Оставшиеся спецназовцы сбились в кучку, залегли. Кто-то глухо роптал, что хватит заниматься херней, нужно вытаскивать раненых, а с рассветом, дождавшись подкрепления, по-умному прочесывать лес. Кто-то пошутил, что лучше разбомбить его к чертовой матери с вертолета. Капитан Балахонов выразительно матерился, грозился отомстить за товарищей и рвался в бой. А в душу Сергея Ивановича закрадывались отвратительные предчувствия. Стыдно признаться, он начинал терять веру в чудодейственную силу российского спецназа. Но отступать, в отличие от некоторых, не собирался. Себя не уважать. Он готов был положить всех своих бойцов, но дойти до финиша. Стонали раненые и покалеченные, что не помешало объявить очередную «минуту тишины» и выявить фигуру злоумышленника! Тот крался по канаве и явно растерялся, когда за него зацепились два луча света. Но пустился в бега, и его прыти позавидовала бы обезьяна. Не успела разразиться очередная свинцовая вакханалия, как взметнулись лохмотья, проворное тело перекатилось через косогор. Взорвались фонтаны земли, взбешенный спецназ с ревом пошел на штурм – и в конце пути обнаружил лишь спецназовский шлем, сорванный с головы Глазнева. Этот тип в открытую над ними потешался! У него была возможность перестрелять облажавшихся бойцов, но он не спешил ею воспользоваться. Треск веток в низине – он продолжал уводить людей в мрачную глушь. Шквал огня – и потрепанный отряд отказался от штурма в лоб, бойцы рассыпались, ползком и короткими перебежками перебирались в низину. Изнывающий от нетерпения Балахонов метнулся за развесистое дерево, вырванное бурей с корнем… и замер как вкопанный, когда в лицо ударил яркий свет. Секундного шока неприятелю хватило, чтобы нанести удар – и оглушенный воин рухнул навзничь, раскинув руки. Воцарялось какое-то мракобесие. Глухая чаща оглашалась сдавленными криками. Вспыхивал свет, мелькали человеческие фигуры. Не все еще смирились с мыслью, что Литвиновский спецназ опозорился по полной программе. Кто-то из бойцов выбрался из низины, прислонился к дереву, прижал приклад к плечу. Он лишь отрывисто охнул, когда сверху повалилось что-то тяжелое, зловонное, схватило за горло, прижало к земле. Боец сучил ногами, задыхался. Ему удалось напоследок разразиться воплем, но перехватило дыхание, и бравый труженик специального назначения покатился в страну разноцветных образов и видений…

Эта сцена не укрылась от внимания Сергея Ивановича. Он еще не утерял надежду прибрать негодяя. Он вскинул автомат, но передумал: можно своих зацепить, а это уже серьезно, незачем множить неприятности. Он прыгнул вперед, перехватывая автомат за ствол. Рубящий удар уже формировался, когда нога попала в ловушку – провалилась в рыхлую трухлявую кашу, майор взмахнул руками, выронил «Каштан». Он повалился, ободрав щеку, пропоров сучком кожу на черепе. Но тут же завертелся, охваченный паникой. Автомат куда-то пропал. Ладно, некогда вытаскивать «Каштаны» из огня… Он перекатился, сдернул с пояса рацию, чтобы отправить сигнал бедствия бездельникам в оцеплении. И сумасшедшая скручивающая боль обожгла руку – преступник ударил по ней кованым ботинком! Сознание померкло. Рации в руке больше не было. Ни рации, ни автомата, ни фонаря, а над душой возвышался зловещий рябящий силуэт. Сергей Иванович что-то хрипел, царапал землю. Его схватили за шиворот, куда-то потащили. Слава богу, все кончилось, едва успев начаться! Трещали выстрелы, преступник бросил его и покатился во мрак. Хрустел валежник, трясся кустарник, который он таранил. А в следующий миг к ошеломленному майору подбежали трое уцелевших бойцов, стали его поднимать. От боли в сломанном запястье темнело в глазах, он орал, как пациент на операционном столе, которому забыли сделать анестезию.

