Цитаты из книг автора «Кэтрин Данн»

которые не ставили его не то что ни в грош, а даже ни в пивной пердеж после хорошей попойки.

л, и папа «все думал, куда, ради сморщенной мошонки святого Эльма, вас всех посдувало».

и «клянусь твердыми сосками Девы Марии, больше мне ничего знать не нужно».

– Слушай! А ты никогда не задумывалась, что, может, я достоин того, что имею? Нет? Элли – ничто, ноль без палочки. Ее не возьмут даже в заштатный бар тренькать на пианино. Но у нее есть Ифи. Папа им все преподнес на блюдечке. А я? Знаешь, что делают с такими, как я? Толстые стены, решетки на окнах, палата на шесть человек, два подгузника в день и визиты побитого молью Санты на Рождество! У меня нет ничего. Близнецы – настоящие уродцы. Цыпа – настоящее чудо. А я? Всего лишь несчастный случай на производстве! Но я сделал что-то из ничего – сделал себя! Мне приходилось упорно работать и думать головой. И не забывай, я был первым, кто выжил. Я самый старший, я первый сын, я Биневски! Этот цирк – мой. Когда-нибудь станет моим. Папа был старшим сыном – и получил цирк и дедушкин прах. До моего появления дела в цирке шли худо. А я не дал нам пропасть. Когда папы не станет, все здесь станет моим. Близнецам плевать, больше у меня зрителей, чем у них, или меньше. Им даже не надо играть, танцевать или петь. Им достаточно просто сидеть на стуле и махать ручкой, и все равно они будут собирать толпы. Они могут позволить себе лениться. Их все равно никто не переплюнет. А Цыпа! Конечно, он потрясающий. Это мое проклятие. Я уродец, да, но не такой уж уродец. Я такой же, как ты, – просто убожество, в котором нет ничего особенного. Во мне нет ничего уникального, кроме мозгов. Но их-то публика и не видит. Знаешь, что меня бесит больше всего? Ифи должна была быть моей. Она должна была быть со мной. Тут папенька прокололся. Элли нам не нужна. Если бы мы с Ифи были сиамскими близнецами, мы бы такое могли сотворить… Ну, ничего. Мое время еще придет.

Я этого не понимала. Папин голос, сердитый и слабый. Его рассказ. Как эти ничтожества издевались над ним, нашим папой, самым сильным и храбрым из всех отцов, над Алом, инспектором манежа, хозяином цирка и самым красивым мужчиной на свете… Я чувствовала себя обворованной. Моего героя разоблачили как афериста, и мне было неловко за все эти годы, когда я разрешала себе быть уверенной, что папа защитит нас от всего на свете. И виноват в этом Арти.

Цыпа был очень чувствительным, этот маленький дурачок. Как же он не сумел почувствовать и понять? Чтобы понравиться мне, ему надо было всего лишь во мне нуждаться. Чтобы понравиться Арти, ему следовало умереть на месте.

Как говорил Арти, если у папы есть время на раздумья, его мозги будут работать, как фабрика фейерверков, где экспериментируют с новыми смесями, сделанными наугад. Результат может быть потрясающим, а может и вовсе убийственным.

На следующий день, ближе к вечеру, пока мы все занимались делами в цирке, Цыпа наконец сказал маме, что он мог бы удержать Марипосу, когда понял, что она сорвалась. Но он дал ей упасть, потому что испугался: а вдруг мама рассердится, если он переместит живого человека? Мама разрешила ему спасать людей от боли и травм. Цыпа выпил немного фруктового сока и вскоре опять начал есть. Но после этого случая он уже никогда не ел мясо.

Во мне нет ничего особенного настолько, чтобы кому-нибудь захотелось убить меня. Арти был мастером опустить человека и поставить его на место, но его резкий ответ убедил меня только в том, что лично он не намерен меня убивать. Как мы забавно устроены: потенциальная возможность стать мишенью насилия повышает нам самооценку.

Надежда – хорошее чувство, и в ней всегда присутствует доля риска. Ведь надежда может и не сбыться