Читать бесплатно книгу «Неортодоксальная психиатрия, анатомия глупости Летопись несбыточных времён» Кирилла Геннадиевича Станишевского полностью онлайн — MyBook
cover

Стадо игнорирует хищников, пока те не представляют открытой угрозы, поэтому им тяжело выживать в стаде, хищники даже ходят среди стад, не обращая на мирно пасущихся растительноядных зверей внимания, когда сыты. Но, как только стадо чувствует опасность и уязвимость, когда хищник проявляет свои преимущественные качества и намерения, стадо начинает объединяться, защищаться и даже атаковать хищника, то есть подаёт признаки жертвы осознающей свою позицию и показывающей поведенческие признаки того. Среди людей активно работает модель «хищник-жертва», но бессознательная социализация посредством бюрократии и измышлённых критериев искореняет хищников также, как вокруг человека вымерли и вымирают все хищники, ибо человек подло истребляет их, будучи не способным даже прикоснуться к ним вживую, а в отношении преимущественных неврологических качеств стадо не способно прикоснуться к ним на ментальном уровне. Это жертвенная эпоха людей, когда жертва чувствуя ущербность и уязвимость из страха научилась подло искоренять хищника и все преимущественные способности дистанционно, будучи в количественном преимуществе, сделавши хищника жертвой стадной поведенческой низости, проявляющейся именно как жертвенные повадки сбивающихся в кучу скотов, массовый бессознательный и инертных эффект, дабы уничтожить любой ценой преимущественного плотью хищника (угрозу). Но получается, что они исчерпывают свою уязвимость не преодолением и ростом, а уничтожением источника сомой угрозы, оставаясь при этом в ущербном и уязвимом положении. Любое превосходство порождает у стада страх, от которого оно намеревается избавиться, как от угрозы, но избавляется от неё не в себе, а вовне, безостановочно разрушая и убивая все возвышения и стремления выходящие за рамки стада или нисходящие к стаду извне. Они разрушают угрозу, а ни преодолевают её, тем разрушая свою стойкость, свою силу, свою жизнь, вместо того, чтоб избавиться от единственной недостаточности порождённой их собственной слепотой страха и когнитивным вакуумом засасывающим всё, что можно прежевать сугубо в пищевой инерции поведения, зря угрозу во всяком взросшем преимуществе, вместо того, чтобы взрастить его в себе. И чем больше стадо, тем сильнее его бессознательная инерция искореняющая суть жизни, её возростающее продолжение в логическом порядке, нежели биологическое стадное замыкание в поведенческой утопии и неосмысленности в отсечении логики из жизни, что есть гибельность искореняющая жизненный рост, ибо всё взросшее превосходство над ними порождает в них страх, страх быть съеденными, от чего они даже не пытаются расти и преодолевать преимущество над ними, а усердно избегают и топчут таковое, что и делает их жертвами. Стадо, как социальная бессознательность действует инертно и реактивно, даже когда из страха перед преимуществом истребляет хищника, ибо ими движет испуг и голод. Ну, а хищником движет охота, стремление. И только потому стадо топчет собственный страх, ибо топчет его не в себе, умудряясь затоптать даже хищника не смотря на то, что хищник и в это время поедает их, ибо остаётся хищником до последнего. Но в отношении людей и истребляемых ими хищных животных, это следствие превосходства разума над мускулатурой, над клыками и когтями, хоть и разумом это не назовёшь, ибо это тотальное пренебрежение разумом, поскольку это проявление стадных и жертвенных манер, даже не пытающихся взращивать в себе силу способную состязаться с хищником плотью или изолироваться от него, не пренебрегая природным естеством экосистемы на планете. Ну, а в отношении людей с людьми, в модели хищник-жертва, это превосходство людского разума над разумом и плотью человека вместе взятых, в отличие от отношений «хищник-жертва» между человеком и хищным зверем, где преимущество плоти зверя неоспоримо. Но человек научился компенсировать свою недостаточность подлостью стадного количественного преимущества или ситуативного обмана, лицемерия, что есть стадный эффект страха и возможности избежать угрозы не через разум, а через имитацию наиболее безопасной модели поведения, то есть стадной модели, наиболее обширной и приемлемой стадом, а ни разумом, как качественного проявления психики когнитивного порядка, дающего возможность соприкоснуться с хищником в равной схватке. Стадо численно превосходит хищника и это даёт возможность истоптать его, как без применения разума, так и без должного могущества, что и показывает поведенческое свойство стадного скота не являющегося хищником и не наделённого благородством превосходства, которое можно продемонстрировать логическими достижениями. Скот даже не пытается обрести своей плотью превосходство способное состязаться с тем, что его превосходит, не возникает предпосылок под сопоставление неврологических качеств вне зависимости от того, что есть превосходство, скот просто топчет всё, что кажется отличительным, тем проявляя свою скотскую недостаточность выделяющуюся без стада. Скотов много и они уповают не на качество, а на количество дающее им гарантию и защиту, но и дающее пропитание хищникам, что есть выбор лёгкого жертвенного пути достижения, пути истребления преимущества, нежели рост к нему. Это и делает их жертвами. Так стадо выживает даже ценой того, что многих из них съедают, порой даже целенаправленно жертвуя собой или в панике топча своих сородичей, что среди людей принимает облик каннибализма, стадного каннибализма, обмана, мошенничества и лицемерия. Хищники так не поступают, они никогда и ни за что не едят друг друга, как это делают стадные люди, готовые ради наживы жрать друг друга и подставлять в необузданной прихоти и глупости. Хищники конкурируют, состязаются, растут и крепнут ценой жизни и смерти, но посредством неотъемлемости плоти от бытия и прямого соприкосновения с ним (бытие есть ни что иное, как материальный мир), как с жертвой во время охоты, что в случае человека, где основой поведения является психика/нервная система, проявляется в сознательности (творческой предприимчивости/охоты) и неосознанности (стадной конформности). Но скот способен сожрать условия пригодные для жизни, сделав их непригодными даже не замечая того, даже не соприкасаясь с бытием сознательно. Это убивает и скот, и хищников. Все поведенческие