Однажды она не пришла на занятие, и Аня поразилась тому, как ее это расстроило – она и не подозревала, что успела настолько привязаться к ней. На следующем занятии Жени опять не было. Раньше Аня заходила в класс в предвкушении их встречи и видела его как будто озаренным, а теперь он был пустой и бездушный, словно из него вынули все волшебство.

На третий раз она уже не слишком надеялась, и Женя действительно снова не пришла. Аня смотрела на ее пустой стул и безучастно думала, что скоро к этому привыкнет. У нее даже не было Жениного номера, чтобы написать и спросить, что случилось. Можно было узнать его у преподавателя, но Аня чувствовала смутное нежелание спрашивать – почему-то не хотелось, чтобы кто-то догадался о ее интересе. За окном садилось солнце, и стена напротив входа в их класс была залита густым желтым светом. Эта стена действовала на Аню успокаивающе. Она смотрела на нее, как в портал, пока он и в самом деле не открылся: безупречное желтое поле вдруг разрезал черный силуэт, который рос по мере приближения. Аня смотрела на него, как загипнотизированная. Она знала, кого сейчас увидит, но не хотела торопить момент. Радость от встречи стала неминуемой, и можно было позволить себе смаковать ожидание, наслаждаться самой этой безупречной желтой стеной и растущей на ней тенью. Женя вошла в класс, и радость мгновенно заполнила Аню. Ей стало блаженно тепло. Полуприкрыв глаза, она смотрела, как Женя подходит ближе, занимает свой беспризорный стул и открывает учебник. Наверное, в этот момент Аня и осознала, что в ней живет пришелец, но тогда это ее нисколько не встревожило – в ту минуту она просто позволяла себе переживать это блаженство.

С того вечера, однако, начались ее метания. С одной стороны, Аня была влюблена и счастлива. Она ждала каждого занятия, выбегала с Женей в перерыве курить, скачала все песни “Ночных снайперов”, часами разговаривала с ней по телефону и стала смотреть на всех свысока: ей казалось небывалым везением, победой в жизненной лотерее, что Женя выделила ее среди остальных. С другой стороны, Аня была в замешательстве – ей казалось, что на ее место пришел другой человек, которого ни окружающие, ни она сама не одобрили бы. Было стыдно чувствовать влюбленность в женщину и страшно, что кто-то узнает. Когда она находилась рядом с Женей, счастье казалось ей логичным и правильным чувством, но как только она оставалась одна, оно ощущалось диким и противоестественным. Аню изводило такое противоречие – а потом случилось кладбище. В автобусе в тот день она чувствовала себя особенно порочной и оскорбительной для человечества.

– Мы как-то пошли с Олькой в бар у нас на районе, – говорила тем временем Катя, – к нам там один бухой чувак пристал. Типа ой, девочки, а можно посмотреть, а давайте я к вам третьим. Извращенец, короче.

– А ты что? – спросила Диана.

– Да въебала ему, – пожала Катя плечами и гордо добавила: – А потом менеджеру сказала, чтобы больше его не пускал. Там менеджер мой дружбан, он мне говорит: Катя, вообще не вопрос, еще раз сунется – зубы свои потом будет в спичечный коробок собирать.

– Я однажды встречалась с типом, – сказала Майя. В слове “типом” она ставила ударение на “о”. – А он мне начал предлагать секс втроем. Я его сразу бросила. Не понимаю этого – если у тебя уже есть женщина, зачем тебе еще одна? А если тебе хочется другую, значит, и первая не больно-то нравилась.

– А я бы согласилась, – хвастливо заявила Диана и села на кровати. – По-моему, это прикольно. Это же не про измену, а про новый опыт.

– Да ладно бы, согласилась! – недоверчиво сказала Катя. Она свесилась с кровати и посмотрела на Диану. – Ты бы позволила своему мужу трахнуть какую-то левую бабу у тебя на глазах?

– Да почему сразу мужу трахнуть, – поморщилась Диана. – Это добровольный совместный эксперимент.

