Глава 2. Хорошо быть кошкою, хорошо собачкою

Вжимая голову в плечи под редкими, но тяжелыми каплями дождя, Ирка неслась к дому. Хотелось успеть под крышу до того, как, развозя дорогу в непролазную грязь, обрушится «гроза в начале мая». Пусть ее поэтически настроенные личности любят, а Ирка терпеть не может. Она уже видела свою калитку, как вдруг из буйных зарослей у соседского забора вышел пес. И невозмутимо уселся посреди дороги, отрезая путь к спасительному крыльцу. Ирка, всегда ладившая с окрестными собаками, почему-то мгновенно поняла – с этим ей подружиться не удастся. Веки пса дрогнули, и в Ирку зряче уставились слепые бельма. Белесая муть заколебалась вокруг девчонки, ее сильно затошнило, земля медленно стронулась с места и поплыла из-под ног. Частые капли дождя лупили по плечам, а белые собачьи глаза придвигались все ближе, ближе. Пес не торопился, словно наслаждался Иркиным испугом. В горле у Ирки сухим наждаком заворочался настоящий ужас. Она поняла, что капитально влипла, – и тут на дорожку перед ней рухнул кот.

Потом Ирка никак не могла понять, откуда же он взялся. Ну не было над дорожкой веток, ни единой! Не с облака же? А в тот момент девочка смогла лишь заметить, какой он здоровенный. Ну прям камышовый кот, говорят, у Днепра такие еще водятся. Масти он был самой что ни на есть дворовой – как будто целой шкуры нужного размера не нашлось и ее соштопали из остатков от других котов: рыжих, черных, серых и белых, и даже, кажется, зеленоватых. Котяра уселся между девчонкой и псом. Закинув вытянутую заднюю лапу за голову, принялся неторопливо вылизываться. Розовый язык двигался размеренно. Выставленную лапищу украшали полностью выпущенные, растопыренные когти. Зловеще поблескивающие, будто стальные, они лениво, но недвусмысленно появлялись… прятались. Белая муть рассасывалась, словно втягивалась обратно под бельма собачьих глаз. А когда липкий туман растаял полностью и в горле пса вскипел странный полурык-полушипение, кот вдруг коротко фыркнул. Ирка могла поклясться – фырчание означало что-то вроде: «Чихал я на ваши угрозы!» Котяра поднялся и, надменно-брезгливо переступая лапами, двинулся в обход. Его полосатый хвост торчал строго вверх, будто палка с нанизанными трехцветными колечками – черное, рыжее, белое, почти как у гаишника жезл…

Сделав пару шагов, кот обернулся и нетерпеливо глянул на Ирку. Девчонка пошла за ним, невольно стараясь держаться как можно ближе к неожиданному защитнику, чуть не наступая ему на задние лапы. Пес не шевелился, лишь медленно поворачивал голову, ни на миг не отрывая от девчонки страшных белых глаз. Но кот явно и демонстративно не обращал на противника никакого внимания. Лишь иногда оглядывался на Ирку, проверяя, здесь ли она, да торопливо убирал лапы, если та придвигалась слишком близко. Так он довел Ирку до самой калитки и тут же роскошным прыжком метнулся в сторону.

Ирка услышала, как за ее спиной вскочил пес. Она влетела в калитку и дрожащими руками набросила толстый стальной крючок. За забором мягко переступили собачьи лапы. Ирка отпрянула от калитки, зажимая себе рот рукой, чтобы не завизжать. К щели между досками плотно прижимался черный собачий нос и тянул, тянул, тянул в себя воздух. Ирка почувствовала, что и ее тянет туда, за калитку, на улицу. Круто повернувшись, она понеслась к дому, и тут же весенний ливень рухнул стеной.

Когда вечером, после дождя, Ирка решилась выглянуть, конечно, не было ни пса, ни кота и никаких следов. Лишь превратившаяся в сплошную грязь дорога.

Сейчас тоже – ни пса, ни кота. Только Танька, взбирающаяся вверх по крутой улице. Вот и она скрылась за поворотом. Ирка покачала головой. Нет, не станет она никому рассказывать о странных зверях. Даже Таньке. За сумасшедшую примут. Пес на нее незрячими глазами смотрит, кот домой провожает – просто бред. Слепые ходят, хромые видят. Не надо ужастики на ночь смотреть. И вообще уже уходить пора.

Наскоро ополоснув таз, Ирка помчалась к себе в комнату переодеваться. Поморщилась, вытаскивая из скрипучего шкафа юбку. Ну что же делать, если джинсы теперь только стирать, а других штанов у нее нет. Может, и к лучшему, вдруг приезжая не любит девочек в джинсах. Встречаются еще дремучие люди.

Схватив сумку, Ирка понеслась вниз по лестнице. На мгновение остановилась перед зеркалом. А ничего! Она охватила себя ладонями за талию. Еще сандалии вместо кроссовок, волосы распустить, и будет совсем неплохо.

Она потянула с волос тугую резинку.

