Я проснулась разбитой. Голова гудела, все мышцы ныли, ощущалась сильная слабость. Только этого мне сейчас и не хватало. Вот и последствия ночной "прогулки".
В дверь постучали. Я отбросила одеяло и села на кровати, спустив ноги на прикроватный вязаный коврик.
– Войдите.
Голос звучал хрипло, горло побаливало. Кожа на руках и ногах саднила. Хотелось пить.
В комнату, прикрыв за собой дверь, впорхнула Лоя.
– Сестрица, доброе утро! – пропела она бодро и с улыбкой, но, задержав взгляд на моем лице, стала серьезной. – Ты заболела? Сегодня ты особенно бледная.
– Кошмары, – ответила я, почти не соврав.
Сестра покачала головой.
– Не переживай так. Скоро твоя жизнь изменится и всё-всё наладится. Вот увидишь! – теперь она снова широко улыбалась. – Собирайся и идём завтракать. У тебя пятнадцать минут.
Лоя звонко чмокнула меня в щеку и убежала. Довольная такая. Ох, милая моя сестрица, мне бы хоть каплю твоего оптимизма!
Я осмотрела ноги и руки. Множество мелких царапин покрывали кожу, а на ступнях было несколько порезов. Где-то вчера успела побродить и пораниться. Хорошо хоть не ушла далеко от дома и не упала откуда-нибудь. До чего же жутко. Не хотелось бы, чтобы подобное повторилось.
Я умылась, расчесала и убрала волосы в высокую прическу. Выбрала теплое платье с длинным рукавом. Переживания от ночного приключения засунула подальше – о них не было смысла говорить с семьёй. Единственный человек, который вызвался помочь с этой проблемой – мой новый жених. И сейчас мне даже хотелось, чтобы он приехал как можно скорее и пояснил, что за кошмар со мной происходит и как от этого избавиться.
В столовой я появилась одновременно с сёстрами. Яркий свет бил в большие окна, освещая просторное помещение. В лучах утреннего солнца невесомо клубилась пыль. Я столкнулась с девочками в коридоре, когда они сбегали с лестницы, ведущей на второй этаж, и о чём-то весело щебетали. Мое настроение улучшилось на одно деление, напоминая о том, что жизнь не стоит на месте. Она идёт своим чередом, продолжается, бурлит событиями и играет яркими красками. Если не у меня, то хотя бы у моих родных. Заметив меня, девчонки на мгновение перестали переговариваться, но когда я улыбнулась им, то хихиканье и болтовня возобновились.
Родители пришли чуть позже. Отец выглядел уставшим, мама задумчивой и сосредоточенной.
Когда на столе появилась еда, я почувствовала сильный голод, о котором даже не подозревала. Думала, не смогу и крошки съесть. Но нет. Все казалось таким вкусным, словно до этого я долгое время голодала.
Несмотря на общее недомогание и боль, голова и мысли были ясными. Я уже знала, что отвечу родителям, когда дойдет до главного.
Папа молчаливо дожидался, пока я покончу с едой. А может, просто выжидал подходящий момент? Он не прикоснулся к завтраку, только выпил маленькую кружку кофе.
– Эми, скажи, ты подумала о кандидатуре Коула Эртона? – спросил, наконец, отец, сложив руки на столе.
Я отставила чашку.
– Да, – ответила односложно, ожидая, когда он сам продолжит разговор.
– И что же ты решила?
Теперь все присутствующие за столом смотрели на меня. Я подняла голову, обвела взглядом родных.
– Я выйду за него замуж.
На лице отца проступило настолько сильное облегчение, что я даже пожалела, что не помучила его ещё дольше. Мама промокнула глаза салфеткой. Лоя захлопала в ладоши, а Хели выглядела удивленной. Я же ощущала себя загнанной в угол и, в то же время, невероятно свободной. Странная смесь чувств бурлила внутри, и я не совсем понимала, что чувствую. Слишком противоречиво.
– Мудрое решение, Эми, – кивнул отец. – Через час прибудет представитель господина Эртона. Мы ещё раз обсудим все детали договора, а завтра уже сможем заключить между вами брак, – добавил он.
Я вздохнула. С трудом верилось, что все по-настоящему. Но ведь многие через это прошли. Значит, справлюсь и я.
– Я так рада за тебя! – вдруг воскликнула Лоя.
