Глава. 3 Язык цветов

Сегодня она снова обедала одна. Подростку в ее возрасте это трудно, потому что воспринимается остальными как вызов. Но для Ынтхак это уже стало привычным делом. Скоро выпускные экзамены в школе. За ее спиной одноклассницы тайком шушукались о том, что она видит призраков. Но Ынтхак лишь надевала наушники, накидывала на голову капюшон и делала вид, что ничего не замечает.

Ей хотелось выполнить данное матери обещание, но призраки сами будто преследовали ее. Окружающим людям казалось, что она беседует с пустотой. В итоге девушку стали считать странной, и с ней никто не общался. У нее в наушниках звучало любимое радио. Мягкий голос диджея очень нравился Ынтхак. Он как раз объявлял очередной трек, но тут девушку окликнул какой-то неприятный скрежещущий голос.

– Эй!

Голос был женский. От удивления Ынтхак вздрогнула, но сделала вид, что ничего не произошло и она ничего не услышала. Она лишь поправила на шее красный шарф, засунула руку в карман и поставила громкость телефона на максимум. Звуки музыки из наушников стали слышны даже окружающим. Но, в отличие от сплетничающих одноклассниц, от этого голоса было не так просто отделаться.

– Эй, ты че, и вправду невеста Демона?

Невеста Демона… Призраки иногда называли ее так, хотя Ынтхак и не знала почему. «Может, так называют тех, кто видит призраков», – думала она. Ее не очень вдохновляло, что ее мужем будет какой-то демон, которого она даже в глаза никогда не видела. С другой стороны, иногда ей хотелось замуж. Ведь муж – это какая-никакая семья. Нет, все-таки хоть ей и хотелось создать свою семью, но вот так выходить замуж за демона, у которого, поди, и нрав наверняка суровый? Нет уж…

Отвлекая себя такими мыслями, Ынтхак подпевала песне в наушниках. Шел дождь, но зонта у нее не было: она просто накинула капюшон, который быстро промок. И вот такая, вся промокшая, она шлепала по лужам, распевая песни, – неудивительно, что окружающие принимали ее за слегка тронутую.

– Эй, не притворяйся, ты меня видишь!

Это был чхонё-квисин – навязчивый призрак длинноволосой девушки-мавки^[7]. Ынтхак попыталась увернуться от нее, стараясь при этом не смотреть ей в глаза.

– Ты что, и дальше будешь комедию ломать?

Призрак не давал ей проходу.

– А ну стой, мерзкая девка!

Глаза у чхонё-квисин закатились, ее взгляд напугал Ынтхак.

– Ай, ну и страшилище!

От ужаса девушка зажмурилась. Когда же она снова открыла глаза, то больше не могла игнорировать призрак и махнула рукой, пытаясь его отогнать.

– Ага! Так значит, все ты видишь!

Ынтхак тяжело вздохнула: сейчас снова начнет жаловаться на жизнь.

В отчаянии она уже приготовилась слушать ее нытье, но тут на лице у чхонё-квисин появилась странная гримаса, будто она испугалась чего-то. Странно, кто ж мог ее так напугать? Ынтхак была поражена. Она и сказать ничего не успела, как призрак, запинаясь, начал лепетать: «Ой, так это правда! Прости-прости!» – и тут же исчез так же внезапно, как и появился, оставив лишь небольшой след черного дыма.

Нет, конечно, хорошо, что чхонё-квисин наконец отстала, но Ынтхак все-таки было немного не по себе. От кого она так удрала? Не к добру это все…

Вставляя выпавший наушник, она обратила внимание на высокого мужчину под зонтом, идущего ей навстречу. Между ними было много людей, в том числе и школьниц в такой же форме, как и она сама. Но каким-то образом мужчина почувствовал ее взгляд и посмотрел в ответ. На краткий миг ей показалось, что время будто бы замедлило ход.

У нее мелькнуло смутное ощущение, что они уже где-то встречались. Точно не часто, а лишь однажды, иначе она бы его наверняка запомнила. Ынтхак отвела взгляд, ей нужно было спешить домой.

