Глава 4. Монстр в маске

ближе к вечеру, суббота, 30 августа

В сотне метров напротив нашего пляжа находился природный волнорез – груда огромных камней, потемневших от солнца и времени. Тимка подозрительно притих, напрочь забыв про поимку и кормление Чироки. Все это время братишка что-то высматривал в воде возле камней.

– Там акула! – закричал он, намереваясь эвакуироваться с пляжа, – большая акула!

– Нет, приятель, – засмеялся Ник, указывая отогнутым большим пальцем в ту же сторону, – это обычный дельфин. Просто толстый.

Я прищурилась так, что глаза заболели от напряжения. Около камней плескалось не менее трех молодых дельфинов. Мы невольно залюбовались игривыми рыбами, ничуть не подозревая, что Тимка тыкал пальчиком совершенно в другом направлении. Туда, где зеленые волны резал огромный темный треугольник.

– Русалки! – закричал Ник, спешно выворачивая карманы своих штанов – на землю посыпались разноцветные конфеты, мелочь, зажигалка, складной нож и кучи мусора, – ничего не трогайте! Ждите меня и сторожите Чироку! Иначе получите промеж ушей!

– Хорошо, – ответила я под громкий плеск воды, в воздухе мелькнули голые пятки, – не утони от важности!

Я, Чирока и Тимка тут же склонились над брошенной заначкой. Похоже, Ник охотился не только на туристов в лесу, но и на сладости в супермаркете. Роки, злобно рыча, принялся зарывать пожитки хозяина в песок, Тимофей спешно собирал разноцветные конфеты. Я схватила одну, теплую на ощупь в ярко-красной обертке, и незаметно отправила в свой карман. Туда же последовал сложенный треугольником клочок желтого пергамента. Надеюсь, в скором времени его разверну.

Между тем худенькая фигурка Ника быстро удалялась от берега, сверкая загорелыми плечами. Он явно выпендривался, поднимая в воздух кучу сверкающих брызг.

– Наверное, ему совсем плохо босиком, – тихо сказал Тимофей, задумчиво глядя на последний, еще не затоптанный отпечаток босой ступни Ника, – может быть, если у него будут ботинки, он станет добрее?

– Станет, если у него будут друзья, – ответила я, ставя свою ногу рядом со следом, его ступня отличалась от моей на пару размеров.

Тимка разворачивал конфеты и со скоростью света запихивал их в рот. Я вертела в руках треугольный клочок пергамента, вдруг, на нем проявились ровные строчки:

«Никита Колтин. Вскрыть 1 сентября. Несъедобно. Огнеопасно. Не мочить»

– Прям совершенно секретно, – вздохнула я, осторожно потянув уголки записки, – потом сложу все обратно и скажу, что это Роки.

Треугольник легко развернулся, перед моими глазами вспыхнули черные корявые строчки, словно кто-то наспех послал весточку из будущего:

“Подарок дивный свой отдашь другому,

Добудешь обувь и проблем ты, а пока

Прячь сердце от воровки рыжей,

Иначе встретишь смерть на кончике клинка!

PS: Хотите точнее – платите больше!”

Ничего не понимая, я принялась перечитывать написанное. Вдруг, записка вспыхнула холодным синим пламенем, и в моих ладонях остался лишь белый пепел. Ветер быстро развеял его по песку.

– Рыжая? Это же я! – вертелось в моей голове, – это от меня надо держаться подальше? И что значит «добудешь обувь и проблем»? И почему Нику грозит смерть от какого-то клинка? Такой бред!

Бросив быстрый взгляд на море, я громко вскрикнула. Прямо в Никиткину сторону, лениво разрезая волны, двигался огромный темный треугольник – плавник вышеупомянутой акулы. Чирока душераздирающе скулил, носясь вокруг нас по песку.

– Ник, сзади! – визжал Тимка, протягивая ко мне руки.

