Цитаты из книги «Гостья из будущего»

их дела – наверно, все они хороши, преступники… Попытаюсь прорваться. Главное – чтобы никто не подумал, что я чего-то опасаюсь…» И Петр Ишутин, человек в замше, решительно пошел через двор к воротам. – Он что-то знает, – сказала быстро Алиса. – Но скрывает. – Я заговорю с ним, – сказал Фима, вскакивая со скамейки. – У меня лучше получится, – сказал Садовский. – Это я гарантирую. А ты доедай пирог. Садовский в несколько шагов догнал Петра Ишутина, встал у него на дороге и спросил громко, так, что все ребята слышали: – Скажите, вы будете Наполеон Бонапарт? – Что? – спросил Петр Ишутин. – Что такое? Какой Наполеон?.. А в его голове неслись

желтого трехэтажного дома. И бывают же такие совпадения: в этот момент дверь открылась, и в ней показался полный, гладкий мужчина в замшевом пиджаке, замшевых брюках и замшевых ботинках. – Это он, – прошептала Алиса, шаря рукой в сумке, чтобы найти наушничек. Увидев Алису, человек непроизвольно сделал шаг назад. Он испугался. Человек, наверно, целую минуту стоял в дверях, делая вид, что вспоминает, не забыл ли дома ключи. Но ключи были на месте. Затем он достал из кармана бумажник и заглянул в него. Алиса принимала его мысли: «Зачем эта проклятая девчонка здесь? И еще других привела. Что, не поверила, что ли? Неужели подозревает? Но что же я мог поделать! Я же не хочу ни во что вмешиваться. Это

лиса, что они не выходили из подъезда? – спросила Мила Руткевич. – А вдруг тот человек соврал? Сулима поднялся со скамейки и сказал: – У нас есть два варианта. Первый – обойти с миелофоном все дома в этом дворе. – А второй вариант? – спросила Алиса. – А второй вариант – найти того человека, который сказал, что не видел пиратов, и проверить его мысли. – Гениально! – сказала Лариса. – Даже не нужно читать мысли. Мне достаточно посмотреть человеку в глаза, и я сразу вижу, лжет он или говорит правду. – И все-таки надежней с миелофоном, – сказал Сулима. – Ты не помнишь, Алиса, куда он исчез? – Я не заметила. Наверно, сюда. – И Алиса показала на дверь небольшого

жевала пирог и думала, что же делать дальше. Время идет, уже скоро двенадцать. – Что будем делать? – без миелофона угадала ее мысли Юлька. – Ясно что. – Фима жевал торт, и у него получились большие розовые усы на красных щеках. – Сейчас передохнем и пойдем дальше. – Куда идти? – сказала Алиса. – Мы весь подъезд обошли. – По другим домам пойдем, – сказал Фима. – Если ты устанешь, я тебя подменю. – Зачем ходить по другим домам? – удивилась Алиса. – Ведь они отсюда не выходили. – Постой, – сказал Садовский. – А ты уверена, что у них нет шапки-невидимки? – Нет, – сказала Алиса, – это антинаучно. – А почему ты так уверена

сказала: – Я и в самом деле заболталась. – И скрылась в подъезде. Вторая посмотрела на Алису подозрительно и сказала: – Какая невоспитанная девочка! – Ты ей про какую девочку сказала? – спросила Юлька. – Ее дочка дома сидит и думает, что мама никогда не вернется. А мама совсем о ней забыла. Пришлось напомнить. – Попробуй пирога, – сказала Лариса. – Моя бабушка велела обязательно тебя угостить. Она сказала, что таких у вас не делают, потому что она унесет свой секрет с собой в могилу. – А пускай она тебя научит, – сказала Юлька. – Меня не научишь, – вздохнула Лариса. – Я совершенно неспособная к домашнему хозяйству. Алиса

ничего не поесть!» Вот мы с ней и опустошили холодильник. Пока ребята ели, Алиса прислушивалась к мыслям двух женщин, которые остановились посреди двора и обсуждали плохое поведение какого-то Ивана Петровича, который играет по ночам на аккордеоне и не дает никому спать. Алиса слушала их мысли, потому что надеялась, что они могли видеть пиратов или Колю. Вдруг Алиса поднялась, спрятала проводок в сумку, подошла к женщинам, и ребята услышали, как она сказала: – Вы правильно беспокоитесь о вашей девочке. Она уже полчаса плачет горючими слезами, потому что думает, что вы никогда уже не вернетесь. Она плачет, а вы тут обсуждаете поведение какого-то Ивана Петровича! Сказав так, Алиса вернулась к скамейке, а женщины удивленно смотрели ей вслед. Потом одна из них

не веришь, возьми миелофон и послушай его мысли. – В жизни не слушала чужих мыслей. И не буду. – Почему? – спросила Юлька, распаковывая ее корзинку. – А вдруг в мыслях неприличное слово встретится? – Где же ты набрала столько продовольствия? – спросила Юлька. – Это мне бабушка дала, – сказала Лариса. – Я ей объяснила. – Что ты ей объяснила? – испугалась Катя Михайлова. – Я ей ничего лишнего не сказала, – ответила Лариса. – Я только сказала, что к нам приехала одна девочка из будущего и она проголодалась. – А бабушка? – спросила Катя. – А бабушка ахнула и сказала: «Ой, такой путь –

невозможно серьезно разговаривать! – А я с тобой и не намерен серьезно разговаривать, – сказал Садовский. – Если с тобой серьезно разговаривать, можно лопнуть от смеха. Мила раздала бутерброды и половинки огурцов. Тут, ко всеобщему удивлению, пришла и Лариса. Она шла, широко зевая, и тащила целую корзинку съестных припасов. – Умираю – спать хочу! – сказала она. – Я даже по дороге на ходу спала. – Лариса, ты великий человек, – сказал Коля Сулима. – Ты так серьезно думаешь? – спросила Лариса. – Мне очень приятно. Сулима ей нравился, потому что был серьезный, играл в шахматы и носил очки. – Он так не думает, – сказал Фима. – И если мне

Во дворе ждала Мила Руткевич с промасленным пакетом. – Перерыв на обед, – сказала Юлька. – Ничего не нашли? – Ничего, – сказала Алиса. – В этот подъезд они все вошли, и никто из него не вышел. – Пошли на скамеечку, – сказала Катя. – Ум хорошо, а десять лучше. Перекусим и что-нибудь придумаем. – Обязательно придумаем, – сказал Фима Королев. – Во мне уже формируются кое-какие идеи. – Я знаю, – сказал Садовский. – Я уже научился читать мысли без миелофона. В голове у Королева формируется идея космических полетов на воздушных шарах. – Отстань! – сказал Фима. – С тобой совершенно

Он говорит: «Не беспокойся, найдем из-за чего поссориться». – Вот и хорошо, – сказал Садовский. – А то им жить будет скучно. Осталось еще три этажа. Ребята прошли их минут за двадцать. Алиса всем дала послушать миелофон, но ничего подозрительного не обнаружилось. За дверями квартир жили самые обыкновенные люди – ссорились, мирились, разговаривали… но никто никого не пытал, не угрожал. В подвале тоже никого не было.