Цитаты из книг автора «Кира Сорока»

Лицо Дениса приближается, губы осторожно касаются моих… Мой первый поцелуй! Первый! С Денисом Гольдманом! Всё тело дрожит, когда парень раскрывает мой рот, вторгаясь в него языком. Неумело подчиняюсь. Вторю движениям его губ. Денис очень нежен… Поцелуй такой чувственный, что я ощущаю его всеми нервными окончаниями. Глаза мои закрываются сами по себе, и я отдаюсь этому поцелую без остатка… Словно я пою, а он слушает и впитывает мой голос. Это приятно. Это волшебно! Парень гладит мои скулы, продолжая целовать. Поцелуй длится бесконечно долго… Неожиданно он становится требовательнее. Денис жадно покусывает мои губы своими губами, нижнюю втягивает в рот. И снова его язык проникает в меня глубоко. Вскоре мы уже задыхаемся. Моё тело полыхает, а уши закладывает. Сердце почти выпрыгивает из груди.

От её прикосновений меня немного потряхивает. Приятно и чертовски странно. Странно то, что не могу потрогать в ответ в абсолютно других местах… А она, интересно, может?.. Скорее всего, застесняется. Кладу руки поверх её ладоней. Смещаю на свою шею, потом на плечи. И совсем уж перегибая палку, увожу её руки на свою голую грудь. Моя футболка где-то валяется. Не знаю, где… – Это не лицо, Денис, – замечает Яна. – Тут я тоже красавчик, – отшучиваюсь. Не позволяя ей вытащить свои ладошки, веду ими ниже, к прессу. Мысли путаются, по спине – табун мурашек. Крышесносные ощущения, чёрт возьми!

Пытается остановить меня, но уже поздно. Прижимаюсь губами к её коже. И это лучшее, что случилось со мной за последнюю неделю. Да чего уж там, за последний месяц… Во время турнира не прикасался к девушкам. Режим, воздержание… Сейчас это сказывается. Это естественный порыв, как у животных. Самец по запаху нашёл свою самку. И вот по этому запаху Яна прям моя! Плавая в феромоновом и тактильном кайфе, веду губами по её нежной коже. Хочется лизнуть. Наверняка почувствую вкус клубники на языке. – Денис… Её новая попытка вырваться заканчивается провалом. Держу Яну крепко. Вот не удивлюсь, если сейчас она мне врежет и сбежит. Но и не сбежит, потому что девушка пришла сюда без трости, полностью доверившись мне. Заблудится ведь… Тормози, Денис! Ты творишь полнейшую дичь! Отпускаю её руку, нервно усмехаюсь. – Я обычно так не делаю. В основном девчонки сами меня как-то обхаживают…

А внешность Дениса вообще оценить невозможно. Повязка закрывает половину его лица. Хорошо видно кончик носа, подбородок, губы… Красиво очерченные губы и волевой подбородок.

– Написать Эрике Гольдман… «Я познакомился с девятилетней слепой девочкой, Рика. И ей не могут помочь, как я понял. Вот где треш… Так что, не парься обо мне». Вырубает телефон, швыряет его на скамейку, тяжело вздыхает. – Не парься, я справлюсь, – повторяет шёпотом. В его голосе отчётливо улавливается отчаяние и грусть. Тонна грусти. Это внезапно обескураживает меня. Денис казался таким невозмутимым парнем…

Нащупываю дверь ванной и исследую всё там. Душевая очень удобная – просто кафельный пол со сливом и ширма. Возможно, я всё-таки смогу принять душ самостоятельно. Не то чтобы я смущался своего тела… Скорее, наоборот. Но раздеваться перед собственной сиделкой, будучи слепым… такое себе удовольствие.

Только когда Кит был незрячим, он не казался мне опасным. А вот Гольдман – это высший уровень опасности, на которую срабатывают все мои внутренние звоночки.

– Золотко, твой Гольдман уже за столом, – на бегу бросает мне Тамара Борисовна. С досадой морщусь. Не мой он. Не мой… Вот именно с ним я не хочу возиться, да простит меня мама. Я его даже боюсь немного, этого футболиста. Боишься незрячего, Ян? Это же смешно… А вот нисколечко. Энергетика у него прям взрывная, очень мужская и очень разрушительная.

– Что Ольга? – переспрашивает он громче. – Я видела вас вместе на её дне рождения, – отвечаю, потупив взгляд. – Вы швырнули тогда цветы. А она их потом подняла. В кабинете повисает тишина. И она длится очень долго. Так долго, что мне приходится всё-таки посмотреть на директора. Он сжимает челюсти, вперив в меня пронзительный взгляд. Но вроде бы не злится. – Она их подняла? – произносит наконец глухим голосом. – И что было потом? Директор словно позабыл, что говорит с ученицей, которую только что отчитывал за её неподобающее поведение. – Ольга Александровна подняла букет и прижала его к груди. Кажется, она плакала. Это всё, что я видела.

Ресницы вздрагивают, и она медленно опускает веки. Я чувствую, как её тело расслабляется в моих руках, и тут же углубляю поцелуй, упиваясь происходящим.