– О, намылилась! Прихорашивается! Лишь бы швендять! – от внутренних дверей на Ирку неодобрительно взирала бабка.

– Я учиться иду! – возразила Ирка. Наклонилась, застегивая ремешки сандалий и пряча от бабки лицо. Сейчас ругаться с бабкой нельзя, а то обозлится и не выпустит, тогда прости-прощай все Иркины надежды.

– Учиться! – Бабка презрительно оттопырила губу. – Ну вылитая мать! Та тоже: вроде бы училась, а потом – фить! Только ее и видели! Вже больше года навить не звонит!

– Мама звонила! – почти выкрикнула Ирка, мгновенно позабыв о своем решении не ссориться с бабкой.

– Когда это? – поинтересовалась бабка, язвительно выгнув черную крашеную бровь.

– А вчера! – решительно заявила Ирка, бестрепетно глядя старухе в глаза.

– Та ну? – удивилась та. – Чего ж я не слышала?

– Ты огород копала, а разговаривать надо было быстро, там звонки дорогие.

– То-то же, шо не дешевые. Ну позвонила, и добре. Як там она?

Ирка неопределенно повела плечом. Врать она не любила.

– Вроде нормально.

– А раз нормально, могла бы грошей родной дочери прислать. Пальто, вон, к зиме трэба…

– А трэба, так ты и купила бы, – опять огрызнулась Ирка, отворачиваясь. Кажется, бабка ей поверила. Ирка быстро поморгала, стряхивая слезы с ресниц. Не смеет бабка осуждать ее маму! Никто не смеет! Раз не звонит, значит, не может! Хотя… Вот бы и вправду позвонила!

– Купила! – ворчала за спиной бабка. – У тебя свои гроши есть! Не тратила б на всяку дурну учебу, так и було б пальто. Школы ей мало! Шо ж то за дытына такая заученная!

Ирка только фыркнула. И тут же испуганно вздрогнула – фырчит ну совсем как тот кот. А деньги у нее и правда свои. В чем бабке не откажешь – честная она. Продаст хоть яблоки, хоть картошку, хоть те же яички домашние, сразу Ирке ее долю. Работала – получи! Тратить Ирка могла как хотела. Бабка ворчала иногда, но не вмешивалась: твои деньги – делай что хочешь! Иногда это радовало, а иногда – обижало. Казалось, начни она покупать выпивку или сигареты, бабка и внимания не обратит. Твои деньги!

– Курей запереть не забудь, потом иди! – велела бабка.

– Не могу, мне опаздывать нельзя. – Губы у Ирки дрожали от обиды.

– Бездельница! – Бабка гневно нахмурилась.

– Неправда! – тряхнула волосами Ирка. Ей все больше хотелось разреветься. Несправедливо бабка говорит! А тут еще коты и собаки всякие. И мама. Раньше тоже появлялась редко, а как в Германию на заработки уехала – так и все, глухо, как в танке. – Неправда!

– Ну и неправда! – вдруг согласилась бабка. – Да только ты, Яринка, не зазнавайся! И запомни, будешь до ночи шататься, домой не пущу!

Ирка побежала к калитке. И уже не видела, как бабка печально покачала головой и наскоро перекрестила ее вслед.

Глава 3. Арагорны не стригутся!

Заборы тянулись вдоль улицы: низенькие, деревянные, покосившиеся, и высокие кирпичные – все наискось, под углом. Улица шла круто вверх, люди карабкались по ней, и заборы – тоже. Где-то не ко времени разорался петух. Сквозь учащенное дыхание Ирка вдруг услышала, как что-то тихонько зацокало у нее за спиной.

Ирка замерла. Опять! Рука ее потянулась к горлу. Сердце билось прямо под языком, вот-вот выпрыгнет и покатится по пыльной улице. Девчонка медленно обернулась.

– Тьфу ты! – Сердце вернулось на свое законное место. На дороге, невинно помаргивая маленькими глазками, стоял крошечный поросенок. – Шатаешься тут, людей пугаешь! Удрал, что ли?

Ирка пригляделась к поросенку.

– Парень, да я ж тебя знаю! – сообразила она. – А ну пошли к хозяевам, а то тут быстро найдутся желающие тебя раньше времени на отбивные пустить.

Она подхватила поросенка и, стараясь не прижимать к чистой футболке, поволокла вверх по дорожке. Задыхаться она стала еще сильней. Улица все так же круто забирала в гору, а поросенок оказался вполне упитанным.

Старые саманные развалюхи сменились крепкими шлакоблочными домами с блестящими, крытыми металлом крышами. Улица перевалила через горб и потянулась прямо. Ирка обогнула высокий забор… и вышла на проспект.

