? – я улыбнулся, желая успокоить ее.

– Да, вот к тебе…

У окна в кресле сидел незнакомый человек. Плотный, широкоплечий, с лицом, о котором можно сказать, что оно похоже на сотни тех, какие вы встречаете на улице каждый день. Одет просто – короткий камзол песочного цвета и высокие ботфорты. На вешалке у двери висели длинный кожаный плащ и потрепанная шляпа. Так одеваются путешественники, или отправляющиеся в дорогу негоцианты средней руки. Не удивлюсь, если этот гардероб дополняет клинок хорошей стали, а может даже легкий кавалеристский арбалет.

– Марта, – сказал я с веселым укором, – что же ты не накормила гостя?

Она не успела ответить, за нее это сделал незнакомец:

– Ну что вы, гере Рюмпель, ваша добрая супруга уговаривала меня сесть за стол и перекусить во славу Создателя, но я отказался. Я дал обет святым мученикам-близнецам Гуффу и Рионе, и не могу принимать пищу до захода солнца, – голос его был такой же невыразительный, как и внешность

Я понимающе кивнул. Это был обычный обет для путников – согласитесь, в чужих краях всегда полезно иметь покровительства досточтимых святых.

– Тогда, я с удовольствием побеседую с вами. Помните, Рокато Мури в трактате «О странствиях»… «И солнце острым краем задевает горизонт, и ветер освежает разгоряченные лица…»

– И рождается беседа, – подхватил гость, – утоляющая жажду и веселящая как стакан ягодного вина!

Марта смотрела на меня так, словно видела впервые в жизни. Кажется, я погорячился – она и не догадывалась, что я могу знать наизусть Рокато Мури.

– Марточка, – я подхватил ее под руку, – надо сходить на рынок, скоро начнет темнеть, и нашему гостю станет позволительно разделить с нами ужин, ведь мы же не можем ударить в грязь лицом, верно? Возьми баранью ногу, зелени, да, и пива, конечно… Хорошо? А Роник в школе?

Марта была совершенно ошарашена. Я вручил ей корзину, достал из кошеля несколько монет, и весело, но решительно выпроводил из дома.

Незнакомец наблюдал за нами без тени улыбки. Вообще, его поведение было достаточно необычным для добропорядочного гостя. Когда я появился в комнате, он не поднялся, чтобы поприветствовать хозяина, не назвал себя и не произнес обычных приличествующих ситуации слов вежливости.

Когда мы остались вдвоем, я взял от стола один из стульев, поставил у окна и сел напротив гостя.

– Итак, чем могу быть полезен, гере?.. – я выдержал паузу, ожидая, когда он назовет себя.

Но ответа не последовало. Незнакомец был увлечен разглядыванием собственных ногтей и, казалось, не расслышал моих слов. Руки у него, между прочим, ухоженные, как у человека, не знающего физического труда. Наконец, он отвлекся от процесса самолюбования и перевел взгляд на меня. Я встретил его вежливой улыбкой.

– Скажите, где вы были сегодня ночью? С двух часов до половины шестого?

Я, продолжая улыбаться, ответил:

– Простите, я до сих пор в неведении, с кем разговариваю.

– Перестань, – резко ответил незнакомец, – как тебя там? Рюмпель, кажется? Все ты прекрасно понимаешь и знаешь, кто перед тобой. Я жду ответа!

Я покачал головой.

– Я не буду отвечать, Посланник.

Я увидел, как мгновенно напряглись его мускулы и исказилось лицо… и продолжал безмятежно смотреть на него. Посланник с видимым усилием преодолел первый порыв и расслабился.

Он силен. Очень силен. Посланник – не просто гонец, передающий волю Владетеля. В нем заключена частица воли и разума Владетеля, он думает как Владетель и вправе принимать решения от имени Владетеля, не ведает сомнений, не терпит возражений, не знает пощады. Прошедший через ту же Башню, что и Экзекуторы, он способен на многое. Ему не смогут противостоять даже офицеры Тронной Гвардии и Легионеры… Разве что Убийца из Башни Убийц.

– Почему ты не хочешь отвечать, Убийца? – спокойно спросил Посланник.

Я знал, почему он не бросился на меня. Отказ повиноваться Посланнику равносилен измене. Любой другой на моем месте был бы уже мертв. Но Посланник думает как Владетель. Он никогда не вступит в сражение, если не будет полностью уверен в собственной безопасности. А сейчас мои шансы предпочтительней.

– Я под защитой Слова Владетеля, – ответил я, – надеюсь, ты не намерен его оспаривать?

– А как же преданность?

– Преданность означает следование Слову Владетеля. Ты сам знаешь, это моя обязанность.

Посланник задумался.

– Ты прав. И если я скажу о просьбе Владетеля…

– То я тебе не поверю и убью без промедления. Владетель никогда не унизится до просьбы, а значит ты – не тот, за кого себя выдаешь.

Посланник понимающе улыбнулся.

– Да, ты снова прав. Владетель, как всегда, не ошибся. Тогда остается одно. Ты должен выполнить повеление Владетеля…

– Я ничего не должен. Высказанное Слово Владетеля запрещает мне выполнять его повеления. Такова была моя награда. Разве тебе этого не известно?

Посланник нахмурился.

– Известно. Будем говорить о другом. Ты убил экзекутора.

Я промолчал.

