«Что за глупости! – рассердилась я на себя и накрыла голову подушкой. – Не был он холодным! А может… может, он и не призрак вовсе? Но кто тогда? Кто-то развлекается и пугает девушек? Но откуда ему было знать, что я именно в это время окажусь в том коридоре? Или действительно за каждым нашим шагом следят и докладывают… тому же распорядителю? А он записывает в свою книжищу: такая-то ночью не спала и бродила по замку, сякая-то отказалась ужинать и капризничала…»

Под подушкой стало нечем дышать, и я высунулась наружу. Ноги немного согрелись, и на том спасибо.

«Ну хорошо, – продолжила я размышлять. Сна все равно не было ни в одном глазу. – Если я встретила ряженого, а кровь была… пускай свиная, то куда она подевалась? Или это вовсе не кровь, а особая краска? Или… я же читала про исчезающие чернила, так, может, это они и есть? Но с рук они тоже исчезли!»

Гадать не было смысла, но чем еще заняться, когда не спится, а до подъема осталось всего ничего?

Мне не давал покоя королевский герб. Вообще-то носить его абы кому не положено… Но, может, ряженому просто дали старинный доспех, некогда принадлежавший члену королевской фамилии? Неужели не нашлось другого? Может, и не нашлось – очень уж этот человек был высок! Я припомнила другие доспехи в нишах: те тоже были рассчитаны на крупных людей, но этому, пожалуй, оказались бы маловаты.

Но почему тогда не отправить бродить по замку кого-то другого? Или только одного-единственного мужчину сочли безопасным для девушек? Хотя какая уж тут безопасность! Если бы у меня были слабые нервы, как у тетушки, я могла упасть в обморок и разбить голову… Или перепугаться до такой степени, чтобы заболеть нервной горячкой, а от нее, бывает, умирают. И, можно подумать, если бы я завизжала на весь замок, вышло бы лучше…

Мне не давал покоя герб. Он так врезался в память, что стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором появлялся металлический нагрудник, и на нем – вздыбившийся грифон, перечеркнутый глубокой свежей царапиной.

Допустим, по какой-то причине некоему человеку дали именно королевские доспехи, а убрать с них герб – значит, испортить дорогую старинную вещь. Но почему его хотя бы не прикрыли какой-нибудь накладкой? Неужели при дворе не нашлось умельца, способного сделать это, не повредив нагрудник?

Не повредив… но как же царапина? Вот что еще странно: нагрудник не походил на доспехи в нишах, тщательно начищенные и отполированные. Он выглядел так, будто… Будто его использовали по назначению, и не так уж редко. Эта царапина поперек герба… А если напрячься, то можно припомнить – там была еще и глубокая, частично заполированная выщербина повыше, как будто кто-то рубанул наотмашь по плечу, и клинок скользнул по наплечнику вниз, и много других, поменьше, не таких заметных… Это не парадные доспехи.

«Но что в этом странного? – спросила я себя. – Нашли где-то в оружейной амуницию королевского прапрадедушки, вот и все! Не в парадные же латы наряжать этого… как бы его назвать? Неважно! А герб оставили нарочно – чтобы посильнее напугать тех, кто его увидит. Со мной ведь получилось, верно? Может быть, король издал указ, которым дал позволение притворяться… ну хотя бы почившим предком. Да, вот так уже лучше… Такое вполне вероятно…»

Закончить мысль я не смогла – уснула. Всегда со мной так: если на уме есть хотя бы глупая детская загадка, я буду мучиться, пока не отгадаю ее. А уж подобное!..

Во сне я никак не могла отделаться от грифона – оперение его, клюв и когти сияли нестерпимым блеском, меч в поднятой лапе – тоже, а уж на щит больно было даже взглянуть.

Щит? Но это ведь вовсе не…

– Доброе утро, сударыни! – голос Ины заставил меня пробудиться.

Впрочем, не только он: горничная распахнула ставни, впустив холодный осенний ветер и солнечный свет – тучи разошлись, и в наше окошко можно было разглядеть кусочек блекло-синего, словно полинявшего от бесконечных дождей, неба.

– Закройте, будьте любезны! – сердито попросила Делла, с головой спрятавшись под одеялом. – Вы что, хотите, чтобы мы простудились насмерть?

– Свежий воздух полезен для здоровья, так говорят лекари его величества, – невозмутимо ответила Ина.

– А он что, чем-то болеет? – неподдельно изумилась Лисса. – Его величество ведь совсем молод!

– Что за ерунду ты опять мелешь! – воскликнула Делла. – Сама подумай: при дворе непременно должны быть лекари, ведь там столько вельмож!