Мимо тяжело прокатил троллейбус. В витрине бутика красовались симпатичные брючки в «молниях» и кармашках. Блестящий «Ауди» остановился у тротуара, и высокая блондинка, дробно стуча каблучками, побежала к банкомату. Остановилась, изумленно уставившись на Ирку с поросенком в руках. Девчонка усмехнулась. Даже ей до сих пор забавно – а что с непривычным человеком делается, когда он обнаруживает в балке между двумя самыми оживленными районами огромного города крохотную деревушку! С поросятами, курами, настоящими крестьянскими усадьбами. Умиляются они. Было б чем. Хотя кто не в самой балке, а наверху дома построил, тем неплохо. С одной стороны – город, с другой – деревня. Танькин отец два участка купил – особняк отгрохал, закачаешься. А Богдановы предки здесь давным-давно живут и продавать свой дом отказываются – самим нравится.

Ирка нажала звонок у выходящей на проспект калитки. Дверца тут же приоткрылась, и Ирке в горло уперлось острие тяжелого стального меча.

Следом высунулась голова мальчишки и осторожно, совсем как Ирка недавно, повернулась в одну сторону, потом в другую: паренек подозрительно оглядывал проспект. У Ирки даже дыхание перехватило – неужели он тоже повстречал пса? Или кота?

– Вокруг засады! – шепотом объявил мальчишка. – Леди Илэйн оказалась агентом Саурона!

– Тьфу ты! – в третий раз за сегодняшний день перевела дух Ирка. – Я с вами рехнусь скоро! – небрежным движением отведя меч, она вошла в сад, такой густой и заросший, что уже казался лесом.

– Богдан, маму позови! В смысле, леди Илэйн. Я вашего поросенка на улице поймала.

– Не могу, – все тем же зловещим шепотом ответил мальчишка, – я как раз от нее прячусь.

Ирка поглядела на него с раздражением – всего на год ее младше, а ведет себя как пятилетний.

– Что это вдруг?

Глаза Богдана резко распахнулись, голос наполнился трагизмом.

– Она хочет меня постричь!

Ирка критически уставилась на шевелюру Богдана:

– Вообще, постричься бы не мешало.

– Ты что, совсем? – Пацан так обиделся, что заговорил нормально. – Ты во «Властелине Колец», кроме хоббитов, хоть одного стриженного видела?

Ирка на мгновение задумалась.

– Гном? – предположила она.

– Во-первых, неизвестно, он за весь фильм ни разу шлем не снял, – авторитетно заявил мальчишка, – а во-вторых, у него борода есть.

Неподалеку тихонько качнулись ветки. Стройная женщина в зеленом платье неслышно выскользнула из-за кустов смородины. За спиной она прятала машинку для стрижки. Но Богдан что-то почуял. Мгновенно выхватив у Ирки поросенка, крепко зажав его под мышкой, а обнаженный клинок ловко удерживая у бедра, он рванул сквозь заросли. Женщина покачала головой, потом кивнула Ирке, благодаря за поросенка, и тем же неслышным шагом двинулась в погоню.

– Арагорны не сдаются! – донеслось из глубины сада.

– Арагорны не сдаются, Арагорны не стригутся! – тихонько пропела Ирка. Вернулась на проспект и помчалась к подъезжающему троллейбусу.

Глава 4. Последний экзамен

Сквозь грязноватое стекло Ирка бездумно глядела на мелькающие дома. Если она выдержит еще один экзамен, если ее примут – надо будет уезжать. И Богдана она больше не увидит, и Таньку. У Таньки ведь и вправду, кроме Ирки, друзей нет. Будет опять жаться по углам и с тоской слушать, как девчонки в ее элитной школе обсуждают, у кого из папаш тачка круче. А бабка? Бабку как оставить? Но если эта чужая тетка, такая деловитая и решительная, все-таки возьмет Ирку в свою школу… И если она будет учиться очень-очень хорошо – а она будет, ох как будет! – ее могут отправить за границу. Может, даже в Германию. И тогда, может быть… Девочка на мгновение зажмурилась. Германия совсем маленькая страна. А если она сумеет отыскать там маму? Ну вдруг?! Ну почему нет?!

Ирка так задумалась, что чуть не проехала свою остановку. Пихаясь локтями во встречном потоке, выбралась из троллейбуса, перебежала бульвар и вошла в старинное здание гостиницы.

Неловко переминаясь, девочка остановилась в роскошном просторном холле и принялась озираться. Танька бы здесь не растерялась, она к таким местам привыкла, а Ирка раньше только через окно заглядывала.

– Что тебе нужно? – строго, почти угрожающе окликнул ее парень за длинной дубовой стойкой.

– Мне в тринадцатый, к Раде Сергеевне, – почти шепотом ответила Ирка, но парень услышал.

– Сейчас спрошу, – с сомнением процедил он, поднимая трубку телефона. – Рада Сергеевна? – тон его резко изменился, он почти пел. – К вам тут девочка просится. Зовут… Тебя как зовут? – бросил он, прикрыв трубку ладонью.

– Ирка Хортица. То есть Ирина. Я с курсов…

Но портье уже не обращал на нее внимания. Согнувшись в почтительном полупоклоне и часто кивая – хотя собеседница и не могла его видеть, – он слушал голос в трубке. Наконец сказал:

– Сию минуту, – и, повернувшись к Ирке, сообщил: – Рада Сергеевна тебя ждет. – Теперь его голос звучал много уважительней.