Глава 5

Совет друга – приглядеться к директрисе – в этот раз я выполняю.

Приглядываюсь.

Даже внимательно.

Ничего такая штучка, всего в меру: где надо, округло, а где надо, тонко. Есть за что подержаться.

Но ее серые глаза мечут молнии, от которых первым порывом хочется спрятаться, а вторым – по-звериному оскалиться и броситься в атаку. С губ леди срываются далеко не слова воспитанной девочки, и я тоже начинаю огрызаться. С такой пикировщицей, как эта Ева Сергеевна, договориться по-хорошему невозможно.

От подобных баб я стараюсь держаться подальше. Сразу чувствую себя нищебродом и жиголо. Мне бы кого попроще, попокладистей, такую милую домашнюю кошечку. Она будет варить борщи, встречать поцелуем с работы, а по воскресеньям устраивать званые обеды.

– Ты, бро, раскатал губу, – хмыкает Гошка, когда я рассказываю ему о своём впечатлении.       – Каждая милая кошечка мягко стелет, да жестко спать. Она со временем превращается в тигрицу, того и гляди в горло вцепится. А такую, как банкирша, сразу ломать через колено надо и розгами, розгами… Вмиг шелковой станет.

– Ага, сплю и вижу, как ее прутьями хлещу по пятой точке!

Говорю и замолкаю: настолько яркая картина перед глазами, что внутри начинает шевелиться желание. Только этого не хватало! Дергаю ногой.

– Зря не веришь, – обижается приятель, отворачивается к монитору и начинает что-то настраивать.

Наш пустой трёп далёк от жизни. Ни у Гошки, ни у меня нет долговременных связей.

– Не злись, бро! – говорю Гошке. – Эта банкирша совсем больная на голову! – Представляешь, запрос от полиции разорвала.

– Ого! И что делать будем?

Вздыхаю: хотел же договориться мирным путём. Не вышло. Что ж, раз выбора нет…

– Будем выпускать стрим.

Гошка помолчал, пожевал губами и махнул на кресло.

– Садись сюда.

Пристраиваюсь на стул перед камерой и чувствую, как потеют ладони, а по спине бежит капля пота. От волнения забыл и о чертовой ссуде, и о директрисе.

– Дэн, на тебе прямо лица нет! – шипит на меня Гошка. – Сядь ровно, не горбись. Тебя никто не видит.

Он задаёт мне вопросы, я отвечаю и постепенно успокаиваюсь. Говорю не столько о мошенничестве, сколько о жадности банка, который не желает пойти навстречу клиенту и заморозить ссуду до выяснения всех обстоятельств.

Краем глаза вижу на большом мониторе директрису – это приятель вставляет фрагменты записи, сделанной в кабинете. Для этой цели пришлось раскошелиться и купить шпионскую камеру, вделанную в пуговицу.

Неприступная дамочка то высокомерно что-то спрашивает у меня, то с искаженным лицом злится. А последний момент, когда она бросается на меня, чтобы отнять ключ, вообще страшен. Девушка выглядит сущей мегерой, амазонкой-воительницей, вот только защищает она деньги, а не человека.

– Вот оно, лицо современного банкира, – стебется Гошка. – Смотрите и любуйтесь!

Этими словами он заканчивает стрим. Я бросаюсь к экрану, справа движется лента комментариев. Зрители просто в бешенстве от увиденного, каждый высказывает своё мнение.

– И как результат? – спрашиваю у Гошки.

– Ну, реакция ожидаемая, но я старался быть беспристрастным, да и ты говорил ровным, замогильным тоном, практически без эмоций.

– Это хорошо?

– В данной ситуации – да. Представь, если соберётся толпа зрителей и пойдёт войной на банк.

– Войной? Я-я этого не хотел, – от волнения даже заикаюсь.

– Ну, не совсем. Охрана разгуляться не даст, но искать подстрекателей начнёт сразу. Быстро выйдет на меня.

– И что тогда?

– А леший знает! Могут дать штраф, а могут и в кутузку посадить за нарушение общественного порядка.

– Да ладно!

– Вот тебе и ладно! – Гошка хлопает меня по плечу. – Риск приносит результат, но не всегда положительный.

Остаюсь ночевать у друга. Мы всю ночь сидим у монитора, отслеживаем комментарии. Большинство подписчиков канала возмущены поступком директрисы, но нашлись и те, кто осудил меня.