Едва зайдя в дверь, она тут же стала заниматься домашними делами: поставила вариться рис, помыла посуду, а потом постирала белье. От такой запарки у нее на лбу выступил пот. Пока она хлопотала по хозяйству, ее тетя в гостиной лежала на диване и смотрела телевизор. Этим же были заняты и двое родных детей тетки: сын Кёнсик и дочь Кёнми. Ынтхак была сирота, и ее растила тетя. Хотя «растила» – это не совсем правильное слово: Ынтхак росла сама, но по документам именно тетка считалась ее опекуном. И всю работу по дому она переложила на племянницу, которая, по сути, была у них за прислугу.

Сварив суп, Ынтхак сноровисто накрыла на стол. Расставив тарелки и разложив приборы, она позвала всех обедать. Но ее обленившиеся родственнички, как обычно, слушали вполуха и даже за стол не спешили.

Девушка уже далеко не в первый раз подумала, что уж лучше ей было бы расти совсем без родни, чем с такой.

– Кушать подано! Обед на три персоны: один мужчина, две женщины!

Ей пришлось позвать несколько раз, пока родня нехотя собралась к столу.

– Че ты орешь так? В башке от тебя звенит! Ты ж всего только на стол накрыла, а криков – как на митинге.

Если б дело ограничивалось лишь работой по дому, то это было бы еще ничего. Но ведь приходилось и их брань выслушивать. В детстве, бывало, она даже сомневалась: а точно ли тетка и мать были родные сестры? Но сейчас ей девятнадцать, и она все воспринимает таким, как оно есть. Плакать и огорчаться она перестала в двенадцать. Ну, почти перестала.

– С чего это вдруг миёккук?^[8] Сегодня что, у кого-то день рождения? – спросил Кён Сик.

– Точно! Может, у неё? – предположила его сестра.

Ынтхак молча ела приготовленный ей самой суп, пока тот еще не остыл. На кухню зашла тетка:

– Это ж день смерти ее матери, чего тут праздновать? Ничему тебя научить не смогли, ни стыда ни совести нет!

Ынтхак понятия не имела, почему и за что ей должно быть стыдно. Но общение с такими родными, которые вообще не думали о том, что говорят, лишь закалило девушку.

– Спасибо, тетя, что с днем рождения поздравили!

– Нет, ты только погляди на нее! Вот уж правду говорят, пригрели на груди змеюку. Это наказание мне за всю мою доброту. Да уж, несчастная мать-одиночка, покойница-то наша, замечательно дочку воспитала.

– Ну, знаете, это уже чересчур.

– Что – чересчур? Это для тебя она мать, а для меня – всего лишь сестра.

– Вот именно, мне она ближе: и по духу, и по родству.

Доев миёккук до последней капли, Ынтхак встала из-за стола. Она очень не хотела расстраиваться в этот день, но все вышло вот так. Хотя сегодня как раз позволительно немного и расстроиться. Она поставила посуду в раковину и пошла в коридор. Открыв обшарпанную входную дверь с заедающим замком, Ынтхак увидела, что на улице все еще идет дождь. В подставке у дверей стояло лишь два зонта.

– Не вздумай зонт забрать, башку оторвем! – заволновались за ее спиной Кёнсик и Кёнми.

– И сберкнижку перед уходом не забудь оставить! – добавила тетка.

– Нет у меня никакой сберкнижки, сколько раз вам нужно…

Бздынь! Мимо ее головы пролетела металлическая плошка. Мелкие рисинки разлетелись во все стороны, упали на землю, застряли у Ынтхак в волосах.

– А где же она тогда, а? Где сберкнижка? Деньги за страховку мамашки твоей куда подевались?

Она резко повернулась к тетке, едва сдерживая слезы.

– А мне-то откуда это знать? Вы же, тетя, все деньги и забрали, даже залог за наш дом! – уже почти совсем заплакав, прокричала Ынтхак и выбежала на улицу. Дождь стал лить еще сильнее. Можно было подумать, что это небеса так плачут и сочувствуют ей, но только небесам все равно, что творится у нее на душе. Ынтхак снова мокла под дождем.