– Помогите! – судорожно закричала я, увидев возле каменной гряды нос белой  яхты, – лодка! Ник! Плыви к лодке!

Никитка нас не слышал, острый темный треугольник, вестник страшной смерти в воде, был всего в паре метров от него. Судя по плавнику, чудовище было просто громадным, и сейчас, должно быть, волочило пузо по дну. Чирока обреченно кинулся в волны за хозяином, но вся прыть закончилась, едва намок хвост.

– Ник! Сзади! – прокричали мы с братом, собирая последние силы.

На этот раз ветер доставил наши слова прямо по адресу. Мальчишка обернулся и застыл в оцепенении, каким-то чудом удерживаясь на волнах. Дельфины, не поддаваясь панике, наблюдали за происходящим с почтительного расстояния. Стоп! Я зажмурилась и снова открыла глаза: около камней из воды по пояс высовывались три человеческие фигуры. С длинными зелеными волосами и блестящей голубоватой кожей, они не сводили с Никитки глаз. Я тут же решила, что русалки мне просто привиделись от взвинченных нервов.

Ник застыл на месте и, обреченно вглядываясь в зеленую воду рядом с акульим плавником, собирался встретить смерть лицом к лицу. Я считала последние секунды, кляня жестокую судьбу за то, что он вынужден умереть в день своего рождения.

Плавник решительно дернулся, но вместо предсмертного крика мы услышали противный громкий смех от которого что-то переворачивалось в желудке. Ник был жив и здоров, однако, в сильнейшем бешенстве. Рядом с ним еле держался на плаву от злорадного смеха мальчишка-аквалангист, затянутый в пестрый подводный костюм. За его спиной, прямо между парой небольших ярко-синих баллонов торчал фальшивый акулий плавник.

– Потерял плавки, Ники? Нырнуть за ними? – надрывался незнакомец, на широкие подводные очки, дававшие на солнце яркие отблески, спадали темные каштановые пряди.

Судя по высокому ехидному голосу, он был не старше меня, из-за бликов на воде я не смогла разглядеть его лицо. Впрочем, не очень-то и хотелось. Несмотря на всю жестокость и нелепость происходящего, мы с Тимкой вздохнули с облегчением и одновременно плюхнулись на песок. Это был самый удачный исход ситуации, единственный из миллиона. Чирока радостно вскрикнул, тормоша лапками уши, и принялся деловито отжимать свой хвост.

– Вмажь ему, Ник! – рычал зверек, злобно сверкая глазами, – натяни очкарику глаз на пятку! Вот так, в ухо! Засунь ему плавник под жабры!

Тимка подавился большой красной конфетой, я вскочила с песка, как с муравейника.

– Что? Мне послышалось?

– Ты не ослышалась, блохастая воровка! – ответил за моей спиной низкий голос, грубый и разозленный, – а теперь верни мне мой трин-амулет, пока еще можешь!

Я резко обернулась: около валявшегося велосипеда стоял гориллообазный зеленокожий великан. На огромной голове, словно шлем, лежал скальп тигра, массивные плечи укрывала полосатая шкура. Большие желтые глаза горели, напоминая того тигрообразного зверя в лесу, массивные скулы, зеленый нос картошкой. Над толстыми губами торчали острые металлические клыки. Мое сердце ушло в пятки, рот открывался и закрывался, голос куда-то пропал.

– Отлично! Твой дружок развлекается с выдрами! – из-за плеча великана появилась ехидная морда неизвестного зверька, его длинный нос был сильно свернут вправо, из-за чего резкий лающий голос был очень гнусавый, – твоего детеныша мы заберем с собой!

Он был кем-то средним между хорьком и крысой, грязно-серая шерсть стояла дыбом.

– Я найду ваш дрын-амулет! – мои руки лихорадочно переворачивали песок, Тимка спрятался у меня за спиной, – сейчас! Он где-то тут!

