– О, Ван Чон честолюбив, хотя и скрывает это. Ему просто нужно оправдание своего поступка. Мол, Канъян-гон – законный наследник, но, раз не хочет бороться за престол, то ему, Ван Чону, не остается ничего другого, как согласиться стать преемником. И раз эта ступень уже пройдена, вскоре можно приступить к осуществлению плана.

При слове «план» Сан встрепенулась. Боясь что-нибудь пропустить, она передвинулась прямо под деревянную лавку, на которой в беседке сидели мужчины. И вовремя: незнакомец понизил голос, так что Сан приходилось вслушиваться изо всех сил.

– Кого вы отправили в Чхольдон?

– Своего самого надежного человека. Беспокоиться не о чем: до начала королевской охоты он все подготовит.

– Хорошо, что охота пройдет на вашей земле – это упрощает задачу.

– Земля принадлежит не мне, а моей дочери.

– Вот как?

– Усадьба Покчжончжан, в которой остановятся его величество с семьей и свитой, была построена специально для моей дочери.

– Она ничего не знает, верно?

– Само собой. А даже если и узнает, что с того?

– Чем меньше посвященных, тем лучше. Речь об устранении наследного принца, а слухи распространяются быстро.

– О чем это ты? – повышая голос, резко спросил Ёнъин-бэк. – Все это делается на мои деньги, а ты позволяешь себе так отзываться о моей дочери? Ты думаешь, она из тех, кто сплетничает на улицах? Да она даже не выходит из дома!

– Тише, тише, нас могут услышать.

– Лучше переживай об отребье, которое мы берем на охоту! Людям с темным прошлым нельзя доверять!

– Прошу вас, говорите потише… Ну, конечно же, на них можно положиться. У них большой опыт в таких делах, никого лучше нам не найти. Вы же знаете, кто их выбрал. Этому человеку вы доверяете безгранично.

Шумное дыхание Ёнъин-бэка постепенно стихало. Похоже, слова незнакомца его успокоили. Ёнъин-бэк снова понизил голос, но в нем все еще сквозило недовольство.

– Да, доверяю. Без него не существовало бы плана… И все же не многовато-то ли мы отправляем головорезов?

– Там соберутся полторы тысячи человек. Охотники, следопыты, сотни слуг. Наши три десятка человек легко затеряются.

– Кстати, а что это за тридцать всадников наследного принца?

– Его личный отряд. Наш общий знакомый считает, что наследный принц не доверяет военным, вот и нашел себе новых стрелков и телохранителей.

– Они не станут помехой?

– Не только не станут, но и помогут нашему плану. На них ляжет ответственность за гибель наследного принца. Говорят, большинство из них обычные простолюдины чуть ли не с улицы. Наследный принц держит их в Кымгвачжоне, доме Чеан-гона, а младший сын Ван Ёна, Ван Лин, их тренирует.

– Чеан-гон? Он ведь женат на старшей дочери вана и принцессы Чонхва? А Ван Лин, значит, брат Ван Чона?

– Именно так.

– Вокруг наследного принца слишком много людей, связанных с принцессой Чонхва. Что об этом думает наш общий знакомый?

– Чеан-гон слишком покладист, он не станет ни с кем враждовать. А его жена, разумеется, ставит волю его величества превыше всего. Что до Ван Лина… Он полная противоположность своего брата. Наш общий знакомый рад, что вместе с наследным принцем мы избавимся и от Ван Лина, иначе он может стать серьезной помехой в будущем.

– Он так и сказал?

– Да. Вся вина за то, что произойдет на охоте, будет возложена на Ван Лина. Он единственный высокородный в отряде, ему и отвечать.

От напряжения Сан дернула пучок травы, зажатый в руке. Теперь она точно знала, что Лин не связан с заговорщиками.

Что же они задумали? К беспокойству Сан примешивалось раздражение. Из разговора отца с незнакомцем она поняла, что заговорщики снарядили секретный отряд из тридцати человек, который прибудет на охоту с целью убить наследного принца и подставить Ван Лина, однако конкретные детали не обсуждались. Она надеялась, что мужчины продолжат говорить о плане, но ее отец со злорадством переключился на нелюбимого им Ван Ёна.

– Я думал, что у Ван Ёна растут трое прекрасных сыновей, а семейка-то гниет изнутри. Как же я завидовал, когда его сестра стала женой будущего вана! У меня-то нет сестры, которую можно выдать замуж. Конечно, когда принцессу Чонхва выгнали из дворца, я уже не жалел, что не имею сестры, но продолжал завидовать Ван Ёну из-за его сыновей. А теперь, выходит, его второй сын собирается погубить третьего, чему уж тут завидовать.

– Ван Чон не знает, какая судьба уготована Лину. Наш общий знакомый приказал держать его в неведении, так как Ван Чон не умеет скрывать свои чувства и выдаст себя. Если Ван Чону станет известно, что мы готовим, ничего не получится.

Ёнъин-бэк понимающе хмыкнул. Больше мужчины не говорили. Когда они покинули сад, Сан выбралась из-под беседки и отряхнула одежду. Все это ее сильно встревожило. Ей необходимо спасти Вона и Лина, но так, чтобы отца не обвинили в предательстве. Начинала болеть голова, и она с силой потерла виски.

Когда Сан вошла в большую комнату флигеля, нетерпеливо поджидавшая ее Пиён бросилась ей навстречу.

– Госпожа, где вы были? – со смесью осуждения и облегчения воскликнула служанка.

– Я слишком поздно? Прости. Как все прошло в Кванмёнса? Помолилась у колодца, как собиралась? – сказала Сан, улыбнувшись и взяв руки напуганной девушки в свои. Она говорила без остановки, словно пытаясь отвлечься от навалившихся на нее забот. – Нянюшка не догадалась? Ты ведь с ней не разговаривала, как я тебя учила? Нянюшка только кажется бестолковой, а на самом деле соображает быстро. Даже по кашлю смогла бы понять, что ты это не я. Если она прознает, что я отправила тебя к колодцу, будет ругаться и говорить, что я сведу ее в могилу. Но почему у тебя ладони влажные? Ты не заболела?

– Госпожа, я…

– Ты сведешь меня в могилу! – возопила нянюшка, выскакивая из-за ширмы.

Пиён умоляюще взглянула на госпожу. Маленькие глазки толстухи воинственно светились. Она на мгновение остановилась в центре комнаты, уперев руки в обширные бока, а затем грозно приблизилась к Сан, точно генерал к рядовому.

– И чем же занималась наша ловкая госпожа, когда отправила меня в Кванмёнса к служанке? Почему опять в мужской одежде? Да еще вся такая грязная? Неужели с кем-то подралась?!

– Что ты выдумываешь! Я занималась с Кухёном и перепачкалась, – ответила Сан, изображая обиду и избегая смотреть нянюшке в глаза.

Та гневно выдохнула через нос.

– С Кухёном, значит? С тем самым Кухёном, который тут слонялся без дела, пока хозяин не отправил его с поручением в Чхольдон? Ты никак в Чхольдоне с ним занималась? Что ж тогда вернулась одна? Опять его бросила?

– В Чхольдон? С поручением?

– А чего ты так удивляешься, как будто не знаешь? Ты же с ним занималась все это время! – фыркнула нянюшка, все еще сверкая глазами.

Сан не ответила. Она подумала о подслушанном разговоре: отец с незнакомцем говорили о человеке, отправленном в Чхольдон. Отец сказал, что это надежный человек. Стало быть, он имел в виду Кухёна. Кухёну поручили подготовить что-то перед королевской охотой.

Видя, что воспитанница умолкла и призадумалась, нянюшка решила, что это признак раскаяния, и начала причитать:

– И за что мне все это на старости лет? Я уж ее и растила, и берегла как зеницу ока, а она переодевается мальчишкой и сбегает от старой няньки. Является вся в грязи, где была – не говорит, а ведь отвечать мне. Сведет, сведет в могилу, не так долго мне и осталось. Встречу на том свете ее матушку, а сказать-то и нечего, не смогла я усмотреть за молодой госпожой. Нет бы рассказать старой няньке, что стряслось и почему убежала из дома. Уж нянюшка-то всегда поймет, всегда выручит…

– Ты прекратишь, если я честно все расскажу? – с ласковой насмешкой спросила Сан, протягивая руку.

Нянюшка с жаром схватила ее ладонь, в глазах вспыхнуло любопытство.

– Так уже прекратила. Где же ты была?

– На горе Мансусан.

Брови нянюшки взлетели вверх. Воспитанница смотрела на нее серьезно и грустно.

– Я была на горе Мансусан у могилы матушки, – повторила Сан.

– Но зачем ты туда отправилась? Можно было вознести молитву о матушке в Кванмёнса.

– Скоро мне исполнится восемнадцать – и меня выдадут замуж. Не подумай, что я мечтаю стать чьей-то женой, это отец вчера заговорил о замужестве. И меня сразу же потянуло к матушке. Она отдала свою жизнь, защищая дочь, и вот дочь выросла и скоро покинет родительский дом, но матушка этого не увидит. Мне стало так грустно… Конечно, можно было и помолиться, но мне захотелось побывать на ее могиле.

– Что ж ты не сказала? Мы могли бы отправиться вместе. – Нянюшка расчувствовалась до слез.

– Пришлось бы брать слуг и паланкин, сборы бы затянулись, да и добираться всем вместе гораздо дольше. Еще и отец бы переживал. Я подумала, что лучше взять лошадь и добраться туда одной. К тому же мне хотелось поговорить с матушкой наедине.

– Ох, бедное мое дитя…

Растроганная нянюшка прижала Сан к себе и заплакала. Ей было грустно от того, что девушка тоскует по умершей матери, однако новости о грядущем браке ее обрадовали.

– И все-таки не стоило так рисковать. Знаю, знаю, ты прекрасная наездница и умеешь за себя постоять, но вокруг слишком много опасностей. Если опять захочешь совершить такое путешествие, возьми с собой хотя бы Кухёна.

– Хорошо. Прости, что заставила тебя волноваться, – мягко сказала Сан.

Взяв с воспитанницы обещание, что та непременно предупредит о следующей отлучке, няня, шмыгая носом, отправилась по своим делам. Сан обернулась к Пиён, которая все это время стояла ни жива ни мертва. Глаза и кончик носа Пиён покраснели – она была такой же чувствительной, как и нянюшка.

– Завтра я приболею, – заявила Сан.

– Что? – От неожиданности Пиён забыла закрыть рот.

– Утром, когда нянюшка принесет завтрак, скажу, что так вымоталась от скачки до горы Мансусан и обратно, что не могу встать с постели. Нянюшка оповестит всех, чтобы меня не беспокоили, а ты будешь вести себя так, будто я в комнате.

– Вы же знаете нянюшку, она сядет у двери, чтобы никого не пускать, и вы не сможете выбраться из флигеля.

– Вылезу через окно в соседней комнате. Положим под одеяло подушки, чтобы казалось, будто я лежу, укрывшись с головой. Нянюшка не станет проверять, так что не беспокойся.

– Но…

Пиён неожиданно разрыдалась. Для нее это было уже слишком.

Сан нежно обняла служанку за плечи и прошептала:

– Прости, но это действительно очень важно. Прошу, помоги мне.

– Да, госпожа… – спустя несколько мгновений слабо отозвалась Пиён, с самого начала понимавшая, что не сможет отказать.

Получив нужный ей ответ, Сан наконец избавилась от грязной одежды. Пока она мылась, мурлыча под нос какую-то песенку, как обычно поступали служанки, а не благородные дамы, Пиён успокоилась и даже заулыбалась. Пусть день и принес ей много тревог, благодаря госпоже она пережила интересное приключение.

«Я сделаю для нее все», – пообещала себе Пиён, когда освежившаяся Сан ослепительно ей улыбнулась.

Тайную комнату в «Павильоне пьянящей луны» освещала всего одна большая красная свеча. На полу, на шелковом одеяле, лежал мужчина, заложив руку за голову. Тук-тук-тук. Пальцами свободной руки мужчина постукивал по полу. Его глаза были закрыты, словно он о чем-то задумался. Дверь в комнату тихонько приоткрылась, и стук прекратился.

Послышалось шуршание шелка и запахло чем-то дурманяще сладким. Осторожно ступая, женщина в шелковом одеянии, подчеркивавшем изгибы ее фигуры, поставила к ногам мужчины маленький горшочек, до краев наполненный ароматическим маслом. Вынув из рукава флакончик размером с палец, она добавила в масло несколько капель мирры.

Затем она принялась раздевать мужчину. Тот привычно подчинялся, не открывая глаз, а когда она обнажила его до пояса, перевернулся на живот. Увлажнив руки, женщина принялась медленно массировать шею и плечи мужчины. Вскоре мужчина удовлетворенно застонал, чувствуя, как под умелыми пальцами расслабляются затвердевшие мышцы.

Еще некоторое время женщина массировала его спину, а затем склонилась, обняла за шею и тихо проговорила на ухо:

– Ваш посланник вернулся от Ёнъин-бэка.

– Панъён вернулся? Что говорит?

– Ёнъин-бэк рассержен встречей Ван Чона с наследным принцем в доме у Канъян-гона.

– Ван Чону не следовало туда отправляться. Насколько зол Ёнъин-бэк?

– Он говорит, что не хочет выдавать дочь за дурня, который заботится о Канъян-гоне.

Мужчина хмыкнул:

– Один дурень распознал второго. Однако без дурней наше дело не сделаешь. Что еще?

– Ёнъин-бэк нервничает из-за нашего отряда. Панъён считает, что Ёнъин-бэк осторожничает из-за того, что земли, где пройдет королевская охота, принадлежат его дочери. Но…

– Но что?

– Мне кажется, нервничает и сам Панъён.

– Он что-то сказал?

– Нет, но по нему это видно. Он не доверяет отряду. Вероятно, считает его сборищем бродяг.

Мужчина перевернулся на спину, притянул женщину к себе и с улыбкой спросил:

– А ты как думаешь? Можно ли доверять нашим бродягам?

– Я их не знаю. Но если вы им верите, то и я тоже.

– Я никому не верю.

Во взгляде женщины промелькнула обида.

Мужчина опять усмехнулся:

– Конечно, кроме тебя, драгоценная Пуён.

Женщина прикрыла глаза и точно во сне принялась обводить кончиками пальцев лицо мужчины. Его угловатый подбородок покрывала шелковистая борода. Женщина погладила ее, дотронулась пальчиками до губ мужчины и стала обводить и их.

Не прерывая ее, мужчина пробормотал:

– Главное – они верят мне. И дурень Ёнъин-бэк, и дурень Ван Чон, и мой двоюродный брат Сон Панъён… Все.

– Включая меня.

Пуён приподнялась и поцеловала мужчину в губы. Ее поцелуй был глубоким и страстным, недвусмысленно соблазняющим. Однако мужчина лишь позволял себя целовать, но сам оставался безучастным, и Пуён снова легла, прижавшись к нему.

– У них нет другого выхода, кроме как верить вам. Весь план, начиная с королевской охоты, составлен вами. Вы придумали все идеально. Тридцать человек у вана и тридцать человек у наследного принца. У первого отряда красные стрелы, а у второго – синие, чтобы легче вести подсчет, сколько зверей кому удалось подстрелить. Однако до объявления победителя дело не дойдет. Один из наших людей поразит вана синей стрелой, и тогда отряд вана атакует отряд наследного принца. В этой схватке принц будет убит.

– Именно. При этом ван отделается царапиной, случайно погибнет только наследный принц. Мало ли что может случиться в неразберихе.

– Да-да, все будет выглядеть так, словно провалилось покушение на вана, подготовленное наследным принцем. Но что, если наследный принц тоже выживет? Сможет ли он выяснить, кто стрелял в вана?

– От наших наемников избавятся сразу, как они покончат с отрядом наследного принца. Даже если принц выживет и заявит о своей невиновности, мы с помощью евнухов внушим вану, что принц затеял это, чтобы устранить оппозицию. Однако я думаю, что все получится. На охоте будет полторы тысячи человек, но только тридцать постараются защитить наследного принца. А если ему повезет – что ж, его отношения с отцом все равно безнадежно испортятся. Не забывай, что охота – это лишь часть плана. Кстати, как продвигается дело с изготовлением фальшивых именных стрел?

– Это поручено Кухёну. Он уже отправлен в Чхольдон.

Рука мужчины, уже некоторое время гладившая женщину по спине, замерла.

– Почему Ёнъин-бэк отправил Кухёна? Он что-то подозревает?

– Вовсе нет. Просто считает его своим самым надежным человеком.

– Ха-ха, самым надежным человеком Ёнъин-бэка оказался мой шпион.

Видя, что мужчина развеселился, женщина попыталась снять с него остатки одежды. Однако он перехватил ее руку.

– Ты еще не рассказала о встрече с дочерью Ёнъин-бэка в монастыре Кванмёнса.

Распаленное страстью лицо женщины презрительно искривилось.

– Как и говорил Кухён, это просто ряженая.

– Мы могли бы ее использовать?

Мужчина сильнее перехватил ее нетерпеливую руку. Женщина издала слабый стон.

– Разумеется. Она еще наивнее и глупее, чем докладывал Кухён. Предоставьте это мне.

– Хорошо.

Оскалившись в ухмылке, мужчина приподнялся и подмял под себя женщину, так что она больше не могла шевельнуться. В глазах Пуён горело страстное нетерпение. Никто не устоял бы при виде такого неприкрытого желания, однако голос мужчины остался сухим.

– Ты знаешь, почему я привез тебя сюда?

– Должно быть, вы думали, что я буду полезна.

– Чем полезна?

– Я точно не знаю. Это решать вам.

– С таким телом и такими познаниями ты мое секретное оружие. Догадайся, против кого я его направлю.

– Вы хотите, чтобы я соблазнила Ван Чона?

– Этот дурень того не стоит. До тех пор, пока он считает, что спасает Корё от монголов, я могу управлять им, как мне вздумается.

– Тогда Ёнъин-бэка?..

– Ты слишком хороша для этой жадной свиньи. Он и так отдаст мне все и сдохнет.

– О ком же вы говорите?

Она потянулась рукой к его шее, но он перехватил ее руку и прижал к полу. Женщина была полностью обездвижена, и в ее глазах появилось отчаяние. Так смотрят на палача перед пыткой.

Мужчина тихо спросил:

– Пуён, кто я такой?

– Сон Ин, секретарь ученой канцелярии Мунхансо^[27], старший сын правительственного чиновника…

– Верно, верно, но кем считаешь меня именно ты?

– Человеком, который свергнет бесполезного вана и станет могущественным властителем Корё.

– Приятно слышать… Чтобы добиться этого, я прежде всего уберу наследного принца, благо он и так бельмо на глазу вана. Знаешь ли ты, что будет потом?

Пуён не ответила. Она изнемогала от бездействия и уже не вникала в его слова. Теперь она смотрела на него с мольбой. Но Сон Ин был по-прежнему равнодушен.

– Когда ван умрет и его место займет Ван Чон, Корё будет в моих руках. Но до тех пор мне нужно контролировать вана. Сейчас я делаю это с помощью евнухов, однако есть способ лучше. Ты станешь нитью, которая свяжет меня и вана. Край нити будет в моих руках, мне останется только дергать. Ты понимаешь, о чем я говорю, Пуён?

Сон Ин отпустил ее и резко приподнялся. Женщина жалобно застонала, словно ее бросили. Она терла руку и плечо, на которые слишком сильно давил мужчина, но делала это так, словно жалела даже о потерянной боли.

– Пуён, – уже ласковее обратился к ней Сон Ин. – Мое секретное оружие я использую против вана. Ты легко окрутишь этого старого волокиту. Не надейся, что он сможет удовлетворять тебя – ему за пятьдесят, и сил у него не осталось. Но ты сможешь удовлетворять его, если будешь достаточно искусна. Ты ведь достаточно искусна? Покажи мне.

Увидев, как она послушна закивала, Сон Ин довольно улыбнулся и откинулся на шелк. Теперь он казался совершенно расслабленным, почти обессиленным – трудно было поверить, что всего минуту назад этот мужчина демонстрировал мощную волю. Не сводя с него глаз, Пуён развязала пояс. Когда она склонилась над ним, пламя красной свечи затрепетало от сквозняка и уменьшилось, словно смущаясь и дальше освещать комнату.