Глава 2

Уже основательно стемнело, даже на западе солнце больше не отсвечивало малиновым светом. Плавно текла река, таинственно шумел лес. На другом берегу перемигивались огоньки поселка. Близкая Москва лишь угадывалась по подсвеченному над горизонтом тысячами фонарей и неоновой рекламой небу. Ажурные фермы железнодорожного моста перекинулись над водой. Желтые прожектора на металлических конструкциях отражались в мелких волнах. Дал гудок буксир и неторопливо протащил под мостом баржу, груженную песком. Стремительно пронеслась, нервно стуча колесами, поздняя электричка. Освещенные окна полупустых вагонов были похожи на дырочки перфорации на кинопленке.

Зашелестели прибрежные тростники, из них выбрались двое: женщина в облегающем черном трико и вязаной шапочке, а также мужчина в широкой бесформенной рыбацкой куртке, высоких резиновых сапогах. В руке он сжимал тонкое удилище.

– Это здесь, – Маша указала рукой на лес.

За деревьями угадывался тусклый свет фонарей.

– Тебя провести? – тихо спросил Андрей, вглядываясь в слабое свечение между деревьями.

– Я сама. Двоих легче заметить. Располагайся и будь наготове.

Ларин пожал плечами:

– Тогда успехов и до скорой встречи.

Маша поправила рюкзачок на плече, скользнула в лес и растворилась в нем. Андрей разложил брезентовый стульчик, забросил удочку, даже не удосужившись нацепить наживку, и устроился у воды. Стоявший возле его ног выключенный рыбацкий фонарь поблескивал анодированным боком и отражал все за спиной Андрея, как выпуклое автомобильное зеркальце заднего вида.

Маша пробралась между деревьев, кустов, стараясь не наступить на сухие ветви. Ее черное трико идеально сливалось с сумраком майской ночи. Вскоре кусты исчезли, дальше лес был тщательно ухожен, больше напоминал парк культуры и отдыха. Все подчищено, обрезано, даже опавшую хвою сгребли и вынесли. Впереди вздымался высокий четырехметровый забор с растянутой поверху спиралью колючей проволоки. На углах ограды виднелись камеры слежения, но в поле их зрения попадал только освещенный периметр. О доме, располагавшемся за этим забором, можно было судить лишь по крыше, все, что шло ниже, оставалось недоступным взгляду. Маша наведывалась сюда уже не первый раз, а потому не теряла времени на поиск удобной точки.

На первый взгляд казалось, что ни на одно из деревьев возле дома нельзя вскарабкаться, ведь все нижние ветви были аккуратно обрезаны вровень со стволом. Но так считала охрана особняка, а не Маша. К сегодняшнему дню она подготовилась основательно. В рюкзаке, кроме всевозможного оборудования, оказался и легкий графитопластиковый арбалет. Увесистый болт, заключенный в резиновую трубку, лег в желоб. Тихо щелкнула тетива. Болт взмыл вверх, унося за собой бечеву. Описав дугу, метательный снаряд перелетел через сук старой ели метрах в семи над землей и упал. Маша, осмотревшись и убедившись, что вокруг никого нет, привязала веревку к бечеве, перетащила ее через сук и специальным узлом закрепила на стволе.

Теперь оставалось только совершить подъем и замаскировать его следы. Ловко орудуя альпинистскими захватами, Маша взобралась на ель, дернула конец веревки, идущей к узлу у подножия дерева, и затащила ее к себе. Теперь даже внимательный наблюдатель не сразу бы разглядел затаившуюся в кроне Машу.

Молодая женщина устроилась поудобнее, насколько позволяла обстановка. Резко пахло смолой.

– Еще не хватало отсюда грохнуться, – пробормотала она, перезаряжая арбалет.

На этот раз в желоб лег болт другой конструкции. Его тоже обволакивала резина, чтобы не звенел, но наконечник был не тупым, а острым, чуть ниже него крепился цилиндрик с микрофонной пушкой и передатчиком.

Маша разглядывала двор и дом. Перед крыльцом стояли две дорогие машины. Одна из них, как уже было известно Маше, принадлежала хозяину дома. А вот вторая – его гостю. Как она подозревала, не просто так приехали эти люди в загородный дом – подальше от чужих глаз и ушей. Стать этими самыми сторонними ушами-глазами и предстояло Маше. Сквозь не до конца повернутые планки жалюзи на первом этаже была видна комната охраны. Охранник в униформе сидел перед мониторами и коротал время за щелканьем семечек. Шелуху аккуратно складывал на расстеленную бумажную салфетку. Расстегнутая кобура с пистолетом висела на спинке стула.

