Цитаты из книги «Сапфировая книга»

человека я превратилась в какой-то пудинг, у меня не хватило сил даже на то, чтобы встать с дивана. Я судорожно пыталась понять, сколько же времени прошло с тех пор, как закончилась «Аллилуйя». Десять минут? Полчаса? Ничего нельзя было сказать наверняка. Гидеон посмотрел в мою сторону, мне показалось, что он немного смутился. – Надо собрать вещи, – сказал он немного погодя. – И срочно сделай что-то со своими волосами – вид у них такой, будто какой-то идиот запустил в них обе руки, а потом повалил тебя на диван… Тот, кто будет нас встречать, может что-нибудь заподозрить… И не смотри ты так!

На этот раз нам ничто не помешало: ни прыжок во времени, ни наглый маленький демон. Пока не доиграла «Аллилуйя», поцелуй оставался очень нежным и осторожным. Но когда музыка закончилась, Гидеон запустил обе руки в мои волосы и крепко прижал меня к себе. Это уже нежностью не назовёшь, но больше всего меня удивила моя собственная реакция: моё тело вдруг стало очень лёгким и безвольным, а руки сами собою обвились вокруг шеи Гидеона.Я не успела даже понять, как это произошло, но через несколько минут мы опустились на зелёный диванчик, где всё продолжали целоваться, пока Гидеон вдруг резко не вскочил и не посмотрел на свои часы.– Жаль, однако, что мне больше нельзя будет тебя целовать, – сказал он, немного отдышавшись. Его зрачки расширились, а щёки сильно покраснели. Интересно, какой же вид был в тот момент у меня. За время нашего поцелуя из нормаль

– Не думаю. Она просто лучше воспитана. – Да. И нервная система у неё покрепче моей, – сказала я. Почему-то я поглядела Гидеону прямо в рот. – И вот ещё: если ты вдруг захочешь это сделать ещё раз, когда мы будем торчать где-нибудь в исповедальне, и тебе вдруг станет скучно, так вот, знай – во второй раз я тебе этого не позволю!– Значит, мне больше нельзя тебя целовать?– Точно, – прошептала я, не в состоянии сдвинуться с места.– Как жаль, – сказал Гидеон и наклонился ко мне ещё ближе, так что я почувствовала его дыхание. Не очень-то похоже, что он воспринял мои слова всерьёз. Да я и сама уже передумала. Да и вообще, я ведь не кинулась ему на шею, а это уже можно считать волевым решением. Момент, когда можно отвернуться или оттолкнуть его от себя, я, кажется, упустила.Гидеон, наверное, думал о том же. Он погладил меня по волосам, и вдруг я наконец ощутила нежное прикосновение его губ. , – доносился из наушников голос Джона Бон

Из наушников послышались аккорды – Это не та песня, – сказала я.– Нет, как раз та, – сказал Гидеон и улыбнулся. – Мне кажется, тебе стоит послушать что-то мягкое и успокоиться.– Ты… ты такой… такой…– Какой?– Идиот!Он подошёл ещё ближе, между нами оставалось не более сантиметра.– Видишь, какие вы разные. Она бы никогда такого не сказала.У меня вдруг перехватило дыхание. – Может, ты просто не давал ей повода.

О, круто, Linkin Park, – сказала я, а моё сердце в это время билось как сумасшедшее, потому что Гидеон оказался вдруг совсем близко. – Что? Пардон, сейчас мы всё исправим, – его пальцы заскользили по экрану. – Вот – Моцарт, это подойдёт, – он передал мне iPod. – Нет, положи его в карман, обе руки

взял одну прядь и намотал её себе на палец. Другой рукой он гладил меня по лицу. Затем Гидеон наклонился и поцеловал меня ещё раз. Новый поцелуй был невероятно мягким и осторожным. Я закрыла глаза – и вот это случилось со мной снова: мозг снова отключился без малейшего предупреждения. (Он наотрез отказывался работать, выдавая только «О-о-о, м-м-м и ещё»). Но всё это длилось секунд десять, не больше, потому что вдруг снова раздался недовольный голос:

Время – лишь время. Стих без системы. И всё, в конце концов, замкнулось на тебе.

не разговаривать во время танца, ты же француженка, это непатриотично…

К сожалению, непреложная истина такова: как только любовь заполоняет сердце, рассудок уходит на второй план. А ясный рассудок – это именно то, чем тебе следовало бы руководствоваться в первую очередь. Осторожно, ступенька.

– Ещё несколько часов, и всё будет позади, Гвендолин. Эй, для усталой и голодной девочки ты не так уж и плохо выглядишь. Моё отражение в зеркале смотрело на меня с укоризной. Под глазами появились синяки, лицо совсем побледнело. – Ладно, соврамши! – призналась я. – Вид у тебя страшненький. Но вообще-то, бывали случаи, когда ты выглядела и похуже. Например, когда болела ветрянкой. Так что выше голову, детка! Ты это сделаешь!