Глава 2. Вконтакте

Вечера  в столице были длинные, шумные, светлые. И светлыми они были в большей степени от огней Москвы, от ярких рекламных вывесок. Алена Николаевна сидела перед окном и смотрела, как по дорогам текут люди, и как на столицу опускается синий вечер.

На плите давно стыл ужин, и время от времени женщина вздыхала, вспоминая своё прошлое и укоряя себя за ошибки молодости. Из-за них в её семье теперь были большие проблемы. Дочери её, Оля и Юля, росли порознь. Пока она отбывала срок в местах не столь отдалённых, старшую воспитывала бабушка, а младшую – Алёнина подруга. Оле было десять, а Юле шесть, когда девочки наконец встретились, и хотя с того момента прошло уже долгих семь лет, сёстры всё никак не могли сродниться и привыкнуть друг к другу. По этому поводу Алена Николаевна давно проплакала все глаза, но всё же старалась объяснить себе всё философски: «Что посеяла то и жну».

Тюрьма очень сильно поменяла её, сломала старые представления, помогла по-другому посмотреть на жизнь. Но, конечно, ошибки прошлого давали о себе знать  – службы опеки и попечительства не оставляли их в покое, а из-за проблем с младшей дочерью у неё появились проблемы со здоровьем, и женщина собиралась подлечиться на море.

В дверь позвонили, и она вздрогнула. На часах было десять, и это, должно быть, вернулась от подруги Оля. У старшей даже подруги были все как на подбор приличные девочки, к которым не страшно было отпускать, а у Юльки… оторви и выбрось! Помимо того, что младшая дочь постоянно скандалила и чего-то требовала, она ещё взяла моду приходить домой ночью, объясняя это тем, что сейчас лето и ей просто необходимо нагуляться.

– Привет, мамуль, – зашла в прихожую Оля и поцеловала мать. – Юлька дома?

– Да ты что? На часах только десять… – тяжело вздохнула Алёна. – Телефон у неё, конечно, отключен. Опять не спать и караулить её до ночи…

– Ничего, ты ложись спать, а я посижу-покараулю, – попыталась успокоить её Оля. – Что у нас на ужин? Картошечка!

– Как дела у твоей подружки? Как вы её там зовете? Марго? – поинтересовалась мама.

– Да, мне привычней звать её Марго, – села за стол Оля. – У неё всё хорошо. Устроилась работать в следственный комитет. Как на ноги встанет, сына сюда перевезёт.

– Оль, а я вот сижу и думаю, может мне никуда не уезжать? – осторожно начала разговор мама. – Я боюсь, что с Юлькой ты одна не справишься! Как она ведёт себя! А разговаривает как! Это же ужас!

– Мам, ну сколько уже можно собирать и разбирать чемодан? – устало спросила Оля. – Съезди, подлечись. Я ведь будущий социальный педагог. Мне же надо на ком-то практиковаться.

На этот факультет Оля пошла не просто так. Тема детей, попавших в трудные жизненные ситуации, волновала её ещё с детства. Столкнувшись со всеми ужасами улицы, она пообещала себе, что обязательно станет помогать всем несчастным и обделённым.

                                                        ***

Лёша Тишин любил гулять допоздна. Он никогда не приходил домой раньше двенадцати, добираться из Москвы в пригород было трудно. Вернувшись домой и взглянув в телефон, ужаснулся – было уже несколько пропущенных от мамы звонков, которые он не услышал в шуме города.

– Да, мама, – ласково, как только мог, сказал он, позвонив.

При друзьях он с ней так разговаривать стеснялся. Боялся насмешек, боялся, что посчитают маменькиным сынком.

– Лёша, ну почему я битый час не могу до тебя дозвониться? – сказала мать. – Ты приходишь домой очень поздно. Мальчики целый день одни. Не знаю, чем занимаются…

– Мам, твоим мальчикам по пятнадцать лет! Они лоси здоровые!– в который раз напомнил ей старший сын. – У нас всё хорошо: мы живые и сытые. Лучше мне расскажи, как ты там. Почему не спишь? Поздно уже…

– Я – хорошо. Меня лечат успешно, даже хвалят, –  начала рассказывать она, у неё всегда было «всё хорошо», даже когда всё было плохо. – Лёша, а вы можете завтра приехать? Привезите мне воды минеральной в маленьких бутылочках.