– Товарищ майор, уходить надо, – хрипел старший лейтенант Панов. – Облажались мы по-крупному, это дьявол какой-то… И патроны у всех закончились… То есть СОВСЕМ закончились…

Плакун не возражал. Уже не до войны, ноги бы унести. Под черепной коробкой поселился страх, он подавлял все прочие чувства. Чертова бравада, на хрена он полез? Преступник давно уже понял, кто командует спецназом. Он хочет избавиться от путающихся под ногами бойцов, а потом поговорить по душам с Сергеем Ивановичем. Хрен ему, Сергей Иванович не допустит! Крохотный отряд отступал из низины. Панов светил фонарем, двое поддерживали пострадавшего командира. Рука Сергея Ивановича висела плетью. Будь проклят этот лес! Извилистые корни каких-то странных конфигураций плелись под ногами, уплотнялся ельник, упругие хвойные лапы хлестали по лицу. Чего они приклеились, он может передвигаться самостоятельно! Сергей Иванович растолкал своих подчиненных, устремился вперед широким шагом. Группа из четырех человек прорывалась через лес – в западном направлении. Пока еще не путали стороны света. Людей душил страх. Никогда еще в своей профессиональной деятельности они не сталкивались с чем-то подобным. Страх кусал за пятки, дышал в затылок. Оружие превратилось в бессмысленное железо, остался лишь один фонарь. Дорогу пересек глубокий овраг с относительно пологими склонами. Панов бросился вперед, освещая дорогу, встал у противоположного склона, осветил своих коллег.

– Давайте, товарищ майор, здесь все видно…

И вновь какая-то чертовщина. Трое гуськом устремились в ложбину. Сергей Иванович семенил, чтобы не упасть, – понимал, что падение на больную руку будет полным крахом. Подчиненные нетерпеливо дышали в затылок. Почему так вышло, что злоумышленник оказался впереди?! Что-то просвистело, погас фонарь, и одновременно захрипел Панов, которому на голову свалились «обстоятельства неодолимой силы». Ворочались тела в густой темноте, отрывистые матерки сотрясали пространство. Сергей Иванович оступился, завалился боком – хорошо, что успел отбросить пострадавшую руку. Но тряхнуло так, что каждая клетка заныла. Он куда-то полз по пади ложбины, поднялся на корточки, заковылял, обливаясь потом. Бойцы рассыпались, потерялись, где их теперь искать? Пронзительный вопль за спиной, с хрустом вывернулась кость из плечевой сумки – еще одним «активным» бойцом стало меньше. Сергей Иванович от злости прокусил язык. Как такое могло случиться? Что за сила, против которой не выдерживают даже закаленные бойцы? Он помнил паренька, которого в 95-м отправили под суд. Обычный, кое-как оформившийся парень, простое лицо, потухшие глаза – в этом персонаже, попавшем под молох, хоть тресни, не было ничего от Рэмбо! Страх давил в затылок, как сжатый воздух. Майор Плакун, прихрамывая, семенил по дну ложбины, дыхание срывалось, сердце билось паровым молотом. Он боялся обернуться. Сзади что-то покатилось, затрещали ветки чахлого кустарника. Страх упругой плетью забился в мозгу. Кто-то догонял!

– Товарищ майор, это я, Кулаков… – выдавила темнота голосом последнего спецназовца, и Сергей Иванович облегченно вздохнул. – Вы в порядке, товарищ майор?

– Где мы, Кулаков? – Сергей Иванович туго соображал – боль в изувеченной конечности отдавалась по всему телу, стреляла в мозг.

– А хрен его знает… С Пановым беда, с Онищенко, кажется, тоже… Это овраг, мы метров на семьдесят ушли в сторону… Нужно выбираться из оврага, товарищ майор, пока этот дьявол не понял, где мы…

– У тебя оружие есть?

– Только нож, товарищ майор…

Нож имелся и у майора. В этом году бойцам подразделения выдали «МК2.1» – так называемый нож морского пехотинца с черным утолщенным клинком, ровной режущей кромкой и нейлоновой рукояткой. Ножи крепились в ножнах на поясе и вызывали крупные нарекания у «пользователей» – ввиду отсутствия столь необходимых в хозяйстве зубцов на обушке. Две фигуры, плохо различимые в темноте, выбрались из пади и залегли на западном склоне среди глиняных валунов. Выдалась минутка отдышаться. Липкий пот заливал глаза, приходилось постоянно утирать его здоровой рукой. Из темноты вырисовывались неровные скаты ложбины, пышные ели на краях оврага. Ничего подозрительного или угрожающего в округе не наблюдалось. Издалека доносились сдавленные стоны – покалеченных спецназовцев в этом лесу становилось больше, чем грибов.