– Ты убил экзекутора, – спокойно повторил он, – я знаю, зачем ты это сделал. Но ты допустил ошибку.

– Слово Владетеля, – сказал я, – «… и чтобы не совершил, совершено будет во благо мое и волею моей».

– Никто не дерзнет оспаривать слово Владетеля. Никто. Я хотел сказать, что ты напрасно убил экзекутора.

Я внимательно слушал.

– Возможно, мне потребуется время, чтобы все объяснить. Надеюсь, – усмехнулся Посланник, – гере Рюмпелю не нужно спешить на службу?

– Гере Рюмпель никуда не спешит и внимательно слушает.

– Итак, – Посланник говорил, не глядя на меня, повернувшись немного в сторону, словно обращался к кому-то третьему, присутствующему в комнате. Такая же манера разговора была у Владетеля, – итак, лучший Убийца получил в награду все, что может пожелать человек – полную свободу и безграничные возможности. Он мог стать кем угодно, но предпочел забраться в глушь и спрятаться под маской недалекого чиновника. Никто не вправе осуждать его. Лично я понимаю, что им двигало. Он хотел забыть о своем прошлом и стать таким, как все. Жить обычной жизнью, растить детей и внуков… И Слово Владетеля защищало его. Убийца, прошедший Башню Убийц, не может не выполнить волю повелителя Вселенной. И воля была высказана, Слово было волей. Владетель повелел, чтобы Убийца никогда больше не выполнял его повелений. Никогда.

Я кивнул. Все верно. Убийца не может ослушаться Владетеля. Это не зависит от собственного желания или нежелания. Следовать Слову – также естественно, как, например, дышать, есть, пить. Такими Убийц делает Башня.

– Убийца в совершенстве владеет искусством лицедейства. Он не притворяется другим человеком – он им становится! Но в душе жалкого переписчика дремлет Убийца! Он думает, что обрел покой… Но что делать, если Владетелю снова понадобился Убийца, тот самый, которому он Словом даровал свободу? Приказать ему нельзя, приказ исполнен не будет. Тогда Владетель призывает из Башен лучших Мастеров. И те сообщают, что Убийца может выполнить любое повеление, если только сам этого захочет. Искренне и глубоко. Это правда? – вдруг резко спросил он, прервав плавное повествование.

Я снова кивнул, соглашаясь. Башня делает из человека не просто непобедимого воина. Главное оружие Убийцы – это умение, подобно искусному охотнику, выследить добычу, даже если она забилась в самый темный уголок преисподней. Убийца чувствует жертву, он сливается с ней, начинает видеть мир ее глазами, думать, как она. А разве можно укрыться от себя? Но умение это не просыпается само по себе. Нужно повеление Владетеля, указующего на подлежащего наказанию недруга. Или глубокое, даже запредельное желание чьей-либо смерти. Мне трудно представить, кого может так ненавидеть Убийца, по своей воле выходящий на охоту. Без этого он похож на искусного стрелка, попавшего в полную темноту и не видящего своей цели. Посланник не может этого не знать…

– Я все знаю, – сказал Посланник, словно услышав мои мысли, – ты должен сам захотеть выполнить повеление. Очень захотеть.

– И как же я это сделаю?

– Вот за этим-то я здесь. Мы поможем тебе.

Ох, что-то не нравятся мне нотки, зазвучавшие в его голосе. Он все больше и больше становится похожим на Владетеля, и, признаться, ничего хорошего я от этого не ждал. Посланник бросил на меня короткий взгляд:

– Слово Владетеля касалось только тебя. Ты заслужил его. А сейчас он желает призвать в Башню твоего сына. Бедняга экзекутор просто выполнял верховную волю.

У меня перехватило дыхание. Я прекрасно владею собой, и умею скрывать внешние проявления эмоций. Но можно поклясться, что этот проклятый Посланник точно знал, какая буря поднялась у меня в душе.

Он наслаждался ситуацией. Так же, как это делал бы Владетель.

– Надеюсь, теперь тебе все ясно?

– Ясно, – прошептал я.

– А чтобы между нами не было недопонимания, я повторю. Слушай, Убийца: Владетель забирает твоего ребенка. Он войдет в Башню Убийц. Твоя жена обвиняется в сообщничестве убийства экзекутора и отправляется в Багровые горы. Навсегда. Ты понял меня?

Я был не в силах проронить ни слова.

Ты понял меня, Убийца? – повысил голос Посланник.

– Да…

– Понял?!

– Да!

– Очень хорошо! – Посланник улыбнулся, приняв вид доброго гостя. – Видишь, как все просто! Пора прощаться с гере Рюмпелем и заняться настоящей работой… впрочем, лет через пять с ним все равно что-то придется делать – не может обычный человек так долго оставаться молодым, верно?

Я промолчал. Правда, мне приходилось задумываться о будущем, хотя я старался гнать от себя эти мысли. Башня, помимо всего прочего, дает еще один дар – молодость. Вечную ли – никто не знает, некому было проверить. Рано или поздно придется принимать решение… но сейчас я живу одним днем и готов защищать свой мир!

Посланник внимательно следил за мной, словно старался прочитать мысли. Он снова улыбнулся и сказал отеческим тоном, как будто хотел дать совет сыну:

– Ты же понимаешь, что судьба жены и ребенка теперь только в твоих руках. Тебе просто надо очень захотеть найти и убить одного человека.