Глава 2

Невероятно, но Цезарь поддержал намерение Бет на следующий же день вылететь в Англию.

– Думаю, мы должны отпустить Габ… Бет, если таково ее желание, – спокойно прервал он возражения матери.

Бет даже растерялась от неожиданности. Она не сомневалась, что Цезарь встанет на сторону родителей. Может быть, здравомыслие Грейс все-таки оказало благотворное влияние на ее упрямого аргентинского жениха?

Она улыбнулась сидящему напротив за обеденным столом мужчине:

– Спасибо, Цезарь.

Он кивнул:

– Рафаэль поедет с тобой.

Похоже, она поторопилась с благодарностью:

– Я так не думаю…

– И ты полетишь на моем личном самолете.

– Довольно, Цезарь! – Упоминание телохранителя и личного самолета привели ее в негодование, которое только усилилось от ухмылки Рафаэля, несущего вахту в холле, но явно слушающего разговор. – В этом нет необходимости. Вылетая сюда, я взяла обратный билет на коммерческий рейс до Лондона.

– Карлос… – Расстроенная Эстер умоляюще взглянула на мужа.

– Тебе лучше принять предложение Цезаря, – тихо заметил он.

– Извините, но мне не нравится, когда что-то решают за меня, – с извиняющейся улыбкой сказала Бет. – И я не хочу, чтобы Рафаэль сопровождал меня повсюду. Мне это не нужно…

– Будь благоразумной, Бет, – спокойно, но твердо вмешалась Грейс, положив руку на плечо сестры.

– Я вполне разумна. – Бет понимала, что ее возражения выглядят скорее детским упрямством, чем аргументированными доводами. – Никто, кроме сидящих за этим столом и Рафаэля, не считает меня Габриэлой Наварро.

– Я знаю это наверняка, дорогая, – тепло улыбнулась ей Эстер.

Бет проглотила комок в горле, увидев, какой безусловной и безграничной любовью светится взгляд женщины.

– Да, но вы знаете, как мне трудно с этим свыкнуться.

Она уставилась в тарелку, не в силах справиться с потоком направленных на нее эмоций: отчаянной надеждой Карлоса и Эстер, братским неодобрением Цезаря, сестринским пониманием Грейс и насмешкой Рафаэля. – До тех пор пока Цезарь не найдет веских доказательств, я остаюсь Бет Блейк. А у Бет Блейк в Англии есть дом и работа.

Цезарь недовольно прищурился:

– Когда ты сказала, что хочешь лететь в Лондон, я подумал, тебе нужно закрыть дом и уволиться с работы, прежде чем переехать сюда насовсем.

– Не понимаю, почему ты так подумал. – Бет нахмурилась. – Я честно заслужила университетский диплом, мне нравится моя работа. С какой стати я должна все это бросить?

– Вероятно, потому, что у Габриэлы Наварро нет необходимости работать, – резко заметил Цезарь.

– Даже если будет доказано, что я Габриэла…

– Уже доказано.

– …я не собираюсь сидеть здесь без дела, как стриженый пудель… – Она замолчала, услышав из холла придушенный смешок. Непроницаемое лицо Рафаэля не убедило ее в том, что смех ей почудился. Наградив его долгим подозрительным взглядом, Бет повернулась и продолжила перепалку с Цезарем: Я не так воспитана, чтобы всю жизнь только и делать, что красить ногти.

– Насколько я знаю, у стриженых пуделей принято нанимать кого-нибудь для того, чтобы им покрасили ногти, – съехидничал Цезарь.

– Не накаляй обстановку, – сказала Грейс с легким осуждением.

Лицо Цезаря смягчилось при взгляде на любимую, но улыбка вновь пропала, когда он обратился к Бет:

– Для Грейс важно, чтобы ты осталась и помогла ей с приготовлениями к свадьбе.

– Рафаэль уже пробовал этот подход.

– И что?

– Конечно, я вернусь к свадьбе. В конце концов, я главная подружка невесты. Ну а пока Эстер будет ей помогать. – Бет знала, что эту карту Цезарю бить нечем. Организация торжеств была родной стихией Эстер. – Пока что я могу вернуться домой и ходить на работу в Англии. Прилечу назад за несколько дней до венчания.

– Предлагаю… компромисс. Возьми месяц отпуска за свой счет.

– Месяц? – не поверила ушам Бет. – Ты не представляешь, как трудно было выпросить неделю сразу после того, как я приступила к работе.

Цезарь упрямо поджал губы:

– В таком случае мне будет проще купить твое издательство. И приказать новому главному редактору дать тебе месяц отпуска.

Бет хотела бы надеяться, что он пошутил. Вместе с тем она прекрасно знала, что личное состояние Цезаря превышает национальный бюджет некоторых стран, так что теоретически он вполне может привести свой безумный план в исполнение. Она повернулась к Грейс и недоумевающее развела руками:

– Ты серьезно решила выйти за него замуж?

Грейс весело рассмеялась:

– Представь себе, да. Но не волнуйся, он поддается перевоспитанию.

На этот раз смех Рафаэля в холле прозвучал совершенно явственно. Бет с вызовом взглянула на него:

– Может, присоединишься? Кажется, у тебя есть что добавить к нашему разговору.

Рафаэль насмешливо посмотрел на нее:

– Я всего лишь наемный служащий.

На этот раз фыркнула Бет:

– Ну не надо скромничать. Ты всего лишь близкий друг Цезаря и начальник его службы безопасности. К тому же, как выяснилось, тебе предстоит ехать со мной в Англию. Все, что здесь говорится, касается тебя в той же степени, что и меня.

