Глава 4

По прибытии в город Андрей Ларин вопреки своим ожиданиям так и не заметил повышенного внимания к своей персоне. От самого вокзала за ним не было никакого хвоста, слежки. Ни фургончиков с наружкой, ни подозрительных типов с замаскированными наушниками типа слуховых аппаратов он так и не увидел. Ларин даже ненароком подумал, что слишком расслабился за последнее время и просто не замечает очевидного. Но тут же отмел эту мысль из-за абсурдности. Ведь постоянные тренировки, которым подвергал его Павел Игнатьевич Дугин, не давали потерять форму и навыки. А значит, слежки действительно не было, что, конечно же, настораживало и склоняло к логическому вопросу – а вдруг таким способом они пытаются усыпить его бдительность, создать иллюзию безопасности, а потом в самый неожиданный момент нанесут упреждающий удар?

Заранее забронированный гостиничный номер, в который его заселили, оказался чист от «жучков», камер и прочей шпионской хрени. В этом не было никаких сомнений. Ведь Ларин облазил каждый его уголок-закуток, даже разобрав и собрав вновь старомодный телефонный аппарат.

Приняв с утомительной дороги контрастный душ, приободрившийся Андрей налил в стакан свой любимый морковный сок и, взяв на тумбочке местную рекламную газету, прилег на кровать. Глаза пробежались по объявлениям, пестрящим заманчивыми скидками и бонусами: «ноутбуки в кредит под 0 %», «наращивание ногтей по самым низким в городе ценам», «увеличение груди», «лечение от запоя, заикания и энуреза»… Бегающий по газетным полосам взгляд наконец остановился на картинке с мотороллерами, мопедами, скутерами, байками и горными велосипедами. Рекламный слоган фирмы, предлагавшей напрокат двухколесный транспорт, зазывал: «Слышишь, ты, не будь улиткой. Прокатись-ка с ветерком».

«Креативно, однако», – ухмыльнулся Ларин, набирая указанный в рекламке контактный телефон.

Через час Андрей уже несся по центральной улице на новенькой «Ямахе». Одет он был подобающе своему железному коню: черные лакированные ботинки на высокой шнуровке, заправленные в них потертые джинсы, кожаная куртка с заклепками и серебристый шлем, объятый языками пламени. В забрале с зеркальным напылением мелькали, пролетали, оставаясь далеко позади, обгоняемые им машины.

Ларин считал мотоцикл самым быстрым, маневренным и надежным видом транспорта. Во-первых, на нем всегда можно уйти от погони, свернув в узкую подворотню. Во-вторых, не надо стоять в пробках. Ну а в-третьих, в отличие от громоздкого автомобиля его можно спрятать в кустарнике или вовсе закатить в подвал. Эти неоспоримые преимущества железного коня не раз спасали Андрею жизнь.

Моргнув поворотником, «Ямаха» съехала на автостоянку перед детским домом. Ларин заглушил двигатель, откинул ногой подножку и повесил на руль шлем. Над головой спешившегося мотоциклиста раздался стрекот. Андрей закатил глаза на небо. На фоне белесых облаков, рубя лопастями воздух, летел вертолет, таща за собой длинный баннер с ярко-красной надписью: «Программа выходного дня. С заботой о детях. Искренне ваш Ладутько Н.П.», и следом плыла по небу еле влезшая на полотнище огромная отъевшаяся харя губернатора.

Столь внезапное появление «инспектора из КДН» повергло директрису детдома в ступор. Поначалу она и вовсе не хотела верить, что Ларин именно тот человек, за которого себя выдает, – ее насторожил его байкерский прикид. Но, увидев документы, тут же сменила тон и выражение лица, пригласив гостя пройти в кабинет.

– Вы бы хоть предварительно позвонили, а то прямо как снег на голову, – ерзала в директорском кресле Евгения Викторовна Ермакова – мужеподобная женщина с грубым лицом, в парике и с хрипотцой в голосе.