Собрав все деньги, что были у нее в карманах, она купила маленький торт и пришла на волнорез. Раньше они с матерью часто ходили сюда смотреть на море. Она уселась, скрестив ноги, прямо на каменный пирс. Аккуратно достала торт из коробки, вставила в него свечи – впервые за десять лет. Когда ей исполнилось девять, она решила никогда этого не делать, но день сегодня выдался такой, что очень захотелось устроить праздник – пусть поздравлять себя ей придется самой. Больше ж некому… Раньше она считала, что богов не существует и нет смысла их о чем-то просить. Но сейчас она была в таком отчаянии, что очень захотелось загадать желание.

Проливной дождь постепенно прекратился. Ну хоть в чем-то повезло. Впрочем, сильно радоваться не стоило: в пасмурные дни капризная погода могла снова испортиться в любую минуту. «Даже в этом на мою жизнь похоже», – раздраженно подумала Ынтхак, чиркая спичкой. Огонь никак не хотел зажигаться на ветру. Она прикрыла спичку ладонью и наконец смогла зажечь свечи.

– Пожалуйста, помоги мне заработать немного денег. Помоги как-нибудь с тетей и ее родней. И еще, пожалуйста, пусть у меня наконец появится парень! Умоляю!

«Умоляю»… Конкретное и искреннее желание… Сложив руки перед собой, Ынтхак молилась, опасаясь лишний раз выдохнуть, чтобы случайно не потушить свечи. Она молилась потому, что не хотела больше жить такой ужасной жизнью, но чем дольше она молилась, тем сильнее становилось отчаяние. По ее щеке покатилась слеза.

– Да что ж я делаю? Кого молю? Где они, эти боги?

Небо быстро темнело – похоже, сейчас снова начнется дождь. Шум волн тоже становился все сильнее. День сегодня выдался тошным. Да и вся жизнь ее, в общем, такая же. Ынтхак опустила сложенные в молитве руки, несколько раз сильно дунула на свечи, пока они все не погасли. И прокричала в небо, в котором, конечно, нет никаких богов:

– Да что ж это такое? Сейчас же не сезон дождей, не лето с тропическим ливнем! Закончишься ты когда-нибудь или нет? Да у нас дома вообще только два зонта, сколько ж можно, а?

Она кричала, крепко зажмурившись, потому что дуло так, что открыть глаза было невозможно. Но ответом ей был лишь очередной яростный порыв ветра, разметавший и спутавший ей волосы. Да что ж за день сегодня такой! Внезапно ветер прекратился, и вокруг вдруг стало очень тихо.

В этой тишине откуда ни возьмись появился высокий мужчина. Тот самый, которого она вроде когда-то видела. Чтобы его толком рассмотреть, Ынтхак пришлось запрокинуть голову. В руках у мужчины был букет белых цветов. Гадая, как он смог появиться прямо у нее под носом так незаметно, Ынтхак попятилась.

Не зажигая свет, Демон сидел в своей комнате на удобном диване и размышлял о недавних событиях. Он видел ее у школьных ворот. И на улице. И перед каким-то кафе. Они просто проходили мимо друг друга, особо не вглядываясь в лица. Среди толпы школьниц, одетых в одинаковую форму, с одинаковыми короткими стрижками каре, он встречался глазами именно с ней. Странно, выходит, его притягивало к ней? Девушка что-то чувствовала, оборачивалась, но он всегда терялся в толпе. Потому что и сам что-то ощущал. А вот это уже совсем странно…

Прервав ход его мыслей, в комнате внезапно зажегся свет. Это был мэтр Ю, старейшина рода, служившего Демону. В прошлый раз он познакомил его со своим внуком Ю Докхва. Теперь же мэтр сильно состарился и уже готовился встретить конец своей жизни.

– Господин, что же вы сидите в темноте?

– Да вот задумался что-то…

Как быстро пронеслось время… Опять… Человек рядом с ним стал стариком и уже скоро умрет, а на его собственном лице нет ни морщинки и он по-прежнему будет жить. Он провел здесь уже около двадцати лет, и вот теперь снова нужно уезжать, пока люди не заметили, что время для Демона остановилось и что он совсем не стареет. На этот раз он решил поехать в Ниццу. Мэтр Ю положил на стол собранные документы.