проявления и специфики отображаются в людском социуме в основном интеллектуально, как модель хищник-жертва, где жертвы сплочаются и образуют стадо, а хищники взаимодействуют между собой не сбиваясь в стада, ибо имеют преимущество над скотом и в одиночку. Хищники создают стаи, прайды и семьи, не искореняя друг друга, если способны выживать, если способны показать свою силу друг другу без скрытой подлости, когда обитают поблизости. Это проявляется среди людей, как интеллектуальное ассоциативное взаимодействие «хищник-жертва», «хищник-хищник», «жертва-жертва», ибо с хищником невозможно социализироваться, он не имеет стадного нрава, он не реагирует на конформную социализацию стадного скота, он бдит за каждым шорохом и осознаёт, что есть что, что есть хищник, что есть жертва. Это создаёт сеть хищников вплетённую в стадо, ибо они находят друг друга вне зависимости от того, как раскидывает и разъединяет их стадо, они ворочают стадом, как пастухи, но ещё не научились управлять им так, чтоб те не уничтожали всё сущее и не затаптывали всё на своём пути, в том числе хищников. Хищники если и погибают, то только в бою, и зачастую от копыт стада истаптывающего всякого хищника пока тот слаб или одинок. Это показывает ни один из примеров, отравление Сократа, отравление Стивина Хоккинга, ОШО, Ницше, все эти люди были отравлены и угроблены не глядя на то, что это выставляется естественными заболеваниями, так и распятие Иисуса, ибо тот воистину был львом, которого окружило и растоптало стадо из страха перед львиным рыком, из признания ими их же уязвимости перед ним в виде страха относительно его когнитивного присутствия, что проявилось линейной агрессией в отношении него. Распятие Иисуса проявилось жертвенным поведением стада избегающего собственное поражение на когнитивном уровне, но выходит, что в угоду собственного вымирания, поскольку любое когнитивное преимущество изничтожаясь исключает возможность выживания цивилизации, что неизбежно явилось в их принятии собственной слабости обнажённой присутствием превосходства хищника, вместо ментального взаимодействия по модели хищник-хищник, то есть хищник ментально убивает стадо на уровне мысли (охватывает более веским когнитивным аргументом и расчётом), что не проявляется в отношении других хищников, ибо эквивалентная сила их мысли строит взаимодействие и взаимоотношения между ними без жертв, а жертва чувствует ущерб и обнажает превосходство мысли хищника в виде собственного страха и агрессии, где ущербность и подлость становится поведенческой нормой стада, как жертв, ибо те жертвенны всем своим существом и всеми своими деяниями. Хищник верховодит жертвой в виду преимущества его плоти, даже если жертва является самой главной среди стада жертв. Но жертвы не видят то, насколько они жертвенны перед вселенской необъятностью и силой мысли, как больной не может знать здравия будучи ментальным продуктом стада, где все одинаковы вопреки процветанию и силе жизненного роста, ибо поистине их биологическое назначение, это корм и жертвеннось пред вселенской необъятностью. От того необходимость каждого психиатра, как каждого гения и мастера – дар хищника (мыслительного аппарата), дар здравия, где и только где становится возможным детальное осознание тонкостей природы и заболеваний плоти, как жертвы, как хворающего. Ибо хищники убивают в первую очередь самых слабых и больных, они санитары природы, санитары здравия, наделённые полномочиями смерти (критерии логической несостоятельности), как сам бог (мыслительные и логические состязания, дискуссии, критика, семантическая полемика, методики и системы управления, научные достижения). Жертвы не состязаются в логике, они бьются лбами и подло пожирают друг друга используя переадресацию самого пожирания посредством бюрократии, финансов, законов и других малоосмысленных выдумок, применяя самые каверзные уловки дабы избавиться от любого преимущества над собой, нежели преодолеть его упорным ростом. Единственная и основная проблема человечества, это неодолимая глупость, другой проблемы просто не существует, поскольку одолимая глупость, это не глупость, это невежество, которое преодолевается через получение знаний и опыта. И именно примирение со слабостью/глупостью, нежели преодоление её, во многом зарождает патологию и ущерб. Мозг человека (психика) есть результат следствия длительных эволюционных процессов сделавших из примата хищника, ибо данный человеку мозг есть последствие потребления мяса и умения охоты на жертву без применения зубов и когтей, но посредством орудий явившихся творением разума и свободных конечностей. Поэтому во время разговора активно работают конечности, поскольку работа мозга и рук тесно завязаны. Но человек пересёк черту посягая на хищника и используя возможность убивать его даже не касаясь, как посредством огнестрельного оружия, так и посредством бюрократии не подчиняющейся разуму, но подчиняющейся скотской бессознательности уничтожающей всё вокруг жертвы, всюду видящей угрозу и собственную уязвимость, что заставляет её вскарабкиваться на вершины без достижений, в обход мысли, которая не только являет основу всех достижений, но и даёт решения в любых ситуациях. Это низость, подлость, инволюция и укоренение жертвы на вершинах эволюции, жертвы подло истребляющей хищника даже не сталкиваясь с ни лицом к лицу, мысль к мысли, где могут сформироваться критерии обстоятельств, но даже не возникают из-за когнитивного отсутствия стадных особей. Для того, чтоб состязаться со зверским хищником, человеку ничего не дозволено кроме холодного оружия вместо зубов и когтей, компенсируя металлом отсутствие зубов и когтей, «плоть с плотью» «хищник-хищник», иначе должна быть изоляция дикой природы от стад бездумного человека. А в социальном соотношении людей «хищник-жертва» «хищник-хищник» ничего не дозволено кроме разума, ибо именно разумом отличается хищник от жертвы. Разум (мозг) сделал из растительноядного примата плотоядного хищника, взросши до размеров когнитивного охвата вселенной и закономерностей природы, поистине явившись царским качеством плоти среди всех форм жизни, ибо разум явился инструментом охоты человека, как когти и клыки у тигра. Но хищник не вымер (разум – инструмент охоты), и жертва ещё остаётся жертвой, ибо она ещё издаёт жертвенный возглас и ведёт себя целиком, как жертва, давая полноценный повод и право хищнику охотиться на себя.