Андрей не случайно на встречу с директрисой вырядился байкером. Он отлично знал психологию людей. Будь сейчас на нем деловой костюм, белая сорочка и галстук да кейс на коленях – хозяйка кабинета смотрела бы на него с настороженностью, опаской. Мол, такой серьезный, решительно настроенный, будет до каждой мелочи доколупываться. Того и гляди замочками кейса щелк, а там диктофон или, того хуже, камера скрытая. А вот потертые джинсы, кожанка, недельная щетина делали из Ларина этакого добродушного бывшего хиппи или завязавшего байкера с открытой душой, располагающего к себе. Такой типаж ну никак не мог плести за спиной коварные планы. И эта уловка действовала.

– Работа у меня такая – появляться в том месте и в то время, где меня никто не ждет, – заулыбался Андрей и перешел к делу. – Евгения Викторовна, я работаю в КДН не первый год, много ездил по стране, разговаривал с вашими коллегами и знаю все трудности, с которыми вам доводится сталкиваться. Руководить детдомом – это адский, я бы даже сказал, титанический труд. Но не мне вам об этом говорить. – Ларин забросил ногу на ногу, доверительно посмотрел в глаза директрисы. – Вы как мама для этих бедных детей: постоянно выпрашиваете у государства жалкие крохи, лишь бы купить лишнюю игрушку, сладость, сделать в детдоме косметический ремонт. Вы переживаете за них, не спите ночами, принимая их проблемы к сердцу как свои. Стараетесь вырастить из них полноценных членов общества. А что получаете взамен? Нищенскую зарплату и временами «нож в спину»… Поверьте, Евгения Викторовна, не вы первая и не вы последняя. В чем только не обвиняют детдомовцы людей вашей профессии – диву даешься, – вздохнул он. – Почему так происходит? К сожалению, всегда найдется обиженный ребенок, которому кажется, что его обделили, любят меньше других. Вот он и пытается отомстить, выдумывая всякие небылицы.

Заранее подготовленный спич буквально пригвоздил Ермакову к спинке кресла. Чего-чего, а услышать такое от инспектора при первой встрече она явно не ожидала. Думала, тот начнет проверять документацию, задавать провокационные вопросы. Но чтобы вот так, по-душевному, с пониманием, да еще и с сожалением…

И тут Андрей не прогадал. Ведь человеку, которому есть что скрывать, который чего-то боится, всегда удобнее занять позицию обиженной стороны, из обвиняемого превратиться в потерпевшего – такую возможность своей собеседнице он предоставил. А та «клюнула», ведь ей действительно было что скрывать.

– Я сама не пойму, почему Виолетточка так поступила. Я же ее, как дочь родную, любила. А она мне, как вы правильно заметили, возьми да нож в спину! Каких-то педофилов нафантазировала, гадости понарассказывала… Откуда только слова такие знает? Ладно я – может, и в самом деле где-то недосмотрела, голос на нее повысила. Может, и рукой перед носом махнула. Но зачем подобную ахинею нести и уважаемых людей области во все это впутывать? Мне им теперь в глаза стыдно смотреть. Особенно уважаемому Николаю Павловичу. Широкой души человек, последнюю рубаху готов снять, чтобы детдому помочь. – И она преданным взглядом посмотрела на маленький портрет Ладутько в плетеной рамочке. – Подошла бы ко мне, поговорили б… А так что вышло? Я ж Виолетточку, когда она из Москвы вернулась, простила. Она у меня даже прощения попросила. Ну, думала, все, образумился ребенок. А она – бац, и опять сбежала. Даже страшно подумать, что с ней сейчас, – врала, даже не краснея, примеривая на себя роль потерпевшей, Ермакова.

– Вы знаете, я не удивляюсь. Особенно если учесть, что она психически нездорова. Кто знает, что творится в ее маленькой головке, – подыгрывал директрисе Ларин. – В общем, картина мне абсолютно ясна. Будь моя воля – я бы сегодня же отправился в Москву, наскоро подготовив отчет, выставив вашему детдому исключительно положительные оценки, и не тратил бы ваше драгоценное время. Но, увы, придется соблюсти кое-какие формальности, – словно бы извиняясь, развел руками Андрей.