Неприятно.

Когда раздаётся звонок в дверь, мы внутренне уже готовы к проблемам.

– Откроешь? – одними губами спрашиваю я.

Гошка на цыпочках подходит к двери и заглядывает в глазок. Потом смотрит на меня и качает головой:

– Это не полиция.

– Как узнал?

– Менты сразу ксиву показывают.

От нового звонка в дверь оба подпрыгиваем.

– Открывайте! – слова сопровождаются громким стуком. – Или мы ломаем замок.

Гошка смотрит то на меня отчаянным взглядом, то на несчастную створку, которая содрогается от бешеных ударов.

– Бро, балкон!

Мы, не сговариваясь и толкаясь локтями, выскакиваем туда, и замираем: земля далеко, пешеходы и машины кажутся с высоты седьмого этажа игрушечными.

– Гош, ты какую крышку гроба хочешь, открытую или закрытую? – смотрю на приятеля, у которого от шока глаза на лоб лезут.

– А есть разница?

– Конечно. Если прыгнем, превратимся в лепешку. Вид будет непрезентабельный. Похоронят в закрытом гробу.

– Нашёл время шутить! – сплевывает Гошка.

– И к соседям перебраться нельзя, далеко, а по стенам мы ползать не умеем. Звони уже кому-нибудь! Зови на помощь.

– Некому, – разводит руками Гошка. – Напротив живет только глухая бабка.

– Вот черт! И что делать?

– Придётся открыть. Ну, не убьют же они нас среди белого дня. Включи видеозапись на телефоне.

Гошка вздыхает и плетётся к выходу, а я вожусь со смартфоном. Запихиваю его в складку дивана, пока друг медленно отодвигает задвижку.

Но раскрыть дверь он не успевает: та резко распахивается сама и бьет его по лбу. Приятель вскрикивает, в квартиру врываются трое. Незнакомцы мгновенно скручиваю Гошке руки и толкают на диван прямо на телефон. Если не везёт, значит по полной программе! Избавившись от помехи, двое начинают методично громить все вокруг. И первым летит на пол ноутбук.

Я бросаюсь к Гошке и кричу:

– Вы кто такие? Я сейчас полицию вызову.

И замолкаю: мобильник смирно покоится под задом Гошки.

– Давай, – усмехается здоровяк, увидев мое замешательство.

Он с любопытством наблюдает за нами, и ни один мускул не дергается на его лице. И от этой холодной уверенности в себе мне становится плохо. Чувствую себя Моськой, которая тявкнула на слона и сейчас будет размазана по полу.

Гость поворачивается, чтобы захлопнуть дверь, и я замечаю у него на рукаве нашивку: оскаленная пасть зверя и надпись: «Охранное агентство «Барс». Неожиданно пазлы разрозненной картинки становятся на свои места.

– Я так понимаю, это дело рук вице-президента «Туров-банка»?

– А ты сообразительный чувак, – небрежно роняет здоровяк и поднимает руку.

Словно игрушки, у которых закончился завод, незнакомцы замирают.

– И что ей от меня надо?

– Надо, чтобы ты подписал этот документ.

– Какой документ? – взвивается Гошка. – Дэн, ничего не подписывай! Не смей! Мы живем в правовой стране. По закону не имеете права никого принуждать!

Один из амбалов лениво тычет Гошку в бок, и тот сгибается пополам.

– Я все понял, – выхватываю из рук командира файл с бумагами. – Подпишу. Обязательно. Оставьте друга в покое. Вот только…

– Ещё и условия ставить собрался? – в голосе охранника звучит угроза.

– Что вы, как можно! Не условия! Я хочу подписать бумаги на глазах у Евы Сергеевны.

– Давно бы так! Берите его, парни.

Меня подхватывают под руки и буквально выволакивают из квартиры. Я не сопротивляюсь, просто не думаю об этом. Голова занята совсем другими мыслями. Но у выхода на улицу упираюсь пятками в пол и торможу.

– Мужики, отпустите. Я сам. Не сбегу, некуда бежать.

– Это другое дело.

Меня сажают на заднее сиденье джипа и зажимают с двух сторон, ни пошевелиться и вдохнуть полной грудью. Здоровяк устраивается за рулем.

– Дайте документы посмотреть, – прошу его.

– Обойдёшься.

– А ты сам видел, что я должен подписать?