Где именно расположились гость с хозяином, пока было непонятно: свет горел в некоторых окнах и на втором этаже, и в мансарде. Но долго размышлять над этим не пришлось. В воздухе явственно чувствовался запах горящих дров, а дымок, поднимающийся над трубой пристройки, свидетельствовал, что топится баня.

Когда хозяева дома, челядь не станет париться, ухмыльнулась Маша, задерживая свой взгляд на приоткрытой слегка запотевшей фрамуге.

Узкое горизонтальное окно располагалось высоко – с земли не заглянуть. Но Маша, как в детской сказке про девочку и медведя, «сидела высоко, глядела далеко».

«Значит, банька. Ну, а поскольку тихо и девки не визжат, то я не ошиблась, идет задушевный разговор», – подумала молодая женщина.

Вновь сухо щелкнула тетива арбалета. Стальной дротик впился в ствол дерева напротив приоткрытой фрамуги. Маша подсоединила к планшетному iPOD-у с наворотами наушники. Сигнал был пойман. Слышалось что-то не очень вразумительное. Плеск воды, кряхтенье.

«Неужели ошиблась?»

Следом в наушниках раздалась вполне разборчивая речь:

– Ух, черт…

«Кажется, это хозяин».

Маша запустила еще один дротик из арбалета. На этот раз с миниатюрной телекамерой. Обе стрелы прятались среди ветвей, с территории их вроде не было заметно.

«Н-да, даже в детстве за мужиками в бане не подглядывала. Чем только в ведомстве Дугина заниматься приходится», – скривила губы Маша, настраивая камеру.

Экран был выставлен на минимальное свечение, чтобы не выдать себя подсветкой. Немного поколдовав с камерой, подкорректировав, Маша добилась вполне приемлемого изображения. В поле зрения попал бассейн, выложенный голубой смальтой, невысокий сервировочный столик с закусками и два плетеных кресла рядом с ними. В глубине виднелась стеклянная дверь в парилку, за которой, как рыбы в аквариуме, перемещались два голых раскрасневшихся мужика.

Минут пять прошли в ожидании. Техника послушно записывала звуки и видео, но практического толку от этого пока не было.

«Даже на домашнюю эротику не сгодится. Стекло-то запотевшее».

Наконец дверь в парилку открылась, закрученный в простыню хозяин пропустил вперед себя моложавого гостя, пожелавшего лишь прикрыть бедра полотенцем. Маша обратилась в слух и в зрение.

Хозяин особняка поправил простыню, закрученную вокруг рыхлого, раскрасневшегося тела на манер римской тоги, и несколько подобострастно указал гостю на плетеное кресло. Было странно видеть, что один из десятка самых богатых людей страны так обходителен с наглым мужчиной, годящимся ему в сыновья. Олигарх Владимир Данилович Мясникович, сумевший подмять под себя производство инсулиновых препаратов, имел для этого все основания. В костюме, при галстуке он, конечно же, казался внушительнее. Теперь же, в тоге и с голыми волосатыми ногами, выглядел смешно и легкомысленно. Несмотря на волевое лицо, строгий взгляд и благообразную седину, в нем угадывались внутренняя пустота, бездушная жесткость к одним и подобострастие к тем, кто в данный момент сильнее. Его гость и собеседник даже не пытался прятать свою истинную сущность за «маской». Моложавый Павел Янчевский выглядел холеным наглецом, который наглеет до тех пор, пока чувствует, что оппонент способен терпеть его выходки. Про таких, как он, люди среднего поколения обычно говорят «комсомольская рожа». Вот так, комсомола давно уж нет, а «комсомольские рожи» остались.

Начало разговора Маша не слышала, но почти с ходу поняла, о чем и о ком идет речь. Собеседники уверенно оперировали цифрами.

– …раньше стоило пять лимонов на рыло, а теперь восемь, – уверенно заявил Янчевский, вперив взгляд в переносицу благообразного Мясниковича.

– И это называется антикризисным предложением? – попытался мягко возразить Мясникович.

– Зато с гарантией! – отчеканил Павел. – Кризис – он на Западе, а у нас кризиса нет, новости смотреть надо. В конце концов, не я на тебя с предложением вышел, – без зазрения совести Янчевский назвал человека вдвое старше его на «ты». – Не хочешь – не подписывайся.

Владимир Данилович не обиделся на «тыканье», зашевелил пухлыми губами, что-то подсчитывая в уме. Глаза его приняли задумчивое выражение. Олигарх один за другим загибал пальцы; когда ладонь его сжалась в кулак, лицо его просветлело.