И так посредством охоты хищника на жертву человек сделал важнейший шаг, когда осознал, что исследование и познание, как созидание, формирование понимания и преимущества посредством разума, есть ключевое свойство разумной жизни, ибо это позволило поставить под сомнения множество стадных и жертвенных заблуждений, которые считались приоритетами и привилегиями, доставшись людям от растительноядных предков, среди которых все отношения строятся не на когнитивном уровне, а на агрессивном посягательстве. Это явление естественным образом стало аккумулировать множество ценных знаний порождающих подробное и всеобъемлющее понимание жизни вне зависимости от того, что мнимые заблуждения во многом и сегодня правят человечеством, как приоритеты гормонального порядка (эмоции и впечатления, как поведенческий стимул доминирования с использованием памяти и привилегированных в стаде маркёров, в том числе семантических), ибо человек ещё во многом растительноядный и жертвенный, исключающий в себе творца и мыслителя. И именно в виду массовых конфабуляций/парамнезии стоит уделить внимание психиатрии, что и делается в этой книге, ибо попытки излечить каждого по отдельности ни к чему не приведут, поскольку сама основа патологии останется не тронутой, даже если некоторых излечить. Нужно дать хищнику создать семью, чтоб тот мог пасти стадо и избавлять его от болезней. Ибо стадо стало таким численным, что хищнику просто не находится места, и когда хищник подаёт возгласы (мысли) преимущества над стадом, львиные отголоски рыка или волчьего воя, стадо его затаптывает даже если он ещё слишком мал.