Я мельком взглянула на море: Ник без нас совершенно не скучал, беспощадно молотя кулаками визжащего «человека-акулу». Из-за камней величественно выплыла злополучная белоснежная яхта. На ней стояли трое подростков: темноволосый мальчуган и две белобрысых девчонки. По крайней мере, так я думала сначала, пока одна из подруг не заорала надменным мальчишечьим голосом:

– Эй, Ники, твоя подружка совсем заскучала на берегу! Смотри, она привела другого!

Я прищурилась: кричал высокий парнишка с благородно-бледным лицом и длинными, почти по плечи, светлыми волосами, прилежно зачесанными назад. Он единственный выделялся своей белой, под цвет лодке, рубашкой. Все его спутники были одеты хоть «по моде и погоде», но не так стильно. Рядом с ним стояла, очевидно, его сестра-близнец, чья кожа была гораздо темнее от загара, а волосы несколько короче, чем у брата. У руля, словно верный швейцар у ворот, сидел плотный неповоротливый мальчишка. Казалось, он был на пару лет старше остальных. Самый высокий и плечистый и в то же время такой скучный и неприметный, что я даже не запомнила его лица. Все трое громко ржали, вероятно, они репетировали этот «розыгрыш» уже несколько месяцев.

– Быстро ешь свои штаны! – после каждого слова Ник отвешивал аквалангисту внушительный подзатыльник, в воздух поднимались фонтаны брызг, по воде кругами пошла белая пена, – сейчас я переверну ваше корыто!

– Нет! Колтин! Тьфу! Отстань! – звонким голосом кричала жертва, пытаясь безуспешно унести ласты, – отвали! Лекс, помоги мне! Ай!

Но вместо помощи с лодки доносился громкий смех, теперь уже над своим сообщником, вот-вот готовым пойти ко дну вместе с гигантским плавником и гнустными задумками в голове.

– Эй, рыжая, – рявкнул зверек со свернутым носом, окатив меня песком, – поверни сюда свою моську!

Великан, который, по всем признакам, был нашей сегодняшним саблезубым тигром, громко рассмеялся. Его «карманный зверек» лихорадочно рылся в песке, щедро попадая в присутствующих. Тимка неоднократно пытался поймать его облезлый вытертый хвост.

– Не старайся, Углонос! – ответил Роки, – трин-амулет у моего хозяина! Ты опоздал!

– Что? Амулет у человеческого детеныша? Хромой хрюнопень! – рявкнул Углонос, в косой пасти он сжимал сухую лягушачью лапку, – тьфу! Ты жалкий белохвостый предатель! Ты служишь убогонькому человечишке! Если остальные про нас узнают, то…

– Они нас никогда не увидят, потому что не верят! – перебил его Роки, от удовольствия виляя хвостом, а я, пользуясь моментом, потихоньку подползала к Никиткиному луку, – глупый блохастый Крючконос! Я бы свернул тебе моську, но вижу кто-то меня опередил. Могу переделать тебя в Вырвихвоста или Свернишея. Хочешь? Тебя до сих пор купают от блох в гоблинской моче? Ха-ха!

– Замолчи! – рявкнул кривоносый зверек, прыгая на огромное плечо хозяина, – почему эта рыжая дылда нас видит и слышит? Ее нужно сожрать, пока она не сболтнула лишнего!

– Брось, люди не верят своим детенышам! Тем более, если они рассказывают про таких говорящих крыс, как ты!

– Эта никому не расскажет, мы позаботимся! – ответил Углонос, затем его колючие зеленые глаза уставились в мою сторону, – мы забираем мелкого. Гоблины дорого платят за человеческих детенышей. Не хнычь, рыжая, тебе все равно никто не поверит!

– И не подумаю, – ответила я, стараясь держать лук как можно уверенней, целясь то в зеленого великана, то в его питомца, – я стреляю  из лука с трех лет!

