Цитаты из книг автора «Кир Булычев»

Появление шуш вызвало массу дополнительных проблем. Во-первых, они могли оказаться источником неизвестных инфекций. Во-вторых, они могли погибнуть в пути, не выдержать перегрузок. В-третьих, никто не знал, что они едят… И так далее. Но все опасения оказались напрасными. Шуши отлично перенесли дезинфекцию, послушно питались бульоном и консервированными фруктами. Из-за этого они нажили себе кровного врага в лице Зеленого, который любил компот, а последние месяцы экспедиции ему пришлось отказаться от компота – его съели «зайцы». Во время долгого пути у шушихи родилось шесть шушат. Так что корабль прибыл на Землю переполненный шушами и шушатами. Они оказались понятливыми зверушками и никаких неприятностей и неудобств никому, кроме Зеленого, не причиняли. Я помню исторический момент прибытия экспедиции на Землю, когда под прицелом кино– и телевизионных камер открылся люк и вместо космонавтов в его отверстии показался удивительный шестилапый зверь. За ним еще несколько таких же, только поменьше. По всей земле прокатился вздох удивления. Но оборвался в тот момент, когда вслед за шушами из корабля вышел улыбающийся Полосков. Он нес на руках шушонка, перемазанного сгущенным молоком… Часть зверьков попала в зоопарк, некоторые остались у полюбивших их космонавтов. Полосковский шушонок достался Алисе. Бог уж ее знает, чем она очаровала сурового космонавта Полоскова. Шуша жил в большой корзине рядом с Алисиной кроватью, мяса не употреблял, ночью спал, дружил с котятами, боялся богомола и тихо мурлыкал, когда Алиса гладила его или рассказывала о своих удачах и бедах. Шуша быстро рос и через два месяца стал ростом с Алису. Они ходили гулять в садик напротив, и Алиса никогда не надевала на него ошейник. – А вдруг он кого-нибудь испугает? – спрашивал я. – Или попадет под машину? – Нет, он не испугает. А потом, он обидится, если я на него надену ошейник. Он ведь такой чуткий. Как-то Алисе не спалось. Она капризничала и требовала, чтобы я читал ей про доктора Айболита.

он принял облик перекатчиков с планеты Всик. Ребята замерли. Но у Алисы в руке был пистолет. – Не двигайся, Крыс с планеты Крокрыс! – сказала она. – А то я стреляю. Шар покатился к выходу. Алиса подняла пистолет и прицелилась. Ее остановил голос от двери: – Не стреляй, Алиса. Он никуда не уйдет. На ступеньках, ведущих в подвал, стоял высокий, худой мужчина в синем костюме. Алиса опустила руку. В голосе мужчины звучала такая уверенность, что ослушаться его было невозможно. – Крыс, – сказал он, – прими какую-нибудь разумную форму. Никуда тебе не деться. И в то же мгновение снова возник Наполеон Бонапарт. – Николай Николаевич, – сказал Коля Наумов, – это я во всем виноват… – Вы дежурный на станции времени? – спросила Алиса. – Да, – сказал Николай Николаевич. – И виноват во всем только я один. Так что не будем сейчас искать виновных.

Кир Булычев Золушка на рынке 1 – Дашенька, Дашечка, лапушка, лапочка! – с таким криком по зеленой траве космодрома неслась, подпрыгивала, взлетала высоко в воздух и кружилась в вихре веселья Валерия Никодимка. – Дашенька, Дашечка! – передразнил ее Паскуале, старый ворчун. Она налетела на Дашу, как большая восторженная собака, как теплый шквал, как рой тяжелых, переполненных нектаром тропических бабочек. Дарья не удержалась на ногах и сдалась напору жарких поцелуев и тесных объятий. Они покатились по мягкой траве, и Даша только и могла повторять: – Ну и толстая ты стала, Валерка, ну и толстая ты! Они скатились с пригорка в ложбину, где росли стаканчики с мороженым – опасная выдумка Лаборатории Наслаждений, перемазались вишневыми сливками, а Паскуале стоял на пригорке и кричал: – Только не ешьте, только не ешьте, мороженое еще не поспело! Животами будете маяться.