– Что это было, товарищ майор? – глухо шептал Кулаков. – Нас никто не предупреждал, сообщили только, что ведутся поиски сбежавшего зэка…

– Это не человек, Кулаков, – неохотно отозвался Сергей Иванович. – Готовь нож, сейчас пойдем…

Боль сверлила, как перфоратор. Они карабкались на склон, Кулаков поддерживал майора под мышку. Сил практически не осталось. Несколько минут они передвигались гусиным шагом, пролезая под низко висящими лапами. Глаза привыкали к темноте.

– Сюда, товарищ майор, – шепнул подчиненный, делая круговые знаки. – Здесь, кажется, тропа…

Бледный лунный свет сочился через ворохи хвои, кое-где доставал до земли и растекался по кочкам, покрытым моховым пушком. Деревья раздвинулись, обрисовалась тропа. Спецназовцы шли, пригнувшись, стараясь не шуметь. Кулаков двигался в авангарде, обнажив нож. «Неужто выберемся?» – мелькнула обнадеживающая мысль. Но нет, не та это ночь, когда случаются приятные события! Дернулся Кулаков – ниоткуда выросло пятно. Некто вышел на тропу прямо перед ними! Этот дьявол перемещался бесшумно, он отлично владел искусством появляться там, где он не нужен! Спецназовец замахнулся, чтобы швырнуть нож, но злоумышленник проделал то же самое – мгновением раньше. Упал в траву клинок морского пехотинца, охнул Кулаков – идеально отточенное лезвие по рукоятку вонзилось в бедро. Ощущения яркие – боец запрыгал на здоровой ноге, не удержался, отвалил куда-то вбок. Он извивался в прелом мху, мычал, как корова. Сергей Иванович онемел от страха. Он остался один перед смертельной опасностью. По тропе к нему медленно приближалось что-то зловещее, плохо читаемое, а оттого еще ужаснее! Злоумышленник помалкивал, просто шел. Паника плеснула через край. Не было сил сопротивляться, а тем более одержать верх! Но он не будет тут мерцать, словно кролик, очарованный удавом! Сергей Иванович выплюнул в пространство жгучий матерок, завертелся. И как резвый козлик, вдруг сорвался с тропы и рухнул под ближайшее дерево! Он не замечал, что рука вот-вот отвалится от дьявольской боли, рот забился прелой гадостью, и сам он может лопнуть от нехватки кислорода. Он куда-то катился, прижав к бедру пострадавшую конечность, саданулся о ствол, обогнул досадное препятствие. Чаща распростерлась, но он практически ничего не видел. Задыхался, куда-то полз, опираясь о землю здоровой рукой. Сзади трещали ветки, и это добавляло скорости. Поднялся на негнущихся ногах, побежал, но вскоре споткнулся о какой-то пенек, покатился в низину, насаживая дополнительные шишки. Похоже, он оторвался от преследователя! Он вонзился в колючий кустарник, откуда стал скатываться дальше, удачно объехал груду бурелома, свалился в канаву, по которой и пополз, от усердия прокусив губу. Канава петляла, из нее он выбрался в овраг, пару минут передохнул под обрывом, бросился дальше. Поваленное дерево оказалось сущим спасением. Ствол лежал неровно, между деревом и землей имелось пространство порядка двадцати сантиметров. Туда и втиснулся Сергей Иванович. Он лихорадочно набрасывал на себя мох и хвою. Застыл, начал вслушиваться. Похрустывали ветки – дьявол, потерявший след, прочесывал территорию. Он глухо покашливал, что-то бормотал. Потом все стихло, и сколько майор ни вслушивался, ничего не различал. Похоже, пронесло… И разом проснулись все болячки. Тысячи острых игл впились под кожу на сломанной руке. Бешеный пульс переместился под черепную коробку, затекшую ногу скрутила судорога… Он задыхался, но терпел. Губы превращались в кровавые лохмотья, он досыта наглотался собственной крови. Выбираться из убежища и куда-то идти было глупо, злодей непременно услышит. И куда ему теперь идти? Все стороны света в голове перепутались. Он закрыл глаза и провалился в бездонную трясину…