– По-моему, это все равно измена. Я к такому очень строго отношусь, – сказала Майя. – Если бы я узнала, что мой мужик мне изменяет, я бы тут же от него ушла. У меня так даже было однажды: начала встречаться с типом. Вообще я сначала познакомилась с его отцом и думала с ним замутить, но как-то не срослось. А с сыном мы сразу общий язык нашли. Он такой красивый, спортивный. В общем, как я люблю. И у нас такой бурный роман начался, что он мне через три недели предложил к нему переехать. Я сначала думала, что это как-то слишком быстро, но он мне очень понравился. Ой, он такой лапочка был, на каждое свидание дарил вот такой букет роз.

– Ну и что, ты переехала, и он изменил? – презрительно спросила Катя. Она подперла голову ладонью и смотрела на Майю.

– Ну, в общем, да, я к нему переехала, и тут началось. Он все деньги спускал на алкоголь и траву. Почти каждый вечер к нам приходили его друзья, и они укуривались в хлам. А я вообще такое не люблю, стараюсь вести здоровый образ жизни. Но при друзьях я ему ничего не говорила, а он потом наутро всегда извинялся передо мной и клялся, что со всем завяжет, просто, мол, ему сложно так быстро поменять образ жизни.

– И ты верила? – с досадой спросила Диана.

– Ну, он говорил, что всегда жил один и привык так. Но что я изменила его жизнь и он очень постарается соответствовать, – вздохнула Майя. – Он вообще такой милый был, когда говорил это. Я даже сейчас рассказываю и чувствую, что все еще немного скучаю, хотя он, конечно, мудаком оказался.

– Так, а дальше что было?

– В общем, мы так прожили пару недель, а потом однажды я что-то искала и полезла в ванной в один из ящиков. Я раньше его до конца ни разу не выдвигала, а тут как-то получилось случайно. А там, значит, зубная щетка, резинка для волос и упаковка прокладок, прикиньте?! Он на работе был. Я вся извелась за день, а вечером, когда он пришел, и говорю – это что вообще? Ты же мне говорил, что до меня никогда с девушкой не жил. Ну он начал как-то оправдываться, мол, это какая-то несерьезная история была, девушка пару раз ночевала, но все давно закончилось. Я говорю: если закончилось, почему ты все это хранишь? Ой, говорит, да я даже не знал, что это все осталось.

– Типичная мужская отговорка! – вскричала Катя, сверкнув глазами. – Когда их припрешь к стенке, начинают плести, что вообще не знали и не замечали! Ох, как хорошо, что я завязала с мужиками!

– В общем, мне уже тогда надо было все понять, но я решила дать ему шанс. Тем более что он после этого случая даже не накуривался несколько дней, и я подумала, может, и правда завяжет. В общем, в очередной день он был на работе. Мне так скучно стало, дай, думаю, хоть фотку выложу. Сфоткала себя в зеркало – и в инстаграм. И геотег поставила – “ЖК «Белый лебедь»”. Это его дом был. И думаю: посмотрю заодно, какие еще фоточки выкладывают отсюда. Перехожу по геотегу и вижу последнюю фотографию – какая-то телка фотографируется в зеркале. Я пригляделась и – прикиньте – понимаю, что это то же самое зеркало! В его квартире! Там диван отражается, стены такие же! И фотка сделана два дня назад! А я как раз в тот день не ночевала у него, ездила к маме.

– Да, он и правда мудила, – согласилась Диана.

– И что ты сделала? – живо поинтересовалась Катя.

Майя отбросила волосы назад, обвела всех торжественным взглядом и гордо сказала:

– А я этой телке взяла и написала. Так и так, говорю, я вообще-то с ним встречаюсь, и мы даже живем вместе. Что это значит и что ты делала в его квартире? И что вы думаете – оказывается, она тоже считала, что он только с ней встречается. Регулярно у него бывала, а про меня он ей ничего не рассказывал. В общем, развел нас обеих как лохушек.

– А дальше?

– А дальше мы с ней все это обсудили в инсте, ну и договорились его проучить. Она приехала, и мы вместе его квартиру разгромили. Ну, ничего прямо фатального не сделали, а то у него связи, а нам потом проблемы не нужны, но такой бардак там устроили! Все его вещи выкинули из шкафов, все раскидали. И вместе потом его с работы встретили. Надо было видеть его лицо, конечно. Вспоминаю – и до сих пор приятно. Я ему даже в рожу напоследок плюнула. Будешь знать, говорю, как врать и изменять.