Для того, чтоб понимать любые детали и тонкости, нужно видеть и понимать общую картину, что относится и к психике (к мозгу), и к её онтогенезу, и к её происхождению. Иначе мы предельно подробно видим множество последствий того, когда большинство людей уделяют внимание деталям не уделяя внимания их свойству, их происхождению, их специфике в разных аспектах, не понимая их происхождения, не видя следствие их возникновений, не руководствуясь даром индуктивного и дедуктивного мышления хищника. Это является непониманием и самих деталей, ибо уделяется внимание поверхности (травяному покрову пастбища), а ни общему свойству процессов жизни. Но не стоит и забывать, что понимание деталей и тонкостей прорисовывает понимание общих процессов, в той же степени, как и общие процессы описывают и содержат в себе детали и тонкости, поскольку явление хода жизни неотъемлемо и взаимосвязано с окружающей обстановкой на всех уровнях. Ну, а в обратном случае, когда мы видим определение деталей без понимания общей картины и определение общей картины без понимания деталей, это даже сложно назвать вниманием, поскольку в целом объект или процесс остаётся непознанным, когда его очертания принимают форму лёгких мнений и конфабуляций, а ни предстают перед раскрывающими их познаниями. Это именно тот случай, когда знание становится ступором познания, когда знание знаменует отсутствие познания, как бдительности восприятия ко всем тонкостям при наличии таковой возможности и надобности, когда знание знаменует присутствие незнания, невежества, отвергнутого и непризнаваемого невежества посредством мнимой маскировки и имитации привилегированных полномочий в поведении на обладание знанием под действием линейной и недостаточно когнитивной неврологической структуры ЦНС, что есть сугубо гормональный стимул обладания, адаптационные паттерны через задействование памяти, но как это зачастую случается, без достаточной осмысленности на неврологическом уровне.

Сложно ли разочароваться в людях? Большие ожидания взращивают большие разочарования. Не нужно ничего ожидать от людей в плане того, что их может обязывать по отношению к вам, это пустые надежды. Но нужно видеть и выявлять посредством бдительности и познания, что есть что. От одних мы не в силах ожидать, хотя это бывает чревато пагубными последствиями, а от других мы не можем не ожидать, в особенности касательно тех, кто вызывают наши чувства, что бывает разочаровывающим. Во многих жизненных аспектах, как и в изучении психики, необходимо уметь предсказывать то, что порой выплывает непредсказуемым в связи с неожиданностью обстоятельств из-за отсутствия должной бдительности и понимания хода их закономерностей. Это само собой делает необходимым предсказывать то, что не оправдывается в связи с чрезмерным ожиданием питающим надежду. Это необходимо, дабы сохранить восприимчивость наиболее прозрачной и проницательной.