– Вы совершенно правы, сударыня, – сдержанно улыбнулась Ина. – А помимо лекарей при его величестве состоят дегустаторы – они пробуют поданные к столу кушанья, ведь в них может оказаться яд, а также чародеи, способные прозревать злые намерения в людях.

– Я думала, это сказки, – прошептала я, – или что чародеи давным-давно вымерли вместе с грифонами и единорогами…

– Вовсе нет, сударыня, – повернулась ко мне горничная. – Конечно же, таких людей очень мало, и большинство из них служат высокопоставленным персонам. К слову, перед последним испытанием все участницы должны будут предстать перед чародеями, а те определят, не таит ли какая-нибудь из девушек преступных замыслов, не использует ли колдовские амулеты, снадобья и всевозможные злые зелья, чтобы показаться лучше, чем она есть на самом деле, или даже приворожить его величество. Впрочем, рано еще говорить об этом.

– Словно в прошлое угодили, – пробормотала Делла и решительно села на постели, скинув одеяло. – Брр! Чародеи, амулеты… А что, Ина, уличенную в зловредном колдовстве затравят собаками или разорвут лошадьми? Право, не помню, как принято было поступать с ведьмами.

– Ну зачем же такая жестокость, сударыня, – улыбнулась та. – Ее просто предадут позору и отправят восвояси… если, конечно, родители согласятся принять ее под свой кров. В противном случае участь ее незавидна. А теперь прошу умываться, сударыни! Мне нужно разбудить остальных.

Стоило ей выйти за дверь, Лисса спрыгнула с кровати, босиком подбежала к окну и закрыла ставни.

– Очень умно, – процедила Делла, – теперь не видать ни зги!

– Зато не дует, – ответила та. – Одевайся скорее, и я снова открою.

Одевшись, умывшись и причесавшись, мы чинно уселись на кровать, накинув на плечи одеяла, и принялись ждать завтрака.

– Говорят, от холодной воды улучшается цвет лица, – попыталась я подбодрить кузин.

– Если так пойдет и дальше, то все мы будем румяными, – согласилась Делла, – только недолго.

– Почему? – спросила Лисса.

– Потому что от сильной простуды можно умереть.

– Все равно не поняла, при чем тут цвет лица.

– От простуды бывает жар, а от жара – румянец, глупая ты девчонка!

– Будто я не догадалась, – фыркнула она.

– А раз догадалась, зачем спрашиваешь?!

– Скучно сидеть просто так, а ты до того забавно сердишься… – захихикала Лисса, и Делла потянулась схватить ее за ухо, но не успела.

– Вижу, вы в хорошем настроении, сударыни, – сказала Ина, показавшись на пороге, – чего, к сожалению, я не могу сказать о многих других девушках. Прошу следовать за мной. Пока вы спали, приехали последние гостьи, поэтому завтрак сегодня подадут в общую трапезную.

«Хотя бы взглянем на остальных!» – подумала я.

Трапезная оказалась просторным залом, в котором в два ряда стояли простые деревянные столы и скамьи. Горничные рассаживали своих подопечных в им одним ведомом порядке. Я присмотрелась: вроде бы не по росту, не по старшинству, вряд ли по родовитости – все мы сейчас были на одно лицо – и даже не по цвету платьев! К слову, в зеленом оказалось еще несколько девушек – были среди них и рыжие, и блондинки, и даже темноволосые (видимо, горничные решили, что и этим красное не пойдет), и я обрадовалась, словно обрела потерянных сестер. Нужно будет постараться узнать их поближе, если получится…

– Посмотри направо, – прошипела Делла. – Вон та блондинка… узнаешь?

– Нет, – честно ответила я. – Никогда ее не видела.

– Это почти наверняка принцесса Карадин, – уверенно сказала Лисса. – Точно-точно, у ее бабушки точно такие же брови и тяжелые веки. А у отца – горбинка на носу. Ну же, Тесса, неужели ты не узнала?

– Да нет же!

Признаюсь, я всегда поражалась способности кузин запоминать особенности ушей, носов и подбородков знатных персон, которых они видели разве что в детстве и издали, когда мы были на празднике в столице и смотрели на королевскую процессию с балкона. Ну, может быть, еще на портретах в замках тех из знакомых родителей и дедушки, кто имел какое-то отношение к цвету дворянства. Я имею в виду всяких четвероюродных племянников жен кузенов сводных братьев этих самых вельмож. Почему-то именно такие люди обожают бахвалиться эфемерной связью с высшим светом и наводняют свои жилища плохими копиями портретов дальних родственников.

По-моему, ничего особенного в блондинке не было: красивая, холеная, надменная – это впечатление усиливали тяжелые веки, о которых толковала Лисса. Она держалась с королевским достоинством, но кругом хватало других девушек, которые вели себя точно так же. Правда, я не стала на них указывать: если кузины примутся вспоминать, где уже видели такие черты лица, я взвою, как волк на луну!