Я боковым зрением замечала, что она ёрзала на месте, но не сразу обратила на это внимание. Теперь стала понятна причина такого её поведения. Моя маленькая, глупенькая и очень наивная сестрёнка.
Хели выглядела сконфуженно и бросала виноватые взгляды.
– Ты выйдешь замуж! Вы будете посещать приёмы, ходить на выставки и в театры. А свадьба? Мам, где будет церемония? – продолжила вдохновенно Лоя, в глазах которой едва ли не мелькали мечтательные сердечки.
– Перестань, – одернула ее Хели.
Я закрыла глаза. Открыла. Отец отрешённо смотрел в окно, а мама сосредоточенно намазывала на хлеб мягкое масло.
– Мы уедем, Лоя, уже завтра. Праздника не будет. Тебе разве не сказали мама с папой об этом? – уточнила я.
Улыбка сползла с лица сестры. Теперь я ощутила себя виноватой.
– Ой. Я не помню. Может, и упоминали, – растерянно произнесла Лоя. Извини!
– Мы говорили об этом, но без подробностей. Лоя, господину Эртону нужно уже завтра отправиться домой. Он живёт не здесь. Поэтому такая спешка с принятием решения.
– О-о, – протянула сестра, но больше ничего не добавила. Понуро опустила голову.
– Я пойду собирать вещи, – предупредила я прежде, чем уйти.
Но не успела скрыться в комнате, как ко мне прибежали сестры. Взбудораженные, несколько сконфуженные, они всячески пытались поднять мне настроение. И мама пришла следом за ними. Я не особо разделяла их энтузиазм. Но пока складывали вещи в чемоданы, они сумели заразить меня своим настроением.
Даже серьезная Хели улыбалась, постоянно приобнимая меня, дотрагиваясь. Я знала, что это одна из последних наших встреч. Неизвестно, когда в следующий раз я буду дома. Поэтому решила насладиться моментом и поддаться. Напевала вместе с ними песни, смеялась и шутила. Было почти легко и спокойно. А всё плохое пока затаилось серым фоном, от которого я сейчас старательно отводила глаза.
В такой атмосфере прошла половина дня. Мы почти закончили с одеждой, осталось лишь подготовить кое-какие книги, нитки и ткань для вышивания, да ещё некоторые мелочи, и мои вещи будут полностью готовы отправиться со мной в новое место. Папа на обеде не появился, и мы весело галдели за столом, что при нем делать категорически запрещалось. Даже мама, казалось, помолодела. Вела себя непринужденно, много смеялась, и постоянно смотрела на нас с любовью. Это было особенно приятно.
Тело ещё болело, но не настолько, чтобы мешать заниматься делами. Амису я почти не видела, да и мне сполна хватило ночных разговоров. Под конец обеда пришла Кати, ещё одна служанка, и передала просьбу папы, чтобы я сейчас же явилась в его кабинет. В приподнятом настроении, немного растрёпанная и разрумянившаяся после сборов, я отправилась к нему, гадая, что ему могло так срочно понадобиться.
Я постучала в дверь и вошла в кабинет. Какого же было мое удивление, когда там я увидела папу, Коула и ещё одного мужчину, который, видимо, и занимался документами. Возможно, это был нотариус.
– Эми, проходи, – пригласил отец.
– Добрый день, – поприветствовала я всех присутствующих, взяв себя в руки.
– Эми, здравствуйте, – произнес Коул, огибая стол и кресла, и направляясь ко мне.
Я подняла голову, чтобы заглянуть в глаза-льдинки. Кажется, я даже была рада видеть этого мужчину. По крайней мере, ужаса или отвращения он во мне не вызывал. И почему я не вижу ничего пугающего? Сейчас, когда господин Эртон находился так близко, ночной разговор с Амисой казался сном.
Его взгляд задержался на мне, внимательно осмотрел волосы, губы, платье. И вновь, как вчера, его пальцы скользнули по моим, поднимая руку выше. Он чуть склонился, и моей кожи коснулись теплые губы, вызвав странные чувства. Я никак не привыкну к такому проявлению внимания. Тем более, от чужого мужчины.
Свободной рукой быстро поправила выбившиеся пряди, запоздало вспомнив, в каком виде предстала перед женихом. Я же не знала, что он прибудет сегодня.
– Эми, – обратился ко мне отец. – У господина Эртона немного изменились планы. Он уезжает сегодня ночью. Ты успела собрать вещи?
