Кощей Бессмертный

В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил да был могучий царь. Правил он столько лет, что не сосчитать, а под его рукой ходили многие народы пречудесные. Да ладно бы только людьми он повелевал – нет, подчинялись ему и чуда-юда лесные, и гады морские, и твари подземельные. А сам этот царь год от года умыкал с Руси красных девиц, губил храбрых богатырей, что пытались вызволять полонянок, и копил в своем главном тереме богатства неисчислимые. Но вот однажды…

Пожалуй, с такого или похожего зачина, где встречается множество традиционных фольклорных формул, могла бы начинаться волшебная сказка, героем которой (именно героем, а не противником героя, как во всех известных сказках подобного рода) выступал бы Кощей Бессмертный. Сегодня, если спросить о Кощее едва ли не любого жителя России, этого сказочного персонажа во всей красе его злодейского облика наверняка назовут «повелителем русской нечисти». Между тем, если оставить в стороне представления современной массовой культуры с ее текстами и фильмами и обратиться к первоисточникам, о Кощее известно удивительно мало – во всяком случае, явно недостаточно для того, чтобы с уверенностью отдавать ему всю полноту власти над русской нечистью. Так почему же Кощей в наши дни сделался главным злодеем русского фольклора? Попробуем разобраться.

Какие фольклорные тексты могут считаться первоисточниками сведений о Кощее? Это только народные сказки – прежде всего сказки из знаменитого сборника А. Н. Афанасьева (1855–1863). Русский эпос, то есть былины и (отчасти) «Слово о полку Игореве», о Кощее не знает, если пренебречь несколькими упоминаниями, о которых подробнее будет сказано ниже. Этого имени не найти ни в сохранившихся заговорах, ни в пословицах; одни лишь народные сказки упоминают о Кощее среди прочих соперников русских богатырей.

* * *

Слово «кощей» встречается в тексте «Слова о полку Игореве» дважды; кроме того, используется образованное от него прилагательное «кощиево».

1: «Ту Игорь князь высѣдѣ изъ сѣдла злата, а въ сѣдло кощиево» (в переводе Д. С. Лихачева «Тут-то Игорь князь пересел из седла золотого в седло рабское»;

2: «Аже бы ты (Всеволод) былъ, то была бы чага по ногатѣ, а кощей по резанѣ» («Если бы ты был здесь, то была бы невольница по ногате, а раб по резани»);

«Стрѣляй, господине, Кончака, поганого кощея, за землю Рускую, за раны Игоревы, буего Святславлича!» («Стреляй же, господин, в Кончака, поганого раба, за землю Русскую, за раны Игоревы, буйного Святославича!»)

По энциклопедии «Слова» «кощей» – старинное обозначение подневольного человека; по словарю М. Фасмера «кощей» – «отрок, мальчик, пленник, раб», от тюрк. kоšči – «невольник».

Сказки, изданные в XIX веке в сборниках, были записаны довольно поздно, в конце XVIII – начале и середине XIX столетия, так что и они вряд ли могут считаться первоисточниками в полном смысле этого определения, ведь записанные фольклористами сказки, как и всякий живой – устно пересказываемый – фольклорный текст, могли до записи неоднократно меняться по содержанию и подвергаться разнообразным влияниям. Например, нельзя совсем исключать влияния на народные сказки авторских лубочных сказок, которые во второй половине XVIII столетия распространились в России; быть может, Кощей пришел в народную сказку именно из такого лубка – допустим, некий автор, имя которого за давностью лет забылось, встретил в былине на сюжет «Иван Годинович» / «Михайло Потык» имя «Кощей» у противника героя и счел, что оно как нельзя лучше подходит по звучанию злодею его собственной сказки, а позднее это имя, что называется, ушло в народ.

По замечанию советского литературоведа и фольклориста Н. В. Новикова, первая народная сказка о Кощее, причем в литературной обработке, была напечатана в сборнике «Дедушкины прогулки» (1791). Это сказка о гуслях-самогудах: невеста поручает герою «добыть музыки» на предстоящую свадьбу и ради этого отправиться «за тридевять земель в тридесятое государство, в царство Кощея Бессмертного», где хранятся чудесные гусли-самогуды; сам Кощей проживает в «палатушках позолоченных», держит в плену некую царскую дочь и вообще ведет себя как самовластный иноземный правитель, а не как представитель или «глава» нечистой силы. Разве что покончить с Кощеем удается, только исполнив хорошо известный по другим сказкам ритуал: на дубу сундук, в сундуке заяц…

Как бы то ни было, сегодня, за отсутствием более ранних сохранившихся текстов, мы вынуждены признавать первоисточниками сказки в записях XVIII–XIX веков, к которым и восходит «канонический» образ Кощея. В этих сказках Кощей (или Кош) предстает в образе демонического «мужичка сам с перст, усы на семь верст» / «старичка сам с ноготок, борода с локоток», но не более того; это еще вовсе не привычный в наши дни – в первую очередь благодаря живописи и кино – высокий и худой старик, отмеченный, как было принято выражаться в старину, «печатью проклятия на челе», согласно А. С. Пушкину.

В сказке «Иван Быкович» Кощей – «старый старик», муж ведьмы и отец трех чуд-юд, трехглавого, девятиглавого и двенадцатиглавого, побежденных героем; в сказках «Кощей Бессмертный», «Царевна-лягушка» и «Царевна-змея» он – похититель женщин (причем в первой сказке похищает жен тех, кто влез в долги); в сказке «Марья Моревна» он непонятно за что побывал в плену у «прекрасной королевны», освободился и стал мстить; в сказке «Зорька, Вечорка и Полуночка» / «Добрыня, Горыня и Усыня» он – скупой старик (отсюда, кстати, пушкинское «царь Кащей над златом чахнет») и владеет большим стадом скота, на который покушаются герои. Словом, он, конечно, немало вредит людям, но все-таки до «вселенского зла», каким Кощей оказывается впоследствии, ему еще очень далеко.

В русском языке XVIII века кощеями называли корыстолюбцев и скряг. У В. И. Даля в «Толковом словаре живого великорусского языка» говорится, что Кощей – это «…сказочное лицо, вроде вечного жида, с прилагательным бессмертный, вероятно от сл. “кастить”, но переделано в Кощей от кости, означая изможденного непомерно худобою человека, особенно старика, скрягу, скупца и ростовщика, корпящего над своею казною».

Обитает Кощей, как уже говорилось, в тридевятом или тридесятом царстве. Чтобы попасть туда, герою приходится идти на «край света», преодолевать многочисленные препятствия, полагаться на разнообразных помощников, даже погибать и снова воскресать. Жилище Кощея – дворец или терем (изредка избушка-вертушка), где содержатся похищенные им пленницы и хранятся богатства.

Само имя «Кощей» или «Кащей» (два равноправных варианта) в сказках не получает разъяснения, все толкования предложены позднейшими исследователями: одни возводят это имя к невольнику-кощею из «Слова о полку Игореве», другие считают его производным от слова «кость». У В. Даля в словарной статье «Кощунить» говорится: «Думаю, что слово это в связи с кость, касть, костить, кащей, пакость». Третьи же связывают с «кощунами» (ритуально-мифологическими рассказами) и с определением «кощное / кошное». Академик Б. А. Рыбаков, один из наиболее известных исследователей русской традиции, истолковывал слово «кощей» как синоним слова «потустороннее». Какая этимология выглядит более обоснованной, не столь уж важно, в современной культуре, если судить по визуальным образам Кощея, закрепилось именно второе значение, подразумевающее «кость». То есть Кощей предстает «костлявым» стариком – или даже и вовсе скелетом!