– Вау, – уважительно протянула Диана.

– Вот поэтому я с мужиками и завязала, – снова напомнила Катя. – От них можно только этого ожидать.

– Да не все такие.

– В большей или меньшей степени – все! Вы вообще хоть одного честного мужика встречали?

Майя и Диана задумались. Аня наблюдала за ними с антропологическим интересом, но в этот момент с завтрака вернулись Наташа с Ирой.

– Ирка съела т-три тарелки каши, – сообщила всем Наташа, ставя на тумбочку бутылку с кипятком. – Я говорю, что, когда она будет выходить, в дверь не п-протиснется.

– Не три, а две! – пробубнила Ирка и виновато добавила: – Но я обычно меньше жру. Когда бухаешь, есть совсем не хочется. А тут же я почти две недели в завязке, вот на меня жор и напал!

– Слышь, Ирка, может, твоя мать права – посидела бы в колонии полгода, отъелась бы, бухать бросила? – усмехнулась Катя.

– Да не хочу я в колонию, – жалобно сказала Ирка.

Все рассмеялись.

Утро шло своим чередом: сначала выпили чай и даже уговорили Майю съесть конфету “Мишка на Севере”, целый пакет которых Диана обнаружила в тумбочке, – выяснилось, его оставила другая арестантка, которая освободилась до Аниного появления. Потом Ирка принялась рисовать что-то карандашом на тетрадном листе, который ей вырвала из тетради Диана, а Наташа вновь взялась за уборку. Аня читала, но ловила обрывки разговоров и постоянно отвлекалась на них. Например, Диана сообщила, что ее любимый певец – Филипп Киркоров, и этим заявлением потрясла абсолютно всех.

– Ты долбанулась? – изумленно вопрошала Катя. – Он же дед! Ему лет шестьдесят! Он уже даже моей маме разонравился!

– Ну и что, – упрямилась Диана, – у него глаза красивые! И вообще он выглядит как настоящий мужчина.

– Д-да он одевается как б-баба! – кричала Наташа, которая от избытка негодования даже перестала драить полы и стояла, воздев одну руку к небу, а другой облокотившись на швабру, как Петр Первый – на штурвал.

– Это шоу-бизнес, там все так одеваются! – не сдавалась Диана. – Филипп к тому же не стоит на месте – вы клип “Цвет настроения синий” видели?

– “Филипп”, ой, я не могу, “Филипп”! – хрюкала от смеха Катя.

– Ой, в этом клипе еще Бузова была, вот Бузова мне нравится! – радовалась Майя.

Аня большую часть их разговоров слушала с округлившимися глазами, но, осознавая это, спохватывалась и расцветала улыбкой. Ей совсем не хотелось, чтобы остальные считали ее высокомерной недотрогой, и она бы даже не отказалась участвовать в их удивительных беседах, но увы – она никогда не видела клип “Цвет настроения синий”, а Киркорова последний раз смотрела в домашнем пузатом телевизоре на новый, 2004-й год.

Окошко в их двери отворилась, и кто-то крикнул веселым голосом: “Встаем на обход!” Стало слышно, как в коридоре гремят двери и кто-то громко переговаривается.

– Сегодня хорошая смена, – удовлетворенно заметила Наташа, убирая таз и швабру. – Все, можно ходить босиком!

В камеру вошли четверо: молодой круглолицый мент, мент постарше, с густыми черными бровями, высокая рыжеволосая женщина, похожая на лису, и маленький старичок.

– Здра-а-авствуйте, девочки, – сказал старичок. У него был неожиданно низкий и раскатистый голос. Говорил он как Дед Мороз на детском утреннике. – Как ваши дела?

– Хорошо, хорошо! – заулыбались все разом, а Ирка даже кокетливо хихикнула.

– Есть ли у вас жалобы? Предложения?

– Нет, нет!

– А можно сегодня в душ сходить? – встряла Диана.

– В душ? – изумленно сказал старичок и посмотрел сначала на лисью девушку, а потом на мужчин. – Душ же у нас завтра по расписанию, девочки.

