Цитаты из книг автора «Кэтрин Бэннер»

Главную улицу освещали стоявшие на небольшом расстоянии друг от друга закопченные электрические лампы, на боковых улочках с балконов свисали газовые фонари.

Чем ты его приручила? – спросила Мария-Грация; даже ее прежде пугала неистовость мальчика. – Добром, Мариуцца, – ответила Кончетта, – тем же, чем ты приручила меня.

Амедео был прав, сказав, что у Роберта терпение, как у святой Агаты. Эта черта во всей своей очевидности проявилась, пока росли мальчики. Роберт, который три года провел в военной тюрьме, пять лет ждал возможности вернуться на остров и еще четыре года, чтобы стать мужем Марии-Грации, точно имел внутри стальной стержень, который было не сломать детскими потасовками. Когда его сыновья ссорились, он спокойно выслушивал каждую сторону, выносил справедливый вердикт и с полной невозмутимостью осуществлял наказание, непреклонный, как директриса школы Пина Велла, разрешавшая конфликты своих учеников. Даже после самого утомительного дня у него оставались силы обнять жену за стойкой бара и убирать со столов, напевая местные песенки, в то время как у Марии-Грации не было сил эти песенки даже слушать. Возможно, в терпе

Амедео поднял руку: – Мне девяносто шесть лет. Я не собираюсь ехать в больницу. Что я им скажу? Что я умираю? Вот уж они там удивятся: человеку девяносто шесть лет, а он вдруг помирать собрался. Ха!

оберт, когда они лежали той ночью в ее спальне. Голова у него слегка кружилась. – В таком случае я буду и стирать, и готовить, и убирать. Я буду катать детскую коляску. А ты управляй баром, если хочешь. Я на все готов, Мария-Грация, лишь бы ты согласилась. – Тогда, я думаю, нам стоит пожениться, – сказала она, безуспешно пытаясь скрыть радость, поскольку понимала, что он не шутит. – А то сплетен уже столько, что в одиночку их не вынести.

Я не хочу становиться женой. Я не хочу стирать, убирать и готовить целыми днями, не хочу таскаться повсюду с детской коляской и отказаться от управления баром, которым моя семья владеет с конца первой войны. И кто позаботится о нем? Ты не замужем, Агата, потому что ты всегда заявляла, что замужество тебя убьет. А что, если я чувствую то же самое? Что тогда? Никто из вас об этом не думает. Если я выйду замуж, мне придется расстаться с баром.

Ни парохода, ни парома, чтобы добраться до острова, не было, ему удалось найти только рыбацкую лодку с не предвещавшим ничего хорошего названием «Господи, помилуй».

Мечты его были трогательно скромными.

Я не хочу становиться женой. Я не хочу стирать, убирать и готовить целыми днями, не хочу таскаться повсюду с детской коляской и отказаться от управления баром, которым моя семья владеет с конца первой войны. И кто позаботится о нем? Ты не замужем, Агата, потому что ты всегда заявляла, что замужество тебя убьет. А что, если я чувствую то же самое? Что тогда? Никто из вас об этом не думает.

На этом острове все знают, что ты сделаешь, еще до того как ты сам это поймешь; здесь старые вдовы осыпают тебя молитвами, воспитывают тебя забулдыги-картежники; здесь рыбаки зовут тебя по имени еще до твоего рождения; на этом острове все еще возможно обладать душой глубокой, как океан, и непроницаемой, как ночная тьма.