Очнулся через час, когда в природе наметилась предутренняя серость. Темноты уже не было, окружающие объекты обретали очертания. Вокруг майора спецназа громоздились черные ели. Ноги превратились в деревянные колодки, трясло от холода. Лицо распухло, нещадно горело – в темноте он не заметил, что лежит на муравейнике, который удобно примостился к поваленному дереву! Мелкая живность ползала по лицу, забиралась под одежду, больно кусалась. Сиплый кашель рвался из груди. Сергей Иванович выбирался из-под дерева, он вырастал из праха, словно зомби – всклокоченный, грязный, с зачумленным взором. В округе царила тишина, и это было как-то странно. Возможно, плотный лес глушил все звуки извне. Состояние было мерзкое, и даже то, что он живой и волен делать все, что хочет, не внушало оптимизма. Впрочем, это понимание быстро прошло. Майор побрел, куда глаза глядят – а глядели они в единственный просвет между зарослями. Он был не в том состоянии, чтобы ползти под ветками. Споткнулся, перебираясь через трухлявый пень, разбил коленку и выкатился на поляну, заросшую пахучей медуницей. Подниматься не хотелось, он был разбит морально и физически. Но пришлось привстать, чтобы посмотреть в глаза смертельной опасности.

Посреди поляны, скрестив ноги, сидел леший и ножом морского пехотинца строгал веточку. Под ногами у субъекта обретался потасканный школьный рюкзачок и пистолет-пулемет для ведения ближнего боя под названием «Каштан». Леший выглядел колоритно – большую часть лица покрывала комковатая растительность, вьющиеся волосы с вкраплениями седины слиплись от грязи и смолы. Леший что-то тихо напевал. Он покосился серыми глазами на майора, проделавшего кульбит, и продолжал строгать свою веточку. Сергея Ивановича обуял мокрый кашель, он схватился за грудь, задыхался, скрипел зубами от злости и безысходности.

– Набегались, господин майор? Выспались? – искры заблестели в серых глазах. – Не стал вас будить, пожалел. Пусть, думаю, отдохнет человек в последний раз.

– Ладно, сволочь, твоя взяла… – пробормотал Сергей Иванович, поднимаясь на колени. – И что теперь? Убивать будешь?

– Буду, – деловито кивнул леший. – А что еще с вами делать? Грубый вы какой-то, господин майор. Сломали жизнь невинной девушке, посадили в тюрьму на восемнадцать лет ее парня – за то, заметьте, чего он не совершал. Убийство вашего коллеги – самооборона и случайность, это очевидно. Ваша преступная группа спелась со следствием, прокуратурой, судьей, и чем это закончилось, мы все прекрасно знаем. Подонки сделали грязное дело и ушли от ответственности. Вы – один из них. Хорошо провели эти восемнадцать лет, Сергей Иванович? Росли по службе, стали важным, значимым. Фактически, вы второй полицейский в районе после господина Глотова. У вас полезные связи, отличный послужной список, красавица жена, несколько домов, приличный автопарк… Не пора ли расплатиться, Сергей Иванович? Вы находите в моем поступке что-то возмутительное? Он вас шокирует? А как вы сами поступили бы на моем месте?

Преступник с любопытством склонил голову.

– Послушай, парень, – прохрипел майор. – Хорошо, я не буду запираться, с тобой поступили несправедливо… Огрехи молодости, у кого их нет… Но на хрена перегибать-то? Ты за ночь покалечил полтора десятка людей, ты пошел против власти, против людей при исполнении…

– Все живы, – пожал плечами злодей. – Мелкое хулиганство. Покалечены люди, исполнявшие преступный приказ. Некрасиво, не спорю, но, думаю, наша справедливая Фемида это учтет. Игра в пятнашки со спецназом не тянет на восемнадцать лет, верно? Это же просто игра?