Познание есть непосредственное восприятие (познающей психики) информации из окружающей среды (процесс действия и адаптации нервной системы согласно филогенетическим свойствам рецепторики во всём её разнообразии в функциональности организма), направленное на бдительность к чему бы то ни было (приоритетность чего определяется аналитическими центрами мозга сопоставляющими все факторы окружающей среды, как процесс избирательности и выстраивания реакций). Но будучи расположенным к определённому исходу или учению в рамках консервативных семантических структур информации, человек ожидает или воспринимает то, что ему преподносят или то, что хочется видеть преподнесённым. То есть в таком случае не возникает познания, а возникает воспроизведение памяти по проторенным неврологическим волокнам, происходит восприятие познанного, а ни происходящего, словно семантическая парейдолия, уже сложенное знание, место и применение которому может не найтись нигде, кроме тех рамок, которые воссозданы этим знанием, что бывает более чем ущербно, поскольку это действует как изоляция от важнейших факторов и их понимания на уовне функций нервной системы, что может становиться массовым социальным явлением (эволюционный тупик). Учение есть указатель не являющийся верным или неверным, но чтоб понять и увидеть то, на что он показывает, стоит поискать, то есть познавать, а ни руководствоваться учением и предположительным исходом. Учение задаёт форму познанию так, чтоб процесс восприятия был ориентированным в аспектах на результаты, иначе чему учиться и чему учат большинствов учебных заведений? Но именно это во многом стопор и обусловленность, когда учение не ориентировано на понимание и результативность, что заводит всю социальную структуру в безысходность, поскольку через образовательную систему перестают воспроизводиться решения и прогрессивное управленческое влияние на ход событий, когда всё начинает делаться ради конформной привычки и финансов, что делает события и их инертный ход превалирующими над структурой социума, что упраздняет из неё творческую предприимчивость и сокращает когнитивное пространство в целом. Учение не должно обуславливать рамками, если речь не о поведенческой деструктивности, иначе это ступор познания, учение должно быть распознанеим эффективных возможностей и способностей. Не нужно обуславливаться поверхностью, как и не стоит судить о книге по обложке, хоть и обложка уже о многом говорит. Сам мозг эволюционно взрос так и таким образом, что у него не было определённых заведомо ориентиров, он их находил и генерировал из окружающей среды, тем обустраивая жизнь, как покоритель и первооткрыватель, а знания с опытом даются не всем, не всегда и не сразу.

Герменевтика этиологических основ психиатрии. Интерпретация этиологических основ и заблуждений возникающих в виду ошибочной трактовки этих основ или неправильного подхода к ним