– Что вы! Конечно. Нам абсолютно нечего скрывать, – охотно подхватила Евгения Викторовна. – Завтра же организуем вам экскурсию по детдому, пообщаетесь с воспитателями, детьми… – Директриса бросила взгляд на настенные часы и спохватилась: – Ой, забыла, сейчас же у них начнется представление в актовом зале. Мне надо срочно бежать. Вы не беспокойтесь – к завтрашнему утру я подготовлю всю необходимую документацию.

– Вы не против, если я составлю вам компанию? – предложил Андрей.

– Чудесно, – улыбнулась Ермакова. – Заодно и посмотрите, какая у нас культурно-развлекательная программа…

…Дети стекались в актовый зал: занимали места, глазели на пустую сцену, перешептывались – мол, интересно, что будут показывать на этот раз. Сцена же пока пустовала, но за кулисами уже просматривалось какое-то движение.

В ожидании представления дети начали маяться. Толстяк с третьего ряда зашелестел оберткой. Конопатый хулиган вывел ярким маркером на деревянной сидушке: «Вера лошица». Рыжий осторожно приклеил к волосам белобрысой девчонки жевательную резинку. Наголо стриженный пацан с фингалом под глазом прописал смачного фофана очкарику.

Ларин с директрисой сидели на галерке.

– Евгения Викторовна, я тут у вас Доску почета видел. Возрождаете добрые советские традиции? – как бы между прочим спросил Андрей.

– А почему бы и нет? Ведь это своеобразный рейтинг работников, который развивает в каждом из них дух соперничества, стимулирует к новым свершениям. Но мы не ограничиваемся лишь одной визуальной информацией – постоянно поощряем лучших денежными премиями, выходными, – похвалилась Ермакова.

– А если этот лучший вдруг провинился? Ну, скажем, начал опаздывать на работу, перестал надлежащим образом исполнять свои служебные обязанности? Его фотографию с Доски почета снимают?

– Естественно. Правда, за время моего руководства у нас был лишь один подобный случай, и тот произошел буквально на днях, – разоткровенничалась Евгения Викторовна, тут же спохватилась, но, как говорится, слово обратно в рот уже не вложишь.

– Впечатляющая статистика. И кто же этот человек?

– Один из наших воспитателей. Настоящим профессионалом своего дела был, постоянно на Доске почета его фото висело.

– Был? – переспросил Ларин.

– Именно что был. Оказалось, наркотиками баловался, погиб, с крыши сорвался – в общем, несчастный случай, – протараторила Ермакова и тут же переменила тему. – Вчера к нам на работу пришла новая воспитательница-волонтер. Ей и зарплата не нужна; говорит, мол, у нее выходы на западные гранты есть, так что она женщина обеспеченная, но печется о детях-сиротах. Обещала помощь из-за границы организовать. Фея просто. Я и дети от нее в восторге. Отзывчивая, добрая, работящая. К тому же фокусы показывает. Представляете, только вчера оформилась, а уже говорит мне – Евгения Викторовна, давайте завтра детям праздник устроим, волшебное представление покажем. А я говорю – так ведь деньги нужны, чтобы выездной цирк заказать, а у нас с ними напряженка. А она в ответ – я сама справлюсь, вы только добро дайте. Так я и дала. Вот теперь сгораю от любопытства, что же за такое волшебное представление она нам приготовила…

Андрей уже собирался было вернуться к разговору о погибшем воспитателе и попытаться вытянуть из директрисы хоть какую-нибудь стоящую информацию, но тут в зале внезапно погас свет. Дети стихли, замерев в ожидании.

Вспыхнул прожектор. Мрачно-желтый конус высветил на сцене стройную молодую женщину в голубом цилиндре и розовом фраке. Ее лицо скрывал грим – белый как мел. Губы фокусницы были накрашены яркой красной помадой, а глаза обведены черной, как смоль, тушью. В правой руке женщина держала указку, на кончике которой золотилась, сверкая сотнями блесток, звездочка.

– Приветствую вас, мои дорогие, – обратилась она к юной аудитории.

Раздались бурные овации. Фокусница медленно подняла руку с указкой – и аплодисменты сошли на нет.