– О… – не удержалась я и тут же добавила: – Да, почти, – несмело ответила я, глядя то на отца, то на Коула.
Именно в этот момент я осознала всю реальность происходящего. Ещё чуть-чуть и я покину этот дом в сопровождении человека, которого совсем не знаю. Ноги стали особенно тяжёлыми, словно сейчас вот-вот врастут в деревянный пол, чтобы никто не смог сдвинуть меня с места.
– Давайте займёмся оформлением документов, – деловито произнес мужчина, имя которого я не запомнила. А может, его и не представляли?
От волнения мысли начали путаться. Папа и Коул обговаривали последние детали, а я ставила подписи там, где того требовал нотариус. Рука дрожала. Даже голова закружилась, и я мешком упала на свободный стул, прикрыв глаза рукой.
– Эми, вам нехорошо? – услышала сначала голос, а затем и увидела Коула, совсем близко, прямо передо мной.
Он присел на корточки и осторожно коснулся моего локтя. С тревогой заглянул в глаза.
– Это нервное. Голова закружилась, – ответила я тихо, и встретилась с ним взглядом.
Казалось, кожа на его лице стала выглядеть лучше. Словно некоторые шрамы исчезли. Как странно. Он стал ещё привлекательнее. Я подавила желание прикоснуться, проверить, не кажется ли мне. Вдохнула глубоко и ощутила еле уловимый запах прогретой летним солнцем смолистой древесины.
– Выпей воды, – предложил папа, протягивая стакан с прозрачной жидкостью. – Отдохни немного.
Коул встал, и мужчины вернулись к своим делам, а я продолжила сидеть с опущенной головой. Последние часы дома… А что будет дальше?
Сразу после подписания документов меня отправили отдохнуть пару часов и сложить то, что ещё не успела. Голова уже не кружилась, но ощущалось недомогание. Разговор отца с Коулом и нотариусом я слышала отрывками. Уловила лишь то, что местная пресса уже завтра получит новую тему для сплетен, после которой обо мне все забудут. Тему, не связанную с чьим-то позором или унижением. Коул выбрал другую новость, чью-то свадьбу, которую, благодаря ему и проплаченному им огромному тиражу, будут обсуждать ещё очень долго. С фирмой отца пока придется подождать, но, как сообщил нотариус, есть неплохие шансы решить вопрос с конкурентами и партнёрами и твердо встать на ноги. Это не могло не радовать.
Несмотря на состояние, отдыхать я не могла. Только с каждой минутой все больше накручивала себя. Когда моим женихом был Эдди, я знала, чего ждать. Да ничего бы особо не изменилось. Я бы осталась в родном городе, рядом с семьёй, друзьями, с близким мне человеком. Теперь же меня ждут кардинальные перемены. И я даже не знаю, хорошие они или плохие.
Я подготовила чемоданы, мысленно попрощалась с маленькой комнатушкой, что стала мне пристанищем в последние месяцы, и поднялась к сестрам. Всё же именно в нашей общей спальне я провела почти всю свою жизнь. Точнее, всё хорошее время, что так внезапно закончилось три месяца назад.
Когда пришло время прощаться, я с трудом сдерживала слёзы. Родители, я и сестры стояли на улице перед входом в дом. Осталась только моя семья и господин Эртон. Нотариус уже уехал.
Тяжёлые грозовые тучи стремительно застилали небо, превращая закат в темноту. Но пока они не добрались до солнца, и оно окрашивало плотные облака во все оттенки алого. Это завораживало и примерно отражало то, что у меня творилось на душе. Словно грядёт буря.
Отец сам отнес мои вещи в блестящий автомобиль, в лобовом стекле которого отражался расплывчатый круг оранжевого солнца. Таких машин здесь раньше не было. Даже у главы города транспортное средство было куда скромнее, что уж говорить об обычных гражданах. Да и наша семья, несмотря на совсем ещё недавние финансовые успехи, не могла себе такое позволить.
Почему-то все молчали. Не знали, как подступиться друг к другу, что говорить, как себя вести. Я не люблю прощания и никогда не любила. Помню, как любимая бабушка раньше приезжала к нам, и как я мучилась в последние часы перед расставанием. Тогда казалось, что те часы перечёркивают все хорошее, что было до. Теперь я понимаю, что это не так. Однако сейчас вновь возникло это же чувство неминуемой потери.