– Ладно, слушай, – заспешил майор, видя, как преступник подтягивает ремешок «Каштана». – Я не слепой, парень, вижу, что ты не хочешь никого убивать, ты не убийца… Давай решим проблему полюбовно? Сколько ты хочешь? Миллион рублей? Три миллиона рублей? Как насчет пересмотра дела? Ты не насиловал свою девушку, это сделали какие-то отморозки до появления милиционеров. Они же и прикончили Лемясова, который прибежал раньше остальных. Ошибка следствия. Тебя выпустят, ты получишь компенсацию…

– Блестящий план, – усмехнулся беглый зэк. – И компания бравых копов вновь выходит сухими из воды? Не прокатит… Вас было четверо – вы, Глотов, Лемясов и Карамыш. Вы изнасиловали девушку, избили меня, а в живых оставили только затем, чтобы подставить под уголовное дело. Вы признаете свою вину, господин майор? – Он отбросил веточку, отложил нож и начал приподниматься.

– Послушай, да, я признаю… – забормотал майор. – Но это Глотов был инициатором, не я… Подожди, не делай глупостей… Давай поговорим… Ты ничего не добьешься, если меня убьешь… ты только сядешь до конца своей гребаной жизни…

Мужчина в живописных обносках уже стоял на ногах, уже неторопливо пустился в путь. Зловещая ухмылка исказила заросшее лицо. Он шел без оружия – с голыми руками. Ему не нужен был ни нож, ни пистолет. Майор спецназа ошалел от страха. Распухшая физиономия обрастала землистыми пятнами. Он тоже встал, расставил ноги, чтобы не упасть. И когда до врага осталось метра полтора, майор на удивление проворно выхватил из ножен нож, сделал отмашку. Рука почти не слушалась. «Леший» засмеялся – утробным сатанинским смехом. Сергей Иванович попятился. «Леший» наседал. Сергей Иванович испустил пронзительный вопль, бросился вперед, чтобы всадить лезвие врагу в живот. Но враг даже не отпрянул. Быстрая манипуляция, выпало холодное оружие, и теперь уже вторую руку Сергея Ивановича терзала раздирающая боль! Сломалось запястье. Он орал – такая боль, не орать невозможно! Рука повисла плетью.

– Теперь вы симметричный, господин майор, – с удовлетворением констатировал преступник и схватил падающего майора за грудки. Сокрушительный удар обрушился на челюсть, за ним второй, третий. Сергей Иванович лишился чувств, рот наполнился зубным крошевом. Жалкое существо валялось под ногами, а победитель с нескрываемым презрением его разглядывал. Потом плюнул в распухшую кровавую маску, бывшую когда-то лицом. Задумался – может, помочиться на него?

Внезапно он насторожился, повернул ухо по ветру. В лесу что-то происходило. Галдели люди, хрустели сучья. Стоило предположить, что по Кудряшинскому бору шла массированная облава. Мужчина нахмурился, повернул ухо в другую сторону. На юге тоже перекликались люди. И на востоке… Он досадливо покачал головой, презрительно покосился на бесчувственное туловище.

– Повезло вам сегодня, господин майор. И вашему коллеге Глотову повезло… Но вы не обольщайтесь, мы еще продолжим…

Он забросил за спину рюкзачок (вполне уместный атрибут для человека без определенного места жительства), поднял автомат и упруго побежал в северном направлении…

Он надеялся, что кольцо еще не замкнулось. Ясное дело, что подмосковная полиция стоит на ушах, а после пропажи отряда спецназа у них теперь свербит во всех местах. Можно представить, какие силы стянули в район. Мужчина размеренно бежал, высоко подбрасывая ноги, чтобы не запнуться. Сиплое дыхание вырывалось из груди. Этот лес в последние дни он тщательно изучил и чувствовал в нем себя как рыба в воде. Он знал, что на севере препятствий не будет, там ельник сменяется разреженным сосняком, и одолеть его можно за считанные минуты. А с прочих сторон уже давили – кольцо сжималось. Уже различались конкретные крики. Командиры подгоняли бойцов – не растягиваться, не отставать! Мужчина ускорялся, прыгал через канавы. Дышать с каждым шагом становилось труднее. Он ведь не железный человек, он самый обыкновенный, пусть и готовый к небольшим нагрузкам. Кожа зудела от ссадин и порезов. Репеллент не спасал – кровососы впивались в кожу. Еще тот самый злополучный удар бутылкой по голове – всю ночь он напоминал ноющей болью, сменившейся острыми вспышками…