– Мне не надо.

– А зря не посмотрел, – упрекаю его я. – Ваша директриса хочет меня на себе женить. Насильно.

– Ну, Ева Сергеевна даёт! – присвистывает охранник слева.

– Да не, ерунда. Зачем ей нужен нищий придурок, – сомневается тот, кто справа. – Она только свистнет, и сбежится толпа желающих.

– Не скажи. С такой бабой, как наш вице-президент, будешь жить, точно на пороховой бочке. Ни за что не узнаешь, когда рванет.

– А ну, захлопнули пасти! – рявкает командир, и дальше мы едем молча.

Когда машина паркуется на стоянке у банка, я первым делом окидываю взглядом витринные окна. Следов разрушений не вижу и облегченно вздыхаю: хотя бы в этом вопросе повезло.

Увы, зря надеялся!

По операционному залу банка я иду в плотном кольце. Сейчас ситуация меня даже забавляет. Интересно, что ещё придумает красотка. Рабство у нас в стране под запретом, да и я не бессловесная тварь, могу то ещё представление устроить.

Здание гудит, как пчелиный улей. Народ толпится у банкоматов, сидит на скамейках и диванах в ожидании очереди. Этот белый шум периодически прерывает голос оператора, называющего номер очереди и окна.

Поднимаясь на эскалаторе в окружении охраны, я смотрю на эту будничную суету, а в голове звенит вопрос: «Почему именно моя бабушка попалась в ловушку мошенников?»

Заметив нас, секретарь бросается к двери и распахивает ее. В кабинет вице-президента я вхожу уверенным шагом. Ни за что не покажу этой рабовладелице, что волнуюсь. Сажусь в то же самое кресло и закидываю ногу на ногу. В прошлый раз поймал ее взгляд, направленный на мою лодыжку, и такое безумное желание светилось в глазах Евы, что она даже смутилась.

Может, прав Гошка? Зря я сопротивляюсь. Выдержать год рядом с красивой бабой и не влюбиться в нее я вполне смогу, стервы не в моем вкусе. Главное, поставить перед собой такую цель. Зато рассчитаюсь с долгом, да и бабуле дам безбедную жизнь на старости лет.

– Вы хотели меня видеть?

Начинаю разговор первым, чтобы взять его в свои руки, а сам гадаю: знает о стриме или нет?

Директриса выглядит спокойной. Не замечаю за ней ни нервозности, ни злости. Выдыхаю: еще не успели доложить. Да и подписчиков у Гошки всего несколько тысяч – капля в море для многомиллионной столицы.

– Денис Николаевич, вы подумали над моим предложением?

Ева бросает на меня взгляд поверх раскрытого ноутбука и снова утыкается в экран. Улыбка пробегает по губам и исчезает. Интересно, что ее так развеселило? Срочные документы? Могла бы проявить уважение к будущему мужу.

– Я согласен.

– Сразу? Даже не ломаетесь?

Кажется, я заставил ее удивиться. Она тянется к уху и отключает айрподс. Черт! Меня это немного напрягает. А если наш разговор записывается?

– Вы же не отстанете. Я правильно понял?

– Само собой. Не привыкла отказываться от поставленной цели.

– Семья для вас всего лишь деловая задача?

– Фиктивный брак, а не семья, – поправляет меня она. – Это немного другое.

– Но для всех мы будем женаты по-настоящему, так ведь?

– Да. И от того, насколько хорошо вы станете играть роль влюбленного, будет зависеть скорость погашения долга.

– Но тогда придется и вам приложить усилия, – я ставлю директрису на место. – Моя бабуля не должна знать о том, что брак фиктивный.

– Ничего не обещаю.

– И я тоже, – усмехаюсь в ответ.

– Вы не в том положении, чтобы условия диктовать. Если бы согласились сразу, я погасила бы долг целиком. А теперь…

– Что теперь? – чувствую, как во мне закипает злость.

– Брак будет длиться год. Я закрою четыре миллиона сразу, как только подпишем документы, далее за каждые два месяца совместной жизни буду убирать по миллиону. За нарушение контракта – штраф.

– Какой?

От удивления таращу глаза. В голове не укладывается такая картина. Может, я сплю?

– Все просто: снятый ранее миллион возвращается на место и удваивается.

– Ч-что? – сиплю я.