– Пяток «лимонов» – это же теперь не деньги, – напомнил Янчевский. – Все дорожает, соответственно и товар, который мне поручили. На цену обижаться нельзя. Кто-то может себе и виллу в Испании позволить, а кому-то на кусок колбасы не хватает. Да и восемь «лимонов» это несерьезные деньги, цена, как говорится, по старой дружбе. В следующем сезоне по десять станет, и то для своих. Ну, так скольких тебе провести надо?

– Пять за тридцать пять «лимонов», – проговорил Мясникович, и в его голосе впервые прорезались металлические нотки.

– Это что ж за арифметика такая? Пять на восемь – сорок будет. Таблица умножения, – насторожился Янчевский.

– Нет – у нас с тобой будет тридцать пять.

– Почему так?

– Во-первых, потому что в рифму, а во-вторых, оптовая закупка у меня, значит, скидка положена. Я же не спрашиваю тебя, Паша, сколько ты посреднических навариваешь на каждом протеже! Я предложил, а ты теперь посчитай, срубишь ли столько в другом месте…

Теперь пришла очередь Янчевского беззвучно шевелить губами. Странная у этих двоих получалась математика.

Тем временем охранник перед мониторами забросил в рот последнюю семечку из пакета и, выудив из пачки сигарету, подошел к окну. Сквозь планки жалюзи потянулась струйка дыма. Мужчина посмотрел на раскачивающиеся над забором деревья, на камеры по углам. Докурил до самого фильтра сигарету, вытряс огонек на отмостку здания, окурок сунул в пустую жестянку из-под пива, зевнул и закрыл окно. Планки жалюзи повернулись. Охранник вернулся к мониторам.

Рутинное занятие быстро притупляет бдительность. На всех мониторах картинка оставалась неизменной, казалось, что на экранах застыли стоп-кадры. И только присмотревшись, можно было заметить, что деревья все-таки иногда оживают под ветром.

Рука легла на джойстик управления камерами. Картинки сдвинулись, но новые сектора наблюдения тонули в темноте – ни черта не видно. Охранник включил инфракрасную подсветку. Прожектор, освещающий местность лучами невидимого для человеческого глаза диапазона, установили совсем недавно. На экранах пейзаж стал светлым, словно день стоял на дворе. Техническая новинка еще не приелась охраннику, присутствовала новизна ощущений. Камера поворачивалась. По экрану в черно-белом изображении ползли ветви, стволы. И тут охранник вздрогнул. На ели метрах в семи от земли горели два глаза. В первые мгновения стражу особняка показалось, что на толстой ветке затаилась черная пума, он даже отпрянул от экрана.

– Не может быть, потому что это невозможно, – проговорил он, делая укрупнение…

Маша, увлекшись подслушиванием, завороженная магией семизначных чисел, спохватилась слишком поздно. Из-за наушников не заметила тихих шагов внизу. Прямо под елкой резко вспыхнули два мощных фонаря. Конусы их света сошлись на ней, как свет от прожекторов противовоздушной обороны.

– Точно, кто-то на елке сидит. А я думал, показалось, оптический обман, – долетел до нее хриплый голос.

– А вдруг он пальнет? – послышался более осторожный возглас.

Фонари тут же погасили из соображений безопасности.

«Вот же черт», – подумала Маша, выключила iPOD, засунула его в водонепроницаемый рюкзак.

Записанного вполне хватало, чтобы составить себе впечатление о том, чем на самом деле занимаются Мясникович с Янчевским, что планируют на будущее. Но это утешало мало. Внизу в темноте стояли два охранника, наверняка с оружием. Надо было как-то спуститься и удрать. Но как это сделать?

– Эй, ты, а ну слезай на хрен, – прозвучал приказ.

Маша проигнорировала приглашение и взяла в руки арбалет. Тетива была взведена, в желоб лег увесистый дротик.

– Слезай. Все равно достанем.

И на этот раз Маша промолчала.

– Я его щас из «травматика» сниму, – послышался внизу шепот.

– Свалится однозначно, шею свернет, – прозвучало резонное возражение. – Да и хозяин трусливый, стрельбы испугается. Лестницу притащить надо.

Далее охранники уже шептались так тихо, что понять их дальнейшие планы стало невозможно. Маша осторожно передвинулась по толстой ветви от ствола, теперь снизу ее закрывали густые еловые лапы. Стрелять и попасть в нее при таком раскладе можно было только длинной автоматной очередью. Но и сидеть далее – только время затягивать.

«Сейчас подмогу позовут».

Маша не стала дожидаться, пока запищат рации и сменщики притащат лестницу. Она нагнулась, раздвинула еловые лапы под собой ногой и прищурилась. Теперь глаза после подсвеченного монитора iPOD-а уже адаптировались к темноте, кое-как охранников можно было рассмотреть, они жались к соседнему дереву и что-то обсуждали, жестикулируя. Сухо щелкнула тетива, увесистый дротик с тупым наконечником ушел вниз. Послышался глухой удар.