– Господин, еще осталось кое-что уладить, но в конце месяца вы уже сможете отправиться в путь.

– Хорошо.

– Я ведь до вашего следующего приезда уже, скорее всего, вряд ли доживу?

У старика в уголках глаз стояли слезы. Демону уже приходилось навсегда прощаться со своими слугами, и всякий раз у него было муторно на душе.

– Я благодарен тебе за каждый миг, что ты был рядом.

И действительно, Демон был искренне благодарен всему их роду, который непрерывно на протяжении многих поколений верно служил ему, начиная с самого первого слуги, который разыскал его бренные останки.

– Господин, вы снова уезжаете один?

– Так уж вышло. Ни одна из женщин, которых я встречал, не смогла увидеть меч.

На лице у Демона проступила горечь: его вечная жизнь – может, дар, а может, и проклятье. Чтобы ее закончить, ему надо найти себе невесту. И в этот раз он опять не смог ее найти. Значит, снова предстоит переживать смерть близких и всегда помнить об этом. Демон прожил достаточно долго, чтобы вечная жизнь уже не казалась ему даром.

– Знаете, господин, как по мне, так может, это и к лучшему. Конечно, я хочу, чтобы вы поскорее нашли невесту и чтобы этот меч больше не причинял вам страданий. Но в такие минуты, как сейчас, когда я могу видеть вас таким, мне не хочется, чтоб этот меч вообще кто-то увидел. Простите меня, господин, это все наш человеческий эгоизм.

– Может, ты и прав, и это в самом деле к лучшему…

На лице у старого слуги, который уже сам стоял на пороге смерти, появилось удивленное выражение от такого ответа. Губы Демона тронула чуть заметная улыбка.

– Ты же все еще со мной, нам есть что выпить. По крайней мере, в этот вечер мне тоже хочется пожить.

Демон и мэтр Ю тихо сидели, вспоминая прошлое и обстоятельно обсуждая настоящее и будущее. Уголки рта мэтра Ю чуть дрогнули.

– В следующий раз вас уже будет встречать Докхва.

Пришла пора и старому слуге передавать дела внуку. Избалованному малышу в подписанной детсадовской одежке теперь исполнилось двадцать пять, и он называл Демона дядей. Докхва по-прежнему оставался таким же невоспитанным: с годами он лишь превратился в первостатейного оболтуса. Тот, кто должен был стать продолжателем дела своего деда, только и знал, что пользоваться кредитной карточкой налево и направо. Некоторое время назад мэтру Ю это надоело, и он отобрал у молодого лоботряса кредитку. С тех пор Докхва неотступно ходил за ним по пятам и клянчил ее обратно. Вот и сейчас он стоял перед дверью и шумно ковырялся с кодовым замком. Появление Докхва нарушило чинную атмосферу, в которую был погружен дом. Не в силах вынести неизбежную кутерьму и суматоху, Демон открыл дверь в соседнюю комнату и вошел внутрь.

Однако оказался он не в другой комнате, а на широко раскинувшемся поле цветущей гречихи. Еще секунду назад он был в своем особняке в центре города, теперь же его окружал совершенно другой пейзаж: старые хижины, высокое синее небо, бесконечный горизонт и никого, кроме него. Погруженный в свои мысли, Демон механически сорвал несколько белых цветков и так бродил с ними в руке. Внезапно он услышал полный отчаяния крик. Это был голос молодой девушки; похоже, она сильно злилась. И плакала. Услышав звуки плача, Демон остановился, а потом куда-то исчез.

С гречишного поля его перенесло на берег моря. Прямо перед ним стояла какая-то девчушка. Рассмотрев ее внимательнее, Демон тихо произнес:

– Так это ты?

– Ой! Это вы мне? – переспросила Ынтхак растерянно.

Демон нахмурился. Похоже, что мольба, обращенная к богам, по ошибке дошла до него. Такое иногда бывает. Но вот каким образом его самого сюда занесло, он не понимал. Лицо обладательницы этого голоса показалось ему знакомым. Это с ней он часто встречался глазами. И именно о ней он в последнее время так часто думал.

