Цитаты из книги «Скажи, что будешь помнить»

– Тогда музыка? Музыка нравится? Я чешу затылок и передвигаю с места на место стакан. Да, музыка – это мое. – Значит, музыка тебе нравится. – Да. – Слушаешь или играешь? – И то и другое. – Не представляю, как можно играть, если не любишь слушать. – А на чем играешь? Надо бы сказать, что на гитаре, ведь теперь я ее выбрал. – На ударных. Элль кладет локти на стол и переплетает пальцы. – Мне стоит тебя опасаться? Взгляд прыгает к ней. Ей нужен ответ, и она ждет его, не отводя глаз. Пугающих голубых глаз за стеклами очков. – Ты по-прежнему пытаешься доказать, какой ты большой, плохой мальчик. Мне поверить тебе на слово или судить тебя по твоим поступкам? Я, конечно, не хочу, чтобы она меня боялась, но с учетом того, в чем был обвинен, должен сказать «да». Сыграть свою роль. Меня уже тошнит. – Я действительно не подарок.

– Ладно, если уж ты настроен не использовать меня ради моего тела, используй для ума. Спроси о чем-нибудь. Это я могу. – Если «Звездные войны» не твое, то что твое? Она смотрит на меня так, словно я – учебник. – Компьютеры. Вот уж не ожидал. – Компьютеры? – А что ты так удивляешься? Эта штука, которая у меня между ушами, пространство внутри черепа, там не пустота. Очко заработала. – Ладно, согласен.

– Знаешь, я начинаю подумывать, что ты хочешь, чтобы тебя поцеловали. Щеки у нее вспыхивают красными пятнами, и у меня перехватывает грудь. Она и вправду этого хочет. Но тут Элль подмигивает. – С тобой забавно. От неожиданности усмехаюсь и прикладываюсь к стакану с лимонадом. Фейерверк.

– Думаешь, для такого парня, как я, поцеловать дочку губернатора – это здорово? Ты должна знать, каким я был раньше, чтобы держаться от меня подальше. А был я раньше не очень приятным парнем. Элль смотрит на меня серьезно и довольно долго. Так долго, что я переступаю с ноги на ногу. – Хочешь поцеловать меня? А кто бы, интересно, отказался? – Не самая хорошая мысль. – По крайней мере, для нее. – Я бы только попользовался твоим телом, но попытался убедить, что это настоящая любовь, чтобы уложить тебя в постель. И больше бы потом не позвонил. – Вау! Вы только на него посмотрите. Ты, наверное, только тем и занят, что возвращаешь в стадо заблудших овечек, а когда свободная минутка выпадает, переводишь старушек через улицу? Девушка, ради одного вечера с которой любой парень согласился бы пройти лоботомию, вступает в мою жизнь и задает мне перцу, а я не могу ее тронуть. Прошлый год не был наказанием за грехи. Наказание – вот оно. Этот миг. – Пропустила мимо ушей? Я – плохой парень. – Плохой парень в пузырчатой упаковке и с предупредительными ярлычками. Да, я тебя видела в предостерегающих видео в школе. Остерегайся парня, отговаривающего тебя от поцелуя, – он есть кошмар, повергающий в дрожь всех родителей по ночам. – Буду знать, кто я такой. – Пожалуйста, котенок. У меня даже глаза на лоб лезут. – Котенок? – Ты же знаешь, что хочешь получить мой номер. Дразнящая нотка бьет в цель и уже разносит по телу желание. В том-то и проблема, что я хочу получить ее номер. И поцеловать ее тоже хочу.

– Так ты действительно ничего не видел? – спрашивает Элль. – Вчера поздно лег, сегодня проспал, проснулся, когда уже отсюда позвонили. К тому же я в онлайне не бываю. Она удивленно моргает: – Правда? – Я семь месяцев провел в центре содержания несовершеннолетних правонарушителей, потом еще три в лесу. Не было необходимости обновлять статус. – Могло бы что-то интересное получиться. Вроде селфи с медведем. Ничего не могу поделать. Губы сами по себе разъезжаются в стороны, и то, что получается, можно даже принять за улыбку. – Раньше много времени в онлайне проводил? – А что? Планируешь следить за мной в Фейсбуке? В опасных голубых глазах искрится смех. – Может быть. Ты ведь не стал просить у меня номер телефона, так? А почему? Может, у тебя девушка есть? Вот я и узнаю. – Медведицы, как выяснилось, не любят, когда к ним пытаются подкатить, так что девушки у меня нет. Она прыскает со смеху, и мне это нравится – у нее мое чувство юмора. – В онлайне раньше бывал. Вычислял, какие девчонки в плохом настроении, чтобы не тратить на них время на вечеринках, а какие в хорошем, чтобы легче было подцепить. Элль пьет и закашливается. – Вот это откровенность! А ты еще меня называл непосредственной. Легче от признаний не становится. Скорее, наоборот. Я чувствую себя последним придурком. – Хочу, чтобы ты знала, какой я. По крайней мере, каким был.

Элль наливает лимонад в два стакана и, ставя стеклянный кувшин в холодильник, оглядывается на меня. Знаю, ей нравится то, что она видит, а мне нравится то, что вижу я, и это проблема для нас обоих. Обхожу кухонный «островок» – теперь между нами большой гранитный блок, – и Элль подталкивает мне стакан.

А теперь… каковы твои намерения в отношении мистера Пирса? Мои намерения? Меня бы прекрасно устроило все, что дало бы возможность дышать одним с ним воздухом. И еще лучше, если бы его пальцы касались меня.

Но Элль? Нет, она – риск, а я не могу больше рисковать. Я изменился и должен в первую очередь думать о безопасности. Пора наконец усвоить истину: нельзя гоняться за всем, что доставляет тебе радость.

– Синтия тревогу не подняла, так что я, пожалуй, рискну. – У меня судимость, я на учете. – Понимаю и не забыла. – Меня арестовывали. Я год провел за решеткой. – Одно из другого вытекает. – Ты со всеми, кто отсидел, так разговариваешь? – Да, если знаю, что отсидел. Я вскидываю голову: – А ты чего-нибудь боишься? – Многого. – Тем не менее она смотрит на меня не моргая, так, словно ответила «нет». Что бы ни говорила эта девчонка, она и вправду не ведает страха.

Мы с Элль остаемся одни… снова. Она кивает куда-то в сторону, и несколько прядок выбиваются из пучка. – Выпьем лимонада? Он у нас хороший. Вода, сахар и секретный ингредиент – лимон. – Тебе нравится выдавать мне секреты. – Разговор складывается слишком легко, слишком ровно, и отсюда возникает ощущение опасности.