– Да конечно, мамуль, приедем! – горячо пообещал сын. – А из еды что привезти?

– Ничего. Только воды , – повторила она. – Кормят тут хорошо, ты ж знаешь… да я много и не ем. Ну ладно сынок, с Богом.

– Спокойной ночи, мам! – ответил Лёша. Он любил разговаривать с мамой именно здесь, в её комнате, ведь в ней ещё сохранились следы её присутствия. Хотя воспоминания о тех днях, конечно, были не самые легкие – они по очереди дежурили около её кровати, пытались как могли облегчить её состояние.

Младшие Тишины сидели в комнате у Димки. Близнецы вообще долго не могли находиться друг без друга. Димка бил боксёрскую грушу, Тимошка играл в планшете и рассказывал брату, как он справляется.

– Мама просила завтра приехать, – сообщил Лёшка, садясь на кровать. – Кто со мной?

– У меня тренька завтра!

– Я с Машкой в кино иду, пообещал уже…

– Не волнует! – помотал головой старший брат. – С утра к матери, а потом по своим делам. Я вас отпущу пораньше.

– Отмажь, пожалуйста, Лёх! – попросил Димка. – Я последнее время вообще не могу с ней говорить. Она меня замучила своим Богом!

– Дим, ну послушать-то можно, – сказал Тимка. – Просто прояви терпение. Она ж и правда болеет тяжело. Читал пост «вконтакте»? «Больница видела больше искренних молитв, чем церковь». Я, например, верю. Вот… даже крестик ношу.

– Ой, верит он! – передразнил его Димка. – Хоть один из нас троих верующий…

                                                          ***

Сергей Евгеньевич Герасимов просыпался рано. Он не умел долго валяться в кровати, и, встав и придя в себя, всегда шёл в свой кабинет. Москва с высоты двадцать пятого этажа была очень красива, и как только он выглядывал в окно, его взгляду открывалась площадь, похожая на шахматную доску.

Шахматы были его любимой игрой. Он любил просчитывать ходы, выявлять риски, и медленно, вдумчиво вырабатывать стратегии. Вот только проигрывать он не любил…

Очень не любил.

– Сергей Евгеньевич, уже проснулись? – заглянул к нему молодой парень. – Я к вам по поводу Тишина. Смолин всё-таки настаивает, чтобы он играл.

– Я не пойму, мы вроде договорились, чтобы в списках оставались только те, кого не будут искать. А Тишины – кто? Малолетки. С ними потом проблем не оберёшься, – рассеяно произнёс Герасимов. – У них мать жива – подаст в розыск, начнут искать, поднимут все подразделения…

– Но они ведь подростки, – попытался возразить ему собеседник. – Психика незрелая, можно сделать всё чистенько. И вообще, зачем нам все трое? Нам и одного, старшего хватит.

– Хорошо, пусть играет, – отмахнулся Герасимов. Он облокотился на подоконник, ещё сильнее ссутулился. За горбатую спину и большой нос его окрестили Гоблином. – А этот Тишин, говорят, шустрый мальчишка. Может, он нам и поможет выиграть.

                                                          ***

«Электропоезд Москва-Анапа пребывает на четвертую платформу. Повторяю, электропоезд Москва –Анапа…»

– Пошли! – велела Алёна дочерям. Она всё-таки решила ехать на лечение. «Если не поеду – точно слягу», – уговаривала она саму себя. На море она ехала на целый месяц. Недельку собиралась пожить у подруги в цивилизации, а потом отправиться дикарём на Бугазскую косу. Уж очень хотелось ей единения с природой.

Всё это она снова и снова объясняла дочерям, опять просила её понять и не обижаться на её отъезд… и только когда поезд загудел и тронулся, девочки наконец-то вздохнули с облегчением.