В этот момент где-то в море Ник громко и подробно всех проинформировал, кому, куда и как он собирается засунуть пластиковый треугольный плавник, а заодно и ласты. Русалки одобряюще захлопали в ладоши, звонко смеясь. Аквалангист пищал что-то о своем отце и подаче заявления в суд.

– Бери мелкого, и уносим лапы! – скомандовал Углонос, нацепляя на шею сухую лягушачью лапку, – пока ее хахаль не приплыл!

Орк направился к Тимке, тот отчаянно заскулил, его рот был полон конфет. Я выстрелила, целясь в большой зеленый нос великана. Но стрела почему-то попала в его плечо, оставив лишь легкую царапину. Он громко взвыл, размахивая руками.

– Простите, я не хотела! То есть отстаньте от нас!

Но на орка ничего не действовало, он оттолкнул меня в сторону, схватив Тимку обеими руками. И тут произошло нечто странное: ребенок закашлялся, выпустив изо рта впечатляющие клубы огня. Такая «изжога» могла быть только после Никиткиных конфет. Затрещала паленая тигровая шкура, великан дико взвыл и принялся кататься по песку, пару раз треснувшись зеленым затылком о наш велосипед.

– Быстрее, тупоголовый! Хватай мальчишку! – верещал его зверек, поджав хвост, – хватай меня и бежим! Тьфу! Рыжая ведьма!

– И куда это мы собрались? – раздался грозный голос Ника, как же я была  рада его видеть, – хочешь, чтобы я спустил твою шкуру, старый кошак?

Орк мигом вскочил на ноги, схватил своего Углоноса за хвост и побежал в лес на всех четырех лапах, бормоча что-то про борзых человеческих детенышей.

Никитка принялся усиленно трясти головой, забрызгивая нас, чтобы не скучали. На загорелой шее болтался мощнейший амулет из трех клыков. Доказательство его силы было прямо за спиной мальчишки: новенькая яхта валялась на боку, выброшенная на камни волнореза, вокруг нее суетились орущие перепуганные пассажиры. Аквалангист с «ластами в зубах» и плавками на голове торопился к ним, лихорадочно гребя акульим плавником.

– Вас и на пять минут оставить нельзя! – возмутился Ник, накидывая рубашку и извлекая из песка остатки своей заначки, – кто слопал мои конфеты? Все пять штук! А где мой конверт?

– Конверт? Тут к нам приходили и, – промямлила я, виновато опуская глаза вниз, – в общем, Роки сейчас все объяснит!

Тимка, пытаясь что-то сказать, выплюнул в воздух мощную струю огня. Чирока, злобно рыча, мотал головой и небрежно тыкал лапой в мою сторону.

– Копытный тролль! – ругался Ник, подскакивая ко мне, – где конверт? Что там было?

– Ничего особенного! – оправдывалась я, сочиняя на ходу согласно обстоятельствам, – что-то вроде «рыжую надо проводить домой» и «не дружить с сомнительными тиграми»! И еще – «хотите точнее, платите больше»!

Ник недовольно проворчал что-то вроде «надо было скормить обоих орку». С моря донеслись очередные ругательства и громкий плеск волн. Всеобщими усилиями яхта была спущена на воду, пассажиры быстро втащили «горе-акулу» на борт и укатили прочь, оставив после себя кучу пены и дурацких мыслей. Трое русалок со звонким хохотом отправились следом, раскачивая лодку на волнах и забрызгивая ее пассажиров.

Тимка что-то промычал, выпуская в воздух клубы огня. Его рот был полностью забит сомнительными конфетами, челюсти лихорадочно работали. Он отошел к морю и принялся что-то быстро лепить из мокрого песка, не обращая на нас никакого внимания.

– Семь галлатов, как дракон слизал! Мои последние золотые монеты! – ворчал Ник, плюхаясь на песок, очевидно, имея в виду определенную сумму денег в неизвестной и, вполне возможно, не существующей валюте, – пять конфет-искорок, одна «Болтливая дюжина» и предсказание точностью в полтора галлата!