Не таким мне представлялся день бракосочетания. Не таким он представлялся и сестрам. Но, в сравнении с теми перспективами, которые мне грозили после скандала, такой ход событий был наименьшим из зол и даже в какой-то степени его можно было считать удачным. Вот только тревога на душе сжимала все внутри цепкими лапами.
– Милая моя, – вдруг сквозь слёзы проговорила мама и бросилась меня обнимать. Тут и я не сдержалась.
Все накопившиеся эмоции выплеснулись в этот момент. Мама обнимала крепко, плакала и говорила ободряющие слова. Лоя и Хели, с красными от слез глазами, стояли рядом. Папа смотрел на нас, с застывшей грустной улыбкой на лице. Коул, присев на капот автомобиля и засунув руки в карманы брюк, смотрел на закат.
В глубине души, под слоем боли, я радовалась этим объятьям. Именно в такие моменты осознаешь, насколько сильно любишь и нуждаешься в близких. Прощаешь то, чего не мог простить до этого. Не было сейчас обиды или злости. Лишь любовь вперемешку с острой печалью.
Мама говорила, как любит меня и как не хочет отпускать. Как ей жаль, что все так сложилось. Она просила прощения даже за то, что не смогла поддержать меня тогда и после. Но ведь это все в прошлом, правда? Важно только здесь и сейчас. Однако, я более скупо выражала эмоции – иначе не умела. Разучилась.
Тучи скрыли солнце, погрузили нас в сумерки.
После мамы я долго обнимала сестер, сразу двоих. Они желали мне много всего самого хорошего, доброго, светлого, счастливого.
Сильный порыв ветра растрепал мои волосы, заставил деревья тревожно зашуметь. Птицы громко закричали, летая низко над землёй, когда пришел черед отца. Он чуть потоптался на месте и нерешительно приблизился. Я не знала, чего ждать. Наконец, он прижал меня к себе, поцеловал в макушку, как делал это раньше, и тихо произнес:
– Береги себя, родная.
Почему-то я плохо запомнила, что отвечала. Но все сказанное мне запечатлела в памяти как яркую фотографию.
Первые крупные капли упали на лицо, и я встрепенулась.
Куталась в лёгкое пальто, пока шагала к автомобилю. Коул открыл для меня переднюю дверь. Я не хотела ехать рядом с ним, не хотела, чтобы он видел моё опухшее лицо. Но не стала об этом сообщать. Напоследок взглянула на наш дом, который воспринимала как живой. На семью. Услышала, как хлопнула дверь со стороны водителя, вздохнула, и заняла место рядом. Разразился ливень.
Капли громко барабанили по крыше и стеклу. Когда я оглянулась снова, с трудом сумела разглядеть, что все уже спрятались.
– Мне нужно забрать вещи из дома. Это быстро. И двинемся дальше, – произнес Коул, когда автомобиль тронулся.
Стихия разразилась не на шутку. В резко наступившей темноте, в нескончаемом потоке льющейся с неба воды, мне стало страшно, что мы попадём в аварию. Почти ничего не было видно. Мужчина рядом был сосредоточен на дороге, но я заметила, что он начинал нервничать. Это прослеживалось в резких движениях, постукиванию пальцев по оплётке большого руля.
Интересно, где его трость? В прошлую встречу он заметно хромал, сегодня же этого не наблюдалось. Похоже, нога уже не так сильно болела. Почему-то эта мысль немного успокоила. Пусть у моего мужа и усыпано шрамами лицо, но в остальном он не выглядит больным или ослабленным.
Мы проехали совсем недолго, но я уже начинала сходить с ума от страха. Дорога на окраине города, где мы жили, была ужасной, и автомобиль мотало из стороны в сторону. Я мечтала, чтобы мы смогли скорее выбраться отсюда. Или чтобы остановились.
– Господин Эртон, я волнуюсь, что в такую непогоду мы можем попасть в неприятную ситуацию, – проговорила я тихо, одной рукой намертво вцепившись в дверцу, а второй – в сиденье. – Ничего ведь не видно.
Губы не слушались. Костяшки пальцев уже гудели от напряжения. Несмотря на хмурое настроение – умирать мне вовсе не хотелось.
– Потерпи немного, – ответил Коул спокойно. – Дальше будет лучше. Хорошая дорога уже рядом.
О проекте
О подписке