у нас в стране нет пока общественных движений или даже клубов по интересам. Все немедленно приобретает элемент религиозной секты. Секта сыроедов, секта водопитов, секта любителей собирать малину.

Когда дошла очередь до Снежи́ны, она протянула руку, и рука короны, тонкая, шершавая, как газетный лист, легко сомкнулась вокруг ее кисти. Снежи́на посмотрела в глаза гостю, отклонив голову подальше от страшноватого рога на хвосте. Глаз было несколько. Они протянулись цепочкой поперек головы. – Корона Аро, – сказал гость. Чешуйчатая зеленая кожа на его теле оказалась тонким комбинезоном. – К сожалению, – добавил Загребин после того, как Малыш, последний из членов экипажа, вернулся на свое место, – наши гости не могут обедать с нами в кают-компании. У них есть запас питания, которое отличается от нашего… Снежи́не показалось, что со стороны буфетной донесся вздох облегчения.

ату, она уже надела красивый фартук в пионах прямо на обнаженное тело, и это ей шло.

Иван Иванов был злобным и подлым человеком. Душа у не го была такая темная, что цвет ее проникал сквозь кожу, и многие принимали Иванова за негра.

ова медленно и чинно проследовала в скромном «запорожце» кубическая женщина Аня Бермудская в дорогой прическе, которая в парижских салонах именуется «Продолжай меня насиловать, шалун!».

Кир Булычев Поселок Часть первая ПЕРЕВАЛ Глава первая В доме было сыро, мошка толклась у светильника, давно надо бы его погасить, мать, конечно, забыла, но на улице дождь, полутьма. Олег валялся на койке – недавно проснулся. Ночью он сторожил поселок: гонял шакалов, они целой стаей лезли к сараю, чуть самого не задрали. В теле были пустота и обыкновенность, хотя сам от себя он ждал волнения, может, страха. Ведь пятьдесят на пятьдесят – вернешься или не вернешься. А если пятьдесят в квадрате? Должна быть закономерность, должны быть таблицы, а то вечно изобретаешь велосипед. Кстати, все собирался спросить старого, что такое велосипед. Парадокс. Велосипеда нет, а Старый укоряет им, не задумываясь о смысле фразы. На кухне закашляла мать. Она, оказывается, дома. – Ты чего не пошла? – спросил он. – Проснулся? Супу хочешь? Я согрела. – А кто за грибами ушел? – Марьяна с Диком. – И все? – Может, кто из ребят увязался. Могли бы и разбудить, позвать. Марьяна не обещала, но было бы естественно, если бы позвала. – Есть не хочется. – Если дожди не кончатся, – сказала мать, – до холодов огурцы не вызреют. Все плесенью зарастет. Мать вошла в комнату, разогнала ладонью мошку, задула светильник. Олег смотрел в потолок. Желтое пятно плесени увеличилось, изменило форму. Еще вчера оно было похоже на профиль Вайткуса: нос картошкой. А сегодня нос раздулся, как будто ужалила оса, и лоб выгнулся горбом. Дику в лесу неинтересно. Чего ему грибы собирать? Он охотник, степной человек, сам же всегда говорил. – Мошки много, – уронила мать, – холодно ей в лесу. – Нашла кого жалеть. Дом был поделен пополам, на другой половине жили Старый и близнецы Дуровы. Он их взял к себе, когда старшие умерли. Близнецы всегда хворали: один выздоровеет, другой простудится. Если бы не их ночное нытье, Олег никогда бы не согласился дежурить по ночам. Вот и сейчас слышно было, как они хором захныкали. Невнятный, далекий, привычный, как ветер, монолог Старого оборвался, заскрипела скамейка. Старый пошел на кухню, и тут же загалдели его ученики. – И куда тебе идти? – сказала мать. – Не дойдете же! Хорошо еще, если целыми вернетесь!

– Я бы сказал ему: не женись на обезьяне, и твои дети вырастут порядочными джигитами.