Наверно, я не права, и мне тоже следовало высматривать возможных фавориток этих испытаний, чтобы постараться познакомиться с ними и, возможно, в дальнейшем войти в их свиту, оказаться при дворе… Но я полагала, что у принцессы Карадин наверняка уже есть наперсницы, которые прибыли с нею вместе и вряд ли позволят посторонним приблизиться к своей госпоже. А ссориться с кем бы то ни было я не люблю, тем более по такому глупому поводу. Пускай кузины пытаются завести с нею дружбу, если им так хочется, а я поищу ровню себе…

Три громких удара заставили всех вздрогнуть и прекратить перешептываться. Оказалось, во главе столов (как глупо звучит!) появился распорядитель. Вид он имел крайне бледный – должно быть, всю ночь принимал запоздавших гостий, однако держался с большим достоинством. Немудрено – ему выпала такая честь и ответственность!

– Сударыни, – заговорил он, когда в зале воцарилась тишина. – Теперь, когда все вы в сборе, позвольте поприветствовать вас от имени его величества Дар-Аррона Второго и пожелать, чтобы пребывание ваше в замке Старой Птицы оказалось приятным и плодотворным.

– Насчет приятности я бы поспорила… – едва слышно прошептала Делла.

«Откуда такое название?» – удивилась я. Этот замок обычно называли Старым королевским, но…

Я поняла, что отвлеклась, и вновь обратилась в слух.

– На ближайшие дни, а может, и месяцы это место станет вашим домом, – продолжал распорядитель. – Вы будете жить бок о бок и заботиться друг о друге и о своем жилище до тех самых пор, пока его величество не сделает свой выбор.

Подавленная тишина была ему ответом. Думаю, большинство из нас как-то не так представляли себе королевские смотрины.

«А ведь наверняка чьи-то старшие родственницы принимали участие в предыдущем Королевском Испытании, – подумала я и посмотрела на соседок по столу уже с большим интересом. – Неужели они ни слова не сказали о том, как оно проходит? Может, им запретили говорить, взяли клятву? А то и заколдовали…»

– Все вы, уверен, задаетесь вопросом, что же такое – Королевское Испытание, – произнес он, подтвердив мою догадку. – Хочу сообщить вам: оно началось в тот самый момент, когда вы переступили порог замка и вверили себя нашим заботам. У Испытания множество этапов, и не все они будут легкими. Какие-то покажутся вам странными и бессмысленными, какие-то – невероятно простыми, а иные – жестокими и опасными…

В зале послышался ропот.

– Да, его величество обещал вашим родителям обеспечить вашу защиту и неприкосновенность! – чуть возвысил голос распорядитель. – Я ведь не сказал, что опасности подвергнетесь вы сами, сударыни. К слову, умение слушать и слышать – тоже важная часть Испытания, не забывайте об этом. А теперь к делу…

Он откашлялся и продолжил:

– Как я уже сказал: замок Старой Птицы отныне ваш дом, сударыни, а потому вам придется как следует заботиться о нем. Слуг недостаточно, а потому каждая из вас в свою пору должна будет побывать на кухне и на скотном дворе, в птичнике, в прачечной и на чердаке… Каждое утро вы станете тянуть жребий, который определит, чем вы станете заниматься в ближайшие дни и в какой компании.

Все подавленно молчали. Я не удержалась и покосилась на принцессу Карадин: она сохраняла полнейшее спокойствие, будто ее ничуть не пугала вероятность очутиться на кухне словно последней служанке!

– Конечно же, вас не оставят без помощи, – добавил распорядитель, – но окажут ее лишь тогда, когда вы попросите. Знайте, однако, что одна такая просьба простительна, две – повод задуматься, ну а третья откроет вам двери замка – вы отправитесь домой. Впрочем, те из вас, кто не желает продолжать Испытание, могут уехать немедленно. Итак?..

Я услышала шелест и повернула голову: смуглая шатенка слева от меня встала первой – ноздри ее раздувались от возмущения, глаза метали молнии. Ее примеру последовало еще несколько девушек.

– Проводите, – кивнул распорядитель, и одна из горничных пригласила их следовать за ней.

Я взглянула направо: принцесса Карадин даже не шелохнулась. Может быть, она знает что-то, чего не знают другие? Иначе почему настолько невозмутима? Нужно присмотреться к ней, вот что…

– Ну а теперь, сударыни, когда вы лишились первых семи соперниц, тех, кто не сумел не то что пройти Королевское Испытание, а даже и по-настоящему приступить к нему, – сказал распорядитель, – приступим к завтраку. Жребий вы будете тянуть после него. И помните: в любую минуту вы можете отказаться от дела, которое будет вам поручено… и отправиться домой. Приятного аппетита!