– Но воду дали, горячую воду дали! – загомонили все.

– Ну раз во-о-оду дали… – протянул дежурный. – Но только после обеда, девочки, и быстренько.

– Ура, ура!

– Давайте теперь отметимся. А то вдруг кто-то сбежал. Или наоборот, прибежал.

Все рассмеялись, и Аня с изумлением обнаружила, что тоже усмехается. Этот старичок казался таким милым и человечным по сравнению с прежними ментами, что ему хотелось улыбаться просто из благодарности.

– Вилкова!

– Я!

– Орлова!

– Я!

– Леонова!

– Я!

– Иванова!

– Я!

– Андерсен!

– Я, – сказала Майя и затрепетала ресницами.

– И Романова?..

– Я, – сказала Аня. Старичок закрыл журнал, а она продолжила: – И я бы хотела подать заявление на апелляцию. Можно это через вас сделать?

Все повернулись к ней и замерли. Ирка, не отрывая от нее взгляд, почесала колено карандашом.

– Вы хотите обжаловать ваш арест? – осторожно уточнил старичок-дежурный.

– Ну да.

– А за что вы здесь оказались?

– За митинг.

– А, вы политическая? – сразу как-то расслабился старичок. – Ну напишите заявление в тот суд, где вас судили, мы отправим.

– Когда?

– Да сегодня, что ж затягивать. Мы вас тут держать напрасно не заинтересованы. – Он рассмеялся.

– А вы мне бумагу дадите? – спросила Аня. – А то у меня только тетрадка.

– Дадим, отчего ж не дать. Настя, принесете девочке бумагу?

Лисья девушка отрывисто кивнула.

– Ну ладно, если больше вопросов нет, отдыхайте тогда, – сказал старичок и направился к двери. Повинуясь его едва заметному кивку, остальные полицейские вышли следом.

Когда дверь за ними закрылась, Катя скрестила руки на груди, хищно посмотрела на Аню и спросила:

– А что это ты за апелляцию собираешься подавать?

– На то, что меня незаконно арестовали, – отчеканила Аня.

Ирка разразилась булькающим хохотом:

– Незаконно, ха-ха-ха!

– Дура, ее, может, и правда незаконно! – рявкнула Катя.

Ирка осеклась и с пустым лицом тут же принялась водить карандашом по джинсам.

– Ей на з-завтраке еще лирику дали, – неприязненно глядя на Ирку, пояснила Наташа.

Ане показалось, что настроение в комнате неуловимо изменилось. Остальные ее сокамерницы явно не поняли сначала, как надо реагировать на известие об апелляции, и ждали, что Катя подаст им знак. Как только она отчитала Ирку, все сразу расслабились. Апелляция была негласно признана допустимой, а сама Аня – человеком, имеющим на нее право.

– В самом деле, почему за митинги теперь вообще сажают? – философски спросила Диана, плюхнувшись на кровать. Та заскрипела.

– Да теперь вообще-то за все посадить могут, – пожала плечами Аня. – А это вроде как был несогласованный митинг…

Катя, все еще стоявшая в центре комнаты, обернулась и изумленно посмотрела на Аню:

– А что, митинги надо согласовывать?

– Ну, вообще да.

Катя нахмурилась:

– А ты против чего митинговала?

– Против коррупции. Против правительства.

– А согласовывать где надо?

– Ну, в мэрии.

– То есть нужно попросить разрешения митинговать против правительства у правительства? – уточнила Катя и уперла руки в бока. – Не, вы слышали? Я хуею… Они вообще хоть когда-нибудь согласовывают?

Катино возмущение было таким неподдельным, что Аня невольно улыбнулась.

– В последнее время – нет, поэтому все теперь выходят просто так.

– Да-а, неудивительно, что они вас сажают, им же неприятно про себя плохое слушать, – сказала Диана. Она встала, взяла с тумбочки печенье и громко им захрустела. Несмотря на жевание, лицо у нее оставалось задумчивым и даже немного величественным. – У меня подруга ходила на митинг и меня звала. Я даже почти согласилась. У вас еще они будут? Я, может, в следующий раз схожу, хоть посмотрю, как это.

– И что, з-загребут т-так же! – прокаркала из-под потолка Наташа.