Цитаты из книги «Скажи, что будешь помнить»

Вообще-то, я большая девочка и постоять за себя могу. Мама очень огорчилась бы, узнав, что Генри научил меня, как ударить побольнее или двинуть коленом в пах. Разумеется, я не настолько глупа, чтобы думать, будто эти мои навыки произведут впечатление на родителей. Скорее, наоборот, только не на шутку рассердятся.

В конце концов Эксл говорит о том, о чем мы никогда не говорили после моего ареста.О том, что на самом деле преступление совершил кто-то, кого мы оба знаем и любим.Мы оба думаем, что это была Холидей на пару с Домиником или Доминик сам по себе. Ни она, ни он за решеткой не выжили бы. Я – дело другое. Я не сломался, и для меня важно одно: чтобы семья верила в мою невиновность. Они и верили, а вот полиция – нет. К тому же на меня указывали улики.

Моя младшая сестра смеется на другом конце узкого двора возле старенького дома-пенала, и ее смех напоминает звон тарелок хай-хэт[1]. Так знакомо, так приятно. Я впервые чувствую себя по-настоящему дома.Ей сейчас шестнадцать, выросла быстрее, чем хотелось бы. Она – одна из четырех людей на свете, которых я люблю больше жизни. А еще одна-единственная причина, почему я здесь, а не в своей тесной комнатушке.

Ее глаза, ее улыбка – солнце, которое центр моего мира

на ее лице расцвела улыбка, которая обожгла меня и навечно врезалась в память.

Глаза у нее такие отчаянно голубые, что даже страшно становится. Глаза, заставляющие мое сердце биться как сумасшедшее. Глаза, которые как будто смотрят мне прямо под кожу, которые как будто видят каждое мое несовершенство, каждую трещинку, каждую тень. Глаза, которые напоминают, что я, оказывается, жив.

Эта игра для серьезных людей, и побеждают в ней только серьезные, а я – серьезная девушка, когда дело доходит до ярмарочных игр и выигранных в тяжелой борьбе мягких игрушек. Кто-то должен играть и выигрывать, и этот кто-то – я.

Чистый лист. Это меня и страшит. Может, в том, каким я был до ареста, мне нравится не все, но я, по крайней мере, знал себя. Этот чистый лист, эта возможность стать кем-то другим пугает. Этот новый тип давления. Раньше у меня хотя бы было какое-то оправдание. Теперь если облажаюсь, то только потому, что со мной действительно что-то не так

Жизнь – для сильных, а у меня сил для выживания недоставало

Не знаю, как сказать, что, разрываясь на части ради кого-то, она просто убьет себя.