– Это ты меня звала?

– Я? Я не звала…

Уж не мошенник ли это какой? Появился внезапно, говорит, что сама его звала… Ей в последнее время как раз везет на всяких проходимцев. Хотя не очень-то он на злоумышленника похож. Скорее даже, такой… симпатичный. Ынтхак захотелось еще с ним поговорить, но она сдержалась.

– Ты звала, это точно. И кстати, как это у тебя получилось? Подумай, как ты это сделала?

– Честно?

По правде говоря, вообще-то она обращалась к богам… Ынтхак некоторое время колебалась, говорить или нет, но потом решилась и сказала:

– Я вас не звала. Просто вы мне несколько раз привиделись. Недавно на улице, помните? Это ж мы с вами глазами случайно встретились, правильно?

Ее наполняла какая-то странная энергия, и Ынтхак поняла, что этот мужчина не человек, а призрак. Услышав ее ответ, Демон удивленно приподнял брови.

– Ты о чем? Что значит «привиделся»?

– Ну вы же призрак? А я их вижу.

От того, что Ынтхак назвала его призраком, лицо у Демона скривилось: он не был таким убогим созданием.

– Я не призрак!

– Все вы так поначалу говорите! – бойко ответила Ынтхак. Жаль, конечно, ведь она впервые видела такого красивого призрака. Но призрак – это всего лишь призрак…

Ынтхак начала складывать коробку от торта, она решила больше не обращать внимания на призрака, неважно, мужчина это или женщина, – все равно же боги не исполнят ее просьбу. Она в принципе сомневалась, есть боги или нет. Наверное, нет. «Если они меня бросили одну в такой тяжелый момент, то лучше думать, что их вообще не существует. В следующий раз помолюсь не раньше, чем через десять лет. Если по-прежнему будет трудно жить…» – подумала она.

– Ты вообще кто? И почему мне не видно того, что я обычно вижу?

Ынтхак округлила глаза. Она не хотела говорить с незнакомцем, но Демон говорил слишком странные вещи, чтобы просто молча оставаться спокойной. Когда они впервые посмотрели друг на друга, у нее возникло какое-то непонятное ощущение. Но еще непонятнее были его слова про то, что он чего-то не видит.

– Чего же вы не видите?

– Тебя в двадцать, в тридцать лет. Твое будущее.

– Что ж, видать, нет его у меня, будущего…

«Или оно настолько темное, что даже призракам ничего не разглядеть». Ынтхак стало страшно.

– А вы до смерти кем были? Шаманом? Или просто людей морочили? Так уверенно про будущее говорите…

– Я – что? Морочил?

Она же с самого начала так и подумала, что это мошенник, и ведь почти угадала: какой-то призрак морочит людям голову.

– Нашли бы вы себе какое другое пристанище. Нельзя вам долго в этом мире оставаться. И, кстати, что это у вас за цветы такие? – Внимание Ынтхак привлек букет в его руке.

– Гречиха.

– Какие же они красивые, эти цветы! – с явным намеком сказала девушка и выразительно посмотрела на Демона, но тот даже не пошевелился. – Нет, правда красивые. Дайте мне их, призракам же они не нужны. Хочется, чтоб в день рождения хоть кто-то подарок сделал. Пусть и призрак.

Демон не смог выдержать взгляд ее блестящих глаз: он посмотрел на коробку, на торт, потом снова на Ынтхак. Наконец он нерешительно и как-то неловко сунул ей букет. Она протянула руку, схватила цветы и тут же уткнулась в них носом, вдыхая аромат.

– Интересно, а что значит гречиха на языке цветов?

– Любимый человек, – услышала она его низкий голос над своей головой.

«Любимый человек». Как хорошо звучит! Очень подходит к этим белым цветам. Непонятно откуда появился светлячок и стал порхать над Ынтхак, освещая все вокруг. Словно подражая ему, пасмурный день тоже решил распогодиться, и между тучами пробился солнечный луч. Демон и Ынтхак посмотрели друг на друга.