– Позвольте представиться. Я Великая Волшебница Анастасия Непревзойденная, – продолжала она. – Сегодня вы станете свидетелями магии, и на ваших глазах произойдет настоящее чудо. Такого вы еще никогда не видели. Ну что ж, не буду вас томить. Прошу внимания.

В динамиках раздалась барабанная дробь – точь-в-точь как в цирке, когда акробат собирается совершить опасный трюк. Но прыгать через охваченный огнем обруч, балансировать на канате или совершать невероятные кульбиты через голову женщина, естественно, не собиралась. Это нехитрое звуковое сопровождение лишь служило фоном, подчеркивающим важность момента, который вот-вот должен наступить.

Когда же дробь участилась и тут же резко стихла, фокусница моментально сняла с головы цилиндр и вытащила из него за уши серого кролика – продемонстрировала его раззявившим рты детям и спрятала обратно. Затем последовало несколько взмахов волшебной палочкой, и из цилиндра выпорхнул белоснежный голубь, полетел над головами изумленных детишек. Заложив круг, он приземлился на ладонь той, которая эпатажно именовала себя Анастасией Непревзойденной.

Ларин смотрел на происходящее отстраненно. Все эти фокусы-шмокусы напоминали ему дешевое шоу. Он уже наперед знал, чем будет «удивлять» детдомовцев молодая женщина-фокусница. После традиционных кроликов-голубей обязательно последует вытянутая из рукава длиннющая гирлянда из цветастых платочков, затем она пригласит на сцену одного из юных зрителей, и в его кармане обязательно найдется конфетка, о существовании которой он и не подозревал. Прозвучат бурные аплодисменты. Низкий поклон. Занавес опускается. Всем пора спать.

Андрей как в воду глядел. Показав предугаданные им фокусы, молодая женщина послала в зал воздушные поцелуи и поклонилась. Дети повставали с сидений и захлопали в ладоши. Для приличия поаплодировал и Ларин.

– Садитесь-садитесь, дорогие мои. Это еще не все, – прозвучало интригующе не только для детдомовцев, но и для Андрея, который подобного поворота событий явно не ожидал и уже гадал, что же такого, чего он не знает, подготовила на десерт Анастасия Непревзойденная.

Мрачный прожектор над сценой внезапно погас. Зал погрузился в кромешную темноту. Но не прошло и пяти секунд, как он вспыхнул вновь – на этот раз ярче. В конусе света стояла тумба, а на ней – объемный стеклянный шар. Фокусница гладила его ладонями, приговаривая при этом какое-то заклинание.

– Шнополис парамбум белебердым, – пробормотала она и вдруг выкрикнула: – Ахтунгус! – И шар чудным образом завертелся, зависнув над ее сведенными ладонями.

Детишки с первого ряда аж вздрогнули, вжавшись в кресла. Ларин, который еще несколько минут назад откровенно скучал, заинтересовался происходящим на сцене, не понимая, в чем же прикол.

– С помощью этого волшебного шара я прочитаю ваши мысли, – произнесла Анастасия Непревзойденная, перевоплотившаяся в экстрасенса, и обратила свой взор в зал. – Третий ряд, мальчик в желтой футболке. Да-да, ты. Встань.

Выбранный фокусницей детдомовец, поколебавшись, поднялся. Шар тем временем остановился и начал крутиться уже в другую сторону.

– Тебя зовут Витя. Любишь аниме. Недавно сломал руку, играя в футбол. Мечтаешь стать телеведущим. Влюблен по уши в девочку, имя которой я знаю, но называть при всех не стану. Даже сейчас о ней думаешь. Правильно? – прозвучало со сцены.

Удивленный мальчик покраснел и смущенно кивнул. С соседнего ряда на него уже пялилась, округлив глаза, та самая Маргарита, которая давно подозревала, что у нее есть тайный воздыхатель.