– Ничего себе «искорки»! Тимофей! Выплюнь эту гадость! – причитала я, боясь подойти к родному брату, – как я теперь покажу его родителям? Огнетушитель не прилагался?

Тимка, фыркая искрами, подбежал к Никитке, схватил его за руки и потащил к морю. Мы с Чирокой, недоумевая, поплелись следом. На мокром песке маленькими детскими ладошками была нарисована довольно забавная картина.

– Шабаш троллей? – улыбнулся Ник, Тимка отчаянно замотал головой, – как это нет? Вот костер, вот орк глотает гоблинов! Он, кажется, горит!

Я сразу обо всем догадалась, присела на корточки и быстро подписала открытку:

«С Днем Рождения, Ник!».

– Это ты задуваешь свечи на торте! – подсказала я, – современный импрессионизм!

Тимка захлопал в ладоши, Чирока завилял хвостом.

«Может быть, если у него будут ботинки, он станет добрее?» – вертелись в моей голове простые наивные слова брата. И тут меня посетила отличная идея: попробовать первой сделать что-то светлое, доброе. Я набрала в легкие побольше воздуха и запела «С Днем Рождения тебя, Ник», как если бы мы с ним дружили с детства. Мой голос дрожал и срывался, в паузах подвывал Чирока, виляя мокрым хвостом. Ник улыбался так широко, что, должно быть, у него заболели скулы. Карие глаза, огромные от удивления, мигом потеплели.

– Зачем ты это сделала? – шепотом спросил он, рассматривая меня, словно танцующего слона, жонглирующего белками, – мне никто никогда не пел! Тем более на День Рождения!

– Мне было не сложно, – важно ответила я, Тимка закивал белобрысой головой, – следующий раз твоя очередь!

С этого момента, сама того не желая, я начала одну из самых классных и нужных игр на этой планете с невероятно простыми правилами. Нужно было по очереди удивлять друг друга потрясающими сюрпризами, скромно дополняя словами «Мне было не трудно!».

– Подарки будут завтра, – пояснила я, протягивая ему лук и стрелы, – это все, что удалось спасти. Кстати, они забрали твою сушеную лягушачью лапку. Прости!

– Досадно, но ладно, – ответил Ник, щелкая пальцем по ожерелью из клыков, – зато у меня теперь вся сила и ловкость!

Я приготовилась его обнять, если он вдруг сам напросится, но, именинник, похоже, благополучно забыл об этой части церемонии.

– Вот! – в его протянутых ладонях лежала средняя по величине ракушка, переливаясь в вечернем солнце всеми цветами радуги, – можете слопать моллюска целиком!

– Спасибо, – поблагодарила я, понимая, что совершенно не заслужила.

В этот момент Тимка быстро схватил подарок и принялся скорей его открывать: колотить круглым камнем и сердито пыхать на него огнем. Но ракушка не поддавалась, и к Тимке тут же присоединился Ник.

– Нужен костолом и тиски! – ворчал Роки, принюхиваясь и облизывая нос.

– Вы все делаете не так! – я забрала ракушку, сама не зная, что предпринять, – может, окунуть в воду?

– Горячую? – Ник саркастически задрал вверх указательный палец и осторожно положил свой подарок в волны, – напомню, чтобы ты ее не забыла!

– Учат в школе, – пробормотала я, не решаясь признаться, что вспомнила это из диснеевской русалочки, где рисованные раковины оставались открытыми только под водой.

Чирока собирался что-то возразить, но так и не успел. Мы стали свидетелями весьма странного и невероятно громкого зрелища. Перед далеким городским пляжем на всей скорости рассекала волны подозрительно знакомая белая яхта, ее неустанно сопровождали три зеленоволосые фигурки русалок. Ник тут же громко пожелал перевернуться «трухлявому корыту». Однако, дело оказалось куда интересней.