– О ё… – заскулил тот, кому стремительно летящая железяка ударила в голову.

Маша, не теряя времени, резко включила фонарик, на мгновение луч света выхватил из темноты двух мужчин. Один катался по траве, держась за голову, другой тупо смотрел на него, раскрыв рот. Маша отбросила фонарик, тот полетел, чертя в ночном воздухе огненную дугу. Расчет был верен, оставшийся на ногах охранник машинально проводит полет фонаря взглядом, можно выиграть несколько секунд, а в сложившейся ситуации это немало. Затем Маша прыгнула, изо всех сил вцепившись в рукоять альпинистского приспособления для скоростного спуска. Веревка разве что не задымилась, когда женщина прижала тормозную колодку. В вышине предательски хрустнула ветка. Машу качнуло на гигантском маятнике в полутора метрах над землей. Охранник уже выхватил пистолет, но не смог поймать Машу в прицел. Она в полете изловчилась и сумела зажать его шею ногами и поволокла за собой, чуть не оторвав от земли. И все же выстрел прозвучал. Это было плохо.

Маша бросилась убегать, но, не сделав и четырех шагов, упала. Искусно подставленная подножка заставила ее растянуться на земле. И тут же на женщину навалился второй охранник. С разбитого арбалетным дротиком лба капала кровь.

– Так это ж баба! Сучка чертова! – прохрипел охранник, открытие явно придало ему решимости, он рывком сумел перевернуть свою добычу на живот и принялся заламывать руки.

Внезапно хватка ослабла, запястья освободились. Маша резко откатилась и села, готовая дать бой. Над уткнувшимся лицом в траву охранником стоял Ларин, в руке он сжимал раскладной рыбацкий стульчик. К металлическому каркасу прилип клок волос. Охранник глухо застонал.

– Жив, – сухо констатировал Андрей.

Со стороны въездных ворот особняка уже мелькали фонари, слышались топот и встревоженные голоса.

– Я ж ему говорил…

– Надо своей головой думать…

Что, кто и кому говорил и о чем надо думать своей головой, узнать так и не довелось, следовало спешить.

– Чего расселась? Сваливать, дорогуша, надо!

Ларин схватил Машу за руку и поставил на ноги.

– В порядке?

– Кажется, да.

– Тогда побежали.

Они понеслись, с хрустом вломились в кусты. Сзади пару раз хлопнули выстрелы. Пока еще стреляли поверх голов.

– Стой!

– Ага, сейчас, разбежался, – на ходу проговорил Ларин, увлекая Машу на тропинку.

Впереди за тростниками уже переливалась в скупом ночном свете река.

– Перепрыгни! – Андрей подхватил Машу под локти и буквально перенес через что-то невидимое.

После чего они вдвоем ломанулись в сухой тростник. Под ногами зачавкала вода. Ларин остановил Машу, прислушался.

– Делай, как я! – он зажал уши руками, зажмурился и присел.

Молодая женщина не стала искушать судьбу и в точности все повторила. Над головами пули срезали несколько стеблей. А затем громыхнул взрыв, полыхнула ослепительная вспышка. Преследователи, конечно же, не заметили растянутой над тропинкой рыболовной лески. От растяжки сработала светошумовая граната.

Ларин помог Маше забраться в надувную моторку и запустил двигатель. Лодка, шлепая по воде дном, стремительно набирала скорость. Над тростником рассеивался дым.

– Хоть не зря все это? – поинтересовался Андрей.

– Что успела записать, то со мной, – отозвалась Маша.

– Опять сюрпризы? – прислушался Ларин.

За поворотом реки слышался нарастающий гул моторов.

– Похоже, что так. У них там частный причал есть.

На середину реки вырулили четыре водных мотоцикла, шли цепью, то и дело взлетая над поверхностью.

– К тому берегу никак не успеем, – прикинул Ларин.

Сомнений не оставалось в том, что на тихоходной надувной моторке от стремительных скутеров не уйти.

– Попробуй к мосту, – посоветовала Маша.

– Рискуем, – Андрей уже сменил курс и всматривался в приближающуюся к пролету баржу.

– Она нам и поможет разойтись.

– Надеюсь.

Водные мотоциклы стремительно приближались, теперь можно было даже рассмотреть лица людей. Их выражения ничего хорошего не предвещали. Кутерьма, которая поднялась у особняка, наверняка была не по душе хозяину. Он-то платил охране за конфиденциальность и спокойствие, а не за ночную стрельбу и гонки по реке.

– Канистру поджигай! – крикнул Ларин.

– Зачем?

– Еще один вопрос – и незачем будет поджигать.