Юлька, конечно, просто не помнила себя от радости. Ей всё ещё не верилось, что в свои тринадцать она наконец-то осталась без присмотра матери на целый месяц. А вот Оля заметно занервничала, ведь она только теперь поняла, какой груз ответственности опустился на её плечи. Теперь она должна сама содержать в порядке дом, готовить себе и сестре еду и, конечно, самое трудное – присматривать за Юлькой.

– Лёлечка, смотри, чтобы Юля не потерялась, не скурилась и… не забеременела, – на полном серьёзе шепотом говорила мама, и теперь Оле очень захотелось засунуть Юльку на хранение в какой-нибудь сейф и выпустить её оттуда только в день прибытия матери.

– Наш автобус! – сказала она сестре и на всякий случай взяла девочку за руку.

Юлька была в состоянии полной эйфории. Она надувала из жвачки пузыри, слушала музыку, раскачиваясь ей в такт, наблюдая, как меняются пейзажи за окном.

«Типичный подросток, – думала Оля, исподтишка наблюдая за сестрой, – неужели и я когда-то была такой? Нет! Я была другой. Я была умная, рассудительная. А эта… раздолбайка!»

– Ногами не шаркай, сиденья пачкаешь, – сделала ей замечание Оля.

– Что? – вынула из уха наушник девочка.

– Я говорю: ногами сиденья не пинай, – терпеливо повторила ей Оля. – Может, наушники вынешь – поговорим?

– С тобой-то? О чём? – удивилась девочка, но всё-таки вынула оба наушника и вопросительно уставилась на сестру.

У Юльки  был курносый усыпанный веснушками нос, большие губы, тонкие брови. Вот только глаза у неё были совсем некрасивые, восточные, чёрные, дикие.

«Глаза у неё отцовы – цыганские», – часто говорила мать, и потому Оли они совершенно не нравились. Странно… они с Юлькой вроде были родными сёстрами, и всё же Оля, как ни старалась, не могла выдавить из своего сердца ни капли любви к этой девочке-подростку.

– Ну вот, остались мы с тобой одни, –  Оля даже не знала с чего начать этот разговор. – Давай, может, попробуем как-то выстроить отношения, стать друг другу родными. Мы же вроде как сёстры…

– Вроде как, – вяло согласилась Юлька, лопнув пузырь жвачки. – Слушай, мы тут с Полинкой поспорили, есть ли у тебя парень. Я говорю что нет, она говорит, что есть…

– Нет. Парня у меня нет, – не моргнув глазом, ответила ей Оля, – мне пока и одной неплохо.

– Класс! Я выиграла! – очень обрадовалась её ответу Юля. – У меня тоже пока парня нет, но этим летом я собираюсь это исправить… Ладно, хочешь, я тебе один секрет расскажу? – оживилась девочка. – Мы с Полькой и Наташкой скачали планы на лето! Хочешь почитать?

– Давай, – улыбнулась Оля, взяв у неё из рук немного помятый листок бумаги. Начало было положено. Юлька, вроде как, решила ей доверять… «Сейчас главное – ничего не испортить», – думала девушка, читая пункты плана.

На бумажке были описаны типичные подростковые мечты. «Влюбиться, проколоть пупок, сделать татуировку, покрасить волосы в другой цвет». Некоторые пункты Оле, конечно, не понравились сразу, но она решила не устраивать пока разбор полётов. Ведь впервые она узнала, чем планирует заняться её младшая сестра.

– А что, Полинка тоже собралась делать себе тату? – осторожно начала прощупывать почву Оля.

– Нет, что ты! Ей мать не разрешит! – махнула рукой Юлька. – А пупки мы себе сами решили проколоть иголкой от шприца. А вообще, как тебе наши планы на лето?

– О-о-очень классные, – постаралась не потерять самообладания Оля, – особенно про пупок, и про татушки….

– Тебе понравилось? – удивилась её реакции Юлька. – А ты ведь тоже, оказывается, человек! Я думала, ты только выпендриваться умеешь и сказки глупые писать!

– Какие ещё сказки? – насторожилась Оля.