У меня челюсть отвисает от такой наглости. Что эта девица о себе возомнила? Я вскакиваю и бросаюсь к столу. Ева откидывается на спинку кресла, но не зовёт на помощь и, кажется, даже не боится большого и взвинченного до предела мужика, только смотрит, не отрывая взгляда, глаза в глаза, а губы подергиваются. Хочется сомкнуть пальцы на тонкой шее банкирши и сдавить легонько, выпустить дух из тщедушного тела, а дальше – будь, что будет.

Я сжимаю кулаки, изо всех сил удерживаю себя от безумного поступка. Ева, похоже, догадывается, что перешла границы. Одним движением она поворачивает экран ноутбука ко мне и включает звук. На весь кабинет разносится мой голос:

– Дорогие друзья, не связывайтесь с «Туров-банком». Можете оказаться в такой же долговой яме, как и моя семья.

«О Боже! Только не это!» – мелькает отчаянная мысль.

Эта директриса просто мастер ведения дискуссии! Поднаторела, стерва, в решении конфликтов. Я против неё – зеленый юнец. Но тут же бросаюсь в атаку.

– А что вы от меня хотели? Я должен защищаться.

– И это твой метод?

– А чем он хуже других? В войне все средства хороши.

– Окей. Тогда без обид, – Ева встает, приносит мне файл с договором и ручку. – Прошу.

Я читаю условия и у меня глаза на лоб лезут.

Во-первых, я должен переехать в семейный дом Туровых, где живут и другие родственники Евы. Во-вторых, делить одну спальню с фиктивной женой. В-третьих, изображать каждую минуту любящего и преданного мужа: отвозить директрису на работу, сопровождать ее в поездках и на встречах, готовить завтрак, дарить цветы и подарки, говорить комплименты. Словом, надо сделать так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в искренних чувствах.

– Но это же моральное и физическое рабство! – вскрикиваю я от возмущения и отшвыриваю бумаги. – Я на такое не подписываюсь.

– Ну, не капризничай, дорогой, – ядовито улыбается Ева, переходя на «ты» и подмигивает. Чувствует, зараза, что раздавила меня, как таракана, под шпилькой. – Физического рабства не будет, гарантирую. Меня архитекторы без штанов не привлекают.

– Ну, почему же без штанов, – усмехаюсь я, стиснув зубы: эта тощая банкирша довела меня уже до последней капли терпения. Ну, гадина, погоди! Сую большие пальцы за ремень джинсов и оттягиваю его. – А это что, по-твоему, не штаны разве? Под ними даже трусы имеются. Семейки, правда, но в них комфортнее моему хозяйству живётся. Показать?

Я дергаю молнию вниз, Ева вскрикивает и отворачивается. Вижу, как огнём загораются ее щеки, а рот приоткрывается.

– Извращенец! – взвизгивает она.

– Разве? – оглядываю себя. – Одет вполне прилично. Тощим злюкам не понять тонкости мужского стиля.

Но директриса уже приходит в себя и возвращает удар.

– Да, от моды масс-маркета я далека. Но все равно парочку поцелуев на публику вытерпеть тебе придётся.

Я передергиваюсь. От ее зловещей ухмылки мурашки бегут по телу.

– Ведьма!

Вскакиваю и несусь к двери. Бежать! Срочно и как можно дальше отсюда. Дергаю ручку – закрыто. Кулаком шарахаю по створке, та дрожит от удара, но не открывается.

– Ничего не получится, пока мы не договоримся. И потом, ты же сам хотел пожить в моем кабинете пару деньков. Я даю тебе такую возможность.

Она широким жестом показывает на батарею парового отопления, где на трубе висят наручники.

– Лучше быть прикованным, чем в рабстве.

– Не согласен, значит?

Ева подходит ко мне очень близко, смотрит пристально снизу. Я вижу свое отражение в стальной радужке, и (черт возьми!) мне совсем не нравится картинка. Девушка встряхивает волосами. Лёгкий аромат приятных духов касается носа, и что-то начинает твориться с моим телом. Оно вдруг напрягается, кончики пальцев на миг немеют, а потом волна иголочек бежит по коже и жаром опаляет горло.

– Не согласен, – повторяю охрипшим голосом.

«Что происходит? Э-э-э, как ей приперло замуж!» – мечутся в голове мысли.

– Что ж, тогда твой друг сядет в тюрьму на парочку лет за дискриминацию доброго имени компании.