– В заднем кармане твоих джинсов лежит… лежит… – Молодая женщина напряглась, ее руки вздрогнули под вращающимся шаром. – Лежит… – Накрашенные губы расплылись в улыбке. – Я так и думала. Сложенная вчетверо любовная записка, написанная на клетчатом листике, вырванном из тетрадки по математике. Ты написал ее уже давно и постоянно носишь с собой, так и не решаясь отдать. Я даже вижу буквы, могу прочитать…

Детдомовец в желтой футболке умоляюще посмотрел на фокусницу – мол, все что угодно говорите, даже можете озвучить на весь зал, что сейчас на мне трусы в полосочку или что под матрасом спрятана пачка сигарет, но только не читайте записку. И Анастасия Непревзойденная смилостивилась:

– …Хорошо, Витя. Но обещай, что не позже, чем завтра, расскажешь о своих чувствах девочке, – и, получив незамедлительно утвердительный ответ, сказала: – Я потом у нее сама спрошу. Садись.

Мальчик в мокрой и липкой от пота майке шумно выдохнул – дескать, пронесло, и буквально упал в кресло.

Шар неожиданно остановился. Фокусница моментально выдернула из-под него руки, будто тот был раскаленный, и устало вздохнула.

– К сожалению, мои силы иссякли, – проговорила она. – Но я успела считать мысли еще одного человека, присутствующего в этом зале.

Все дети напряглись – никому не хотелось, чтобы о его тайнах узнали все остальные. Лишь один Витя чувствовал себя спокойно – как говорится, отстрелялся.

– Вы, мужчина. – Волшебная палочка со звездочкой уже указывала на галерку. – В кожаной куртке, – уточнила она. – Встаньте, пожалуйста.

Весь зал облегченно вздохнул. Андрей же, наоборот, почувствовал себя неуютно. Первой мыслью было встать и уйти, сославшись на неотложные дела. Но Ларин сдержался – поднялся и, вальяжно скрестив на груди руки, скривил на губах ухмылку.

«Ты же знаешь, что никакой магии, экстрасенсов и прочей байды не существует. Все это чистой воды блеф. Ну, крутился у нее в руках шар – так что с того? Не сам же по себе, какой-то механизм в тумбе явно был. А пацана этого так вообще на три-пятнадцать развела – пообщалась до этого с его друзьями, разузнала то да се… Ну, вот зачем меня, совершенно незнакомого ей человека, подняла? Может, понравился? Ладно, не грузись, все равно, кроме общих фраз и обтекаемых формулировок, ничего не скажет», – размышлял скептически настроенный Андрей, и все же что-то в этой молодой женщине, одетой во фрак, его настораживало.

– У вас сложная и ответственная работа, – начала «читать мысли» Ларина Анастасия Непревзойденная, – много ездите по стране, у вас мало свободного времени, обожаете быструю езду, не любите смотреть телевизор…

«Чего и следовало ожидать – очередное бла-бла-бла», – слушая фокусницу-экстрасенса, улыбался Андрей.

– …вы не женаты, у вас нет собственной квартиры, живете то в гостиницах, то снимаете жилье. У вас очень требовательный начальник, у него очень оригинальный подход к работе. Его зовут то ли Иваном, то ли Сергеем, то ли… Павлом…

Ларин насторожился – но виду не подал.

«Ну назвала несколько распространенных имен. Ну с одним угадала. Совпадение, да и только».

– Ваш любимый певец – Утесов… Вы всегда радеете за справедливость, защищаете невинных и наказываете виновных. – Анастасия Непревзойденная сделала паузу и продолжила: – Сейчас вы мечтаете чего-нибудь выпить, так как в горле у вас пересохло. Но не просто воды, а сока: не апельсинового, не яблочного, не томатного, а… – И женщина сделала такой жест, будто выдергивала морковку из грядки. – Ну, вы поняли меня.

Последний жест с воображаемой морковкой гвоздем засел в голове у Андрея. «Вот же черт. Откуда ей это известно?» Улыбка исчезла с его лица.

– …На этом все. Больше я ничего не вижу, – на радость Ларину, заявила наконец молодая женщина.

Шокированный Андрей занял свое место. Зал взорвался аплодисментами. Откланявшись, Анастасия Непревзойденная, взмахнув на прощание волшебной палочкой, исчезла за кулисами.