Проблема многих психоаналитиков (как отдельного терапевтического подхода «психоаналитики») заключена в установлении психических норм без понимания или без опоры на онтогенетические свойства организма и морфологические качества во всём возможном разбеге функционального состояния организма. В том числе суждения о людской психике и психической патологии не представляются возможным быть верными без понимания антропологии и этологии, как методики изучения складывающей обширную картину развития людского поведения и организма согласно факторам способствующим адаптации организма к ним, как индивидуально, так и наследственно. То есть семантическое содержание переживаний всегда имеет вторичный характер по отношению к самой этиологии и процессу переживания. Психоаналитическая интерпретация диагностирования симптомов ориентирована на выявление отклонений и на симптоматические отклонения семантического содержания в том, что не соответствует среднестатистическим нормам или абстрактным критериям этих норм, которые не имеют места в природе человека вообще, как и многое семиотическое наполнение речи, ведь очевидно, что речедвигательные функции могут быть нарушены, как по врождённым отклонениям, так и по обретённым, обратимо и необратимо, что относительно и к семантическому наполнению речи в ходе её наполняемости в процессе диалога. То есть, любая специфика медицинского подхода к психике должна склоняться к неврологии, а ни к абстрактным интерпретациям, которые лежат в основе всех заблуждений. В любом психотерапевтическом диагностическом процессе является невозможным выявить точную симптоматику руководствуясь лишь одним аспектом интерпретации (тем более только посредством психолингвистического анализа, что и лежит в основе всей психоаналитики, как психологического подхода и психологии в целом) с учётом того, что большинство среднестатистических норм имеют множество исключений и содержат возможность отклонений, или они учтены с уже имеющимися отклонениями того или иного характера в той или иной степени (этнического или культурного, которые имеют обширное разнообразие среди разных этносов в рамках разных форм ритуального нормирования агонистического поведения или насильственных форм агрессии). Ибо сами критерии норм патологии и здравия зачастую не содержат в основе зачатки патогенеза и отклонений от природных качеств организма с медицинской точки зрения, либо содержат их, но выражаются, как выявление или попытки выявлять надуманные признаки, игнорируя признаки, когда они действительно имеются, где появляется большое окно для проявления человеческого фактора в виде прихоти и личных предубеждений, а кульминация любой прихоти, это деструкция, поскольку это качество определяющее поведенческие решения в колее короткой реализации эмоциональных побуждений/инстинкта вопреки логике и целесообразности применения знаний. Нужно не забывать, что психиатрический подход к исследованию психики включает в себя учёт всех факторов и данных о проявлении психических процессов исследуемого, в первую очередь с неврологической точки зрения, в том числе с точки зрения психоаналитической интерпретации, но совместно с учётом сравнительного анамнеза исследуемого и его близких, генеалогических данных, этиологии, патофизиологии, феноменологии психических процессов и расстройств. Ибо в методике психоанализа, как отдельного изолированного аспекта, нет критериев показывающих и опирающихся на морфофункциональную специфику строения неврной системы, где могут быть близкие или сходные со спецификой патологической симптоматики проявления, но не являющиеся патологическими в принципе, а также на спектр всех нозологических явлений, в том числе соматика, от функциональности которой зависит психическое состояние в целом. Всем людям свойственно выдвигать суждения и абстрактные выводы, что сугубо статистически в большей степени является сферой заблуждений, хотя в 20-21 веке эта сфера значительно сократилась, но её влияние и масштаб среди населения остаётся по сей день преобладающим, а это в принципе большая проблема, которая осложняет становление цивилизованной упорядоченности общества, где важна не столько информация в линейном применении функий памяти, а логическое носительство понимания из морфофункциональных качеств нервной системы, без чего любое пересказывание и копирование является линейной адаптацией, но не является выработкой сложных решений и понимания тонкостей с научной точки зрения, именно как понимания этих тонкостей, а ни имитации их сугубо через память, из-за чего и формируются все глупости, когда в обществе, где преобладает инерция суждений в области заблуждений сохраняется влияние превалирующих в этой колее моделей поведения. В психоанализе нет норм варьирующихся в пределах здравия относительно его несоизмеримого разнообразия (ведь не мудрено, что существует множество здоровых людей, но ведущих себя, мягко говоря, патологически), в тот момент, когда есть всевозможные нормы отклонений, которые зачастую и во многом вписываются в параметры здоровой психики имеющей морфо-функциональные особенности, либо заболевания соматической этиологии у людей со здоровой психикой создают психические заболевания, список которых весьма велик именно в соматической этиологии, начиная с всевозможных эндокринных нарушений, заканчивая нарушением работы отдельных органов и инфекционными заболеваниями (соматическое состояние отражается на работе всей нервной системы). Невозможно диагностировать психические заболевания и констатировать функции ЦНС не учитывая устройство, функциональные качества мозга и состояние организма в целом. Единственное, что важно в методике психоанализа, что в принципе есть в любом психотерапевтическом подходе, это выявление содержания переживаний и воспоминаний (анамнез) относительно поведения, эмоций и психического состояния, что во многом даёт возможность сложить понимание этиологических оснований и детали патогенеза отдельной особы. Это играет важную роль в персональном подходе при конструировании патографии, выявлении её деталей и образовании отношений для постановления терапевтического или формального общения с пациентами во всей медицинской практике, ведь многое становится ясным о состоянии здоровья человека не только из содержания его речи и поведения, но и из характеристик рече-двигательных функций, как таковых, поскольку патология зачастую имеет отражение в моторике и состоянии речи.

1
...
...
9

Бесплатно

4.75 
(4 оценки)

Читать книгу: «Неортодоксальная психиатрия, анатомия глупости Летопись несбыточных времён»

Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно