Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме. Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. A.

Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

His Seduction Game Plan © 2016 by Catherine Garbera

«Игра в обольщение» © «Центрполиграф», 2018

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018

* * *

Глава 1

– Привет, солнышко!

Феррин Гейнер вымученно улыбнулась человеку, который обычно едва узнавал ее. Она никогда не была близка с отцом. Он жил ради футбола и ради призов, которые гордо выставлял в гостиной. Рождение дочери было для него огромным разочарованием. Дочь, которая сжималась каждый раз, когда футбольный мяч взмывал в воздух, была для него позором.

Она почти не видела его после развода родителей, случившегося, когда ей было десять лет. Она едва обратила внимание на то, что двое игроков отца – его названые сыновья – лет десять назад были обвинены в убийстве, ей тогда было пятнадцать. Но даже этот случай не вызвал в нем желания чаще общаться с дочерью. И вот два сердечных приступа и тяжелый инсульт заставили его потянуться к ней.

В свои двадцать пять лет она думала, что уже не захочет никаких связей с отцом. Но оказалось, что это не так. Она знала, не все ее друзья в хороших отношениях с семьями. Но очень хотела бы, чтобы у нее было иначе.

С мамой они были близки. Каждый день говорили друг с другом. Мама не одобряла решение Феррин взять отпуск в университете штата Техас, где она преподавала, и поехать в Калифорнию ухаживать за отцом, но понимала ее мотивы.

Как ответственный преподаватель психологии, Феррин не раз рассматривала себя под микроскопом. И однажды увидела… В общем то, что она увидела, ее взбесило. Ей следовало бы идти дальше, начать новую жизнь. Но она не хотела смириться с тем фактом, что ее отношения с отцом непоправимо испорчены.

Она все исправит.

Черт возьми!

– Эй, тренер, как ты чувствуешь себя сегодня? – спросила она.

В детстве она пыталась называть его папой, но ему это не понравилось: только «тренер», и никак иначе она не должна была обращаться к нему. Даже до развода родителей.

– Я в порядке, – пробормотал он заплетающимся языком. Последний удар, похоже, окончательно лишил его воли. Что-то в нем самом мешало выздоровлению. Возможно, его надломила неспособность работать, быть физически сильным.

Феррин понятия не имела, что с этим делать. Он почти не разговаривал с ней. Очень заманчиво было оставить его на попечение двух сиделок с проживанием в доме, но она не хотела быть плохой дочерью.

И чувствовала себя виноватой, зная, что, если бы мать была прикована к постели, она сидела бы рядом во что бы то ни стало. Но как бы то ни было, по крайней мере, Феррин обязана отцу тем, что она появилась на свет.

– Приятно слышать. Сегодня чудесный день, так что после завтрака мы пойдем посидим в саду.

– Нет.

Она проигнорировала его ответ и подошла к окну. Тренер любил полумрак; сначала она думала, что после удара у него развилась повышенная чувствительность к свету, но доктора это отрицали.

Она раздвинула тяжелую штору, а потом и остальные. Из окна спальни тренера был виден Тихий океан. Пена прибоя контрастировала с темно-синей водой, и беспрестанно накатывавшие волны обещали покой и умиротворение. То, чего ей так не хватало с того момента, как она появилась на Западном побережье.

– Оставь их, – велел он, снова коверкая слова.

До чего же трудно слышать, как он говорит! Пусть их отношения всегда были холодными, ей нравилось, что у нее сильный отец. А теперь он больше не был сильным.

– Пока тебе лучше съесть завтрак. Джой сейчас принесет его наверх, и я поем с тобой. Ты знаешь, что я не люблю есть в темноте.

Феррин заметила, что, если она сидит за одним столом с отцом, тот съедает почти все, что положили ему на тарелку. Она подозревала, что он старается больше есть, чтобы не разговаривать с ней, и не возражала по этому поводу. Доктора говорили, что, если он будет хорошо питаться и больше гулять, скорее выздоровеет. Поэтому она делала все, чтобы этому способствовать.

– Хорошо.

Его голос звучал сварливо, отчего она улыбнулась самой себе. По крайней мере, он не делает вид, что спит, и не игнорирует ее.

– Вчера ты получил еще одно письмо из колледжа. Они награждают тебя…

– Нет.

– Нет? – переспросила она, нажимая на кнопку, поднимавшую спинку кровати. После первого инсульта колледж оборудовал комнату самым современным медицинским оборудованием. Руководство также наняло Джой, которая вела хозяйство, и двух сиделок с проживанием.

– Мне не нужна их повинность. Стремятся загладить свои грехи? – выговорил он, на этот раз несколько четче.

Она поправила простыни у него на коленях, потянулась за пустым подносом для завтрака и поставила его на кровать.

– Это не из чувства вины.

– Откуда ты знаешь?

Она знала, что это такое.

– Они награждают тебя, тренер, потому что ты принес колледжу столько кубков!

И денег.

Выигрыш означал деньги, а ее отец был одним из лучших тренеров в истории колледжа, команда которого постоянно выигрывала.

– Где завтрак? – спросил он, снова глотая буквы.

Она вышла в коридор и сделала знак Джой нести еду. Та все поставила на стол и вышла.

– Я хочу, чтобы ты подумал, как принять это чествование, – настаивала Феррин, поедая йогурт и фрукты.

Ее отец ел с трудом, но не желал помощи от нее. Это она уже успела усвоить, и урок дался ей нелегко. Он медленно подносил ко рту левую руку и начинал неуклюже жевать. Левая сторона его лица все еще не полностью функционировала. Но он пытался.

– Если приму ее, – пояснил он, глядя на нее почти ясными зелеными глазами, хотя обычно они были словно затянуты пленкой, – это будет значить, что я не вернусь.

Она ничего не ответила.

Он не вернется. Но вдруг вера поможет ему выздороветь!

– Не уверена, что это именно так, но мы можем поговорить об этом позже, – решила она.

Сначала Феррин постарается уговорить кое-кого из футболистов прийти сюда и поговорить с ним. Это приободрит его, и кто знает, вдруг возможность выслушать людей, с которыми он всегда хотел проводить время, даст ей ключ к пониманию отца. Человека, все еще чужого для нее, несмотря на последние две недели, которые она прожила рядом с ним.

Когда они с Джой убирали посуду с подносов, в дверь позвонили.

– Я открою, – сказала Феррин, торопясь покинуть мрак отцовской комнаты.

В середине дня Хантер Карутерс подъехал к особняку в Кармеле. Он провел день в пыльной комнате архива своей альма матер, университета Северной Калифорнии, где пытался найти больше доказательств, которые помогли бы реабилитировать его имя в деле об убийстве его девушки десять лет назад.

Но обнаружил он только, что не избавился от аллергии на пыль. Хотя мать всегда обещала, что с возрастом аллергия пройдет.

Он был младшим, пятым сыном в большой техасской семье наследственных ранчеро. Родители любили Бога, семью, скот и футбол. Поскольку Хантеру, в отличие от братьев, никогда по-настоящему не нравилась работа на земле, он стал играть в футбол. Он обрел религию в футболе.

Он не пытался раздражать родных, особенно маму, когда сказал это. Но видел мир через призму футбола. Хантер усвоил, что, если никто не стоит у него за спиной, он может сделать пас и, скорее всего, остаться лицом к лицу с двумя или тремя игроками команды-соперника. Или может бежать, словно все демоны гонятся за ним, заработав тачдаун, чтобы стать героем в игре.

То же самое и в жизни.

Иногда ему приходилось оставаться один на один с противником и вести игру. Был один парень, который всегда защищал его спину. Кингсли Бьюкенен. Кинг никогда не трусил и не отступал. Всегда стоял рядом.

Их арестовали – а позже освободили – за преступление, которого они не совершали, и это скрепило их дружбу. Остальные парни всегда стремились поговорить с ним о блестящей карьере футболиста, завоевавшего немало кубков, хотя считали его «опасным» и никто не пытался стать ближе, потому что вопросы все еще оставались.

Кто убил Стейшу Крашник? Что Хантер и Кингсли делали той ночью?

Получить и дать ответы становилось все труднее.

За десять лет воспоминания поблекли, а доказательства, которые и так было сложно достать, исчезли совсем.

Поэтому он припарковал свой «бугатти» на кольцевой подъездной дорожке человека, который мог знать ответы. Солнце сияло ярко, но, черт возьми, в этом и есть все преимущества жизни в Калифорнии. Он был ошеломлен, впервые попав сюда. Тихий океан потряс его. До тех пор он был только на Мексиканском заливе, который в подметки не годился Тихому океану.

Теперь у него был пляжный домик в Малибу, и когда он не был здесь, в Кармеле, гоняясь за прошлым, проводил время на палубе яхты, любуясь океаном.

Он постучал в дверь, поднял очки на макушку и осмотрел местность. Двор неплохо ухожен, возможно, заботами садовника.

Дверь открылась, струйка охлажденного кондиционером воздуха вырвалась на свободу и овеяла его. Он изобразил дружескую улыбку:

– Привет!

Девушка, открывшая дверь, была высокой, по крайней мере пять футов семь дюймов. Длинные кудрявые черные волосы обрамляли ее лицо сердечком. Ее глаза были синими и блестящими, почти цвета волн, на которых он занимался серфингом на закате. На полных губах играла нерешительная улыбка. На длинной шее никаких украшений. Из одежды – летний свитер поверх шорт цвета хаки, доходивших до середины бедра.

Ее ноги…

Длинные, стройные, загорелые. И Хантер вдруг представил, как они обвиваются вокруг его бедер.

Он поспешно тряхнул головой и протянул руку. Он здесь, чтобы получить ответы. Не женщину.

– Хантер Карутерс, – представился он. – Я когда-то играл в футбол в команде тренера Гейнера и хотел узнать, может, он найдет время поболтать со мной.

– Я – Феррин, дочь тренера Гейнера, – ответила она. – Заходите, и мы сможем поговорить.

– У тренера есть дочь?

– Да. Но предупреждаю, я пошла не в него. Не умею ловить мяч. Не умею бросать, и говорят, что у меня аллергия на все виды спорта.

Она повела его в глубь дома, в залитую солнцем кухню.

– Все виды спорта?

– Насколько я могу судить.

В ее голосе звучали шутливые нотки.

Проходя мимо кабинета, он заметил витрину с кубками на одной стене и фотографии тренера Гейнера со знаменитостями, политиками и прославленными учениками. Снимок с Кингсли и Хантером, как он успел увидеть, отсутствовал.

– Хотите выпить? – спросила она, показывая на обеденный стол.

– Э-э… я бы хотел видеть тренера, – пробормотал Хантер.

Какой бы она ни была хорошенькой, он здесь по делам, а флирт с дочерью тренера – невероятная глупость.

– Сначала нам нужно поговорить, – повторила она.

– Какого рода беседа? С лимонадом или виски?

Она снова улыбнулась:

– С лимонадом. А какого рода беседа требует виски?

Он наблюдал, как она наполняет стаканы лимонадом.

– Боюсь, вы вряд ли захотите это узнать.

Она подала ему стакан и села напротив.

– В начале года у тренера случился инсульт, и я не уверена в том, что он сможет вам сказать что-либо существенное.

Инсульт?

– Он в порядке?

– Доктора утверждают, что будет. Я здесь, чтобы помочь ему оправиться и снова встать на ноги. Но он терпеть не может лекарства… впрочем, это не важно. У него бывают хорошие дни и плохие. Я просто не знаю, согласится ли он поговорить с вами.

Черт возьми!

Временами Хантер думал, что мысли о Стейше всегда будут его терзать. Может, это справедливо. Может, Вселенная восстанавливает равновесие, мстя за то, что он не смог ее защитить.

Он не знал. Даже мать со всей ее верой не смогла помочь ему понять.

– Можно мне попытаться? – спросил наконец Хантер.

– Да, – кивнула Феррин.

Он допил лимонад, но отметил, что она не прикоснулась к своему стакану и продолжает смотреть на него.

Дьявол! Неужели узнала?

– Я незнакома со всеми игроками тренера. Когда вы играли под его началом?

– Десять лет назад.

Хантер не хотел упоминать Стейшу, пока не сумеет потолковать с тренером.

– Вы один из знаменитых игроков? – спросила она.

– То есть?

– НФЛ, верно? Квотербек?

– Нет, это мой друг Кингсли. Я был ресивером.

Очевидно, она не узнала в нем героя скандала с убийством в общежитии.

– Папа будет счастлив видеть вас. Позвольте отвести вас к нему, – предложила Феррин, выходя из кухни.

Хантер пытался смотреть только на фотографии команд в рамках, висевшие на стене рядом с винтовой лестницей, но непослушные глаза постоянно возвращались к ее бедрам. Одежда была отнюдь не вызывающей, но его привлекала ее манера двигаться.

Она остановилась на верхней площадке:

– Это ваша команда, верно?

Он взлетел на последние две ступеньки и встал рядом с ней. Да, это его команда. До того, как все случилось. Он стоял рядом с Клайвом и Кингсли. Боже, каким же он был молодым!

Молодым и энергичным. Кто еще так широко улыбается на этом фото?

Парень, воображавший, что станет звездой НФЛ, и считавший, что мир принадлежит ему. Вот он кто.

– Это было так давно.

Она промолчала, идя дальше по коридору к последней двери слева. Открыла ее и жестом попросила остаться на пороге.

– Тренер! – окликнула она. – У тебя гость.

– Кто такой, солнышко?

Слова были почти неразборчивы, и, когда Феррин открыла дверь пошире, Хантер заметил, что когда-то сильный человек, которого он помнил, превратился в беспомощного старика.

«Солнышко»?

Тренер не казался ему человеком, который дает кому-то ласковые прозвища. Но теперь он видел другую сторону Гейнера.

– Хантер. Когда-то он играл в футбол в твоей команде, – пояснила Феррин.

– Хантер Карутерс?

– Да, сэр, он хочет поговорить, – ответила Феррин. – Можно?

– Да, впусти его.

Феррин спустилась в отцовский кабинет, чтобы поработать, пока Хантер беседует с тренером. Она писала статью для маленького журнала, уже не первую, но океан за стеклянными дверями постоянно отвлекал ее. Как и мужчина наверху.

Она ничего не знала о Хантере, но пронизывающие зеленые глаза и темные волосы, подстриженные в стиле свободного художника, занимали ее воображение. Вместо того чтобы работать в ворде, она едва не поддалась искушению напечатать в поисковике Интернета имя Хантера и что-нибудь узнать о нем.

Но она ясно представляла, какую информацию именно сможет найти. Спортсмен, суперстар НФЛ. Возможно, более уверен в себе, чем Геркулес после всех своих подвигов. Не важно, что она приехала сюда забыть свой разрыв с последним парнем и разобраться с запутанными отношениями с отцом. Мать как-то заметила, что она, возможно, не разрешив проблем прошлого, повторяет это прошлое, встречаясь с эмоционально недоступными мужчинами.

Брр…

Мама права. Но все же…

Хантер… он заинтриговал ее.

Почему?

Потому что легче справиться с влечением к бывшему футболисту, чем разобраться в отношениях с отцом. Она это знала. Проблемы с отцом не настолько необычны или сложны для понимания.

Здесь, в отцовском доме, было так скучно. Особенно потому, что виделись они исключительно за столом.

Услышав шаги на лестнице, она быстро сохранила текст, который печатала, и вскочила посмотреть, кто это.

Хантер.

Он выглядел почти рассерженным.

– Все в порядке?

– Да.

– Вы кажетесь расстроенным.

– Расстроенным? Вы проводите с мужчинами не так много времени, верно?

– Провожу, и много. Впрочем, это не ваше дело. Почему вы спрашиваете?

– Простите, Феррин. Просто я слишком зол. Полагаю, вы общаетесь с мужчинами более высокого класса, чем я.

В этом она сильно сомневалась. Более чопорными, возможно, но классом выше? Она бы не назвала кафедру психологии классной.

– Злитесь? Почему? Я же сказала, он еще не оправился.

– Знаю, – ответил Хантер. Взгляд его был таким сосредоточенным, словно он что-то прикидывал. – Тренер сказал, что колледж прислал сюда все материалы, что были в его офисе. Я хотел бы знать… нельзя ли взглянуть на них.

– Зачем?

– По правде говоря, мне нужна кое-какая информация, и я думал, что она есть у тренера. Он не помнит деталей, но знаю, что он отслеживал кое-что из всех этих вещей.

– Каких именно?

– Видеозаписи тренировок в зале и на поле, – пояснил он. – Не позволите мне посмотреть, что в коробках?

– Что сказал ваш тренер?

– Ничего. Он не ответил мне, когда я спросил. Собственно говоря, он почти ничего не говорил, – ответил Хантер.

Она посчитала это странным.

– Интересно, почему? Он обожает воскрешать дни былой славы.

– Я ищу ответы на то, что случилось в дни моей игры за колледж. Очень надеялся, что тренер сможет помочь.

Искренность в голосе и напряженный вид говорили о решимости. Она задумалась. Все равно ей нечего делать днем, когда отец ее игнорирует, а она всегда воображала себя кем-то вроде книжной девушки-детектива Нэнси Дрю.

– Посмотрим, что я могу узнать у него, – ответила она. Ей хотелось уточнить у тренера, так ли все было, и убедиться, что он согласен на просмотр своих бумаг. – Почему бы вам не вернуться завтра?

Он шагнул ближе, и она снова отметила, какие зеленые у него глаза. Как поля в первые дни весны. Он красив, невозможно это отрицать, с копной темных волос, классическими чертами лица и короткой бородкой. Прямой нос, густые, но не слишком брови, сильная челюсть. Интересно, обладает ли его внешность пропорциями золотого сечения? Должно быть. Он один из самых красивых мужчин, которых она встречала в жизни.

– Не могли бы вы спросить сейчас? Мы успеем все просмотреть, а потом я приглашу вас на обед.

– Э-э… обед?

– Да. Я хотел бы получше вас узнать, Феррин. Давно уже я не развлекался. Кроме того, я обязан вам еще и потому, что повел себя как болван.

Развлекаться. Он считал обед с ней развлечением.

Она вздохнула:

– Сегодня вечером спрошу тренера насчет бумаг. Сейчас у него физиотерапия, а потом он поспит.

– Все справедливо. Мне не следовало так настаивать.