– Присоединяйся к нам на кофе, Рафаэль, – пригласил Цезарь, кивнув горничной, чтобы принесла еще чашку.

Двое мужчин успели переговорить до обеда. Рафаэль признал, что их отношения с Бет складываются не лучшим образом, но Цезарь отмахнулся. Он не доверил бы безопасность сестры никому другому, а нравится ей это или нет, не имело никакого значения. Он по опыту знал, что упрямство – фамильная черта женщин семьи Блейк. Удочерив чужих друг другу по крови девочек, старшие Блейки вырастили их очень похожими по характеру.

– Иди к нам, Рафаэль. – Эстер хозяйничала за столом, разливая кофе. – За суетой последних дней я не успела спросить, как поживает твоя семья.

«Суета» началась автокатастрофой, в которой она, к счастью, отделалась ушибами и царапинами, а закончилась возвращением Габриэлы. Оба эти события вместе и по отдельности извиняли дефицит интереса к семье Рафаэля, от контактов с которой он уже давно старательно уклонялся.

– У них все в порядке, насколько мне известно, – неопределенно ответил тот, усаживаясь за стол рядом с Карлосом.

– Твоя семья живет в Буэнос-Айресе? – не сдержала любопытства Бет.

– Нет, – неохотно ответил Рафаэль.

– А где?

– Кажется, мы собирались обсуждать условия твоей поездки в Англию? – бесцеремонно прервал ее Цезарь.

Бет задержала взгляд на бесстрастном Рафаэле. Определенно, все за столом знали какую-то тайну, касающуюся его семьи, но не собирались посвящать ее, если она правильно читала уклончивое выражение лиц. Она повернулась к Цезарю:

– Нет, не собирались. Я уже озвучила все условия.

– Они неприемлемы, – с присущей ему невыносимой категоричностью отрезал человек, который в самое ближайшее время должен был стать ее шурином. Конечно, в том случае, если не был ее родным братом.

– Меня они устраивают.

– Бет, постарайся понять, что чувствуют Цезарь и твои… его родители, – попыталась угомонить ее Грейс. – Однажды они уже потеряли Габриэлу.

Бет снова ощутила ставшую привычной тяжесть в желудке. У нее не было детей – если подумать, у нее еще не было даже отношений, достаточно серьезных, чтобы привести к их появлению. Поэтому она затруднялась представить, каково это – больше двадцати лет не знать, где твой ребенок, жив ли он, что с ним происходит. Для нее самым кошмарным в этой ситуации оставалась истовая вера старших Наварро в то, что она и есть их пропавшая дочь. Ей нравились Карлос и Эстер, она ни в коем случае не желала причинять им лишние страдания.

Бет вздохнула:

– Хорошо, я полечу на твоем самолете. И я даже согласна на Рафаэля. Помолчи, – предупредила она, заметив его ухмылку. – Но это все, с чем я готова смириться. Никакого отпуска. Если ты, Цезарь, посмеешь купить мое издательство, я уволюсь и пойду устраиваться в другое.

– Его я тоже куплю, – миролюбиво сообщил Цезарь.

– Ты деспот.

– А ты упряма как мул.

– Сам такой!

– Грейс, теперь мне понятно, почему ты решила проверить, нет ли между этими двумя кровного родства, – промурлыкал Рафаэль. – Без всяких тестов видно, что вы брат и сестра, – объяснил он, когда на него вопросительно уставились две пары одинаковых карих глаз, одна – вопросительная, другая – обвиняющая.

Грейс усмехнулась:

– Сходство очевидно, согласен?

– Несомненно! – подтвердил Рафаэль с чувством.

– Ну хватит ломать комедию! – Бет возмущенно всплеснула руками.

Не смутившись, Рафаэль заметил:

– Допускаю, что со стороны ситуация выглядит несколько комичнее, чем с твоей точки зрения.

– Допускай что хочешь, – отмахнулась Бет. – На чем мы остановились? Ах да. Цезарь, как сестра твоей будущей жены, я согласилась на уступки. Пусть Рафаэль летит со мной и убедится, что я благополучно прибыла. Теперь твоя очередь. Не мешай мне заняться карьерой, к которой я готовилась столько лет.

Рафаэль оценивающе посмотрел на Бет. Ее аргумент затрагивал деловой аспект, а значит, был напрямую адресован Цезарю. Однако тот никогда не шел на компромиссы, если дело касалось безопасности родственников. Бет могла сколько угодно отрицать принадлежность к семье Наварро, но Цезарь не сомневался, что вернулась его любимая сестра, о которой родители горевали двадцать один год.

Правда, никто из них не мог предположить, что Габриэла, ставшая самостоятельной девушкой, вдруг откажется принять полагающееся ей наследство.

Цезарь взял чашку кофе из рук матери.

– Ты неправильно поняла. Рафаэль останется в Англии столько же, сколько и ты.

– Что? – возмущенно задохнулась Бет. – Мало того что это смешно, но еще и непрактично!

– Таково мое условие, – непререкаемым тоном заявил Цезарь.

Бет нетерпеливо повернулась к Рафаэлю:

– Неужели тебя это устраивает?

Тот сузил глаза:

– Я сделаю все, что скажет Цезарь.

– Прекрасно! – Бет кипела от негодования. – А где ты собираешься жить? Уж конечно не в моем доме!

– Надеюсь, до нашего отъезда все будет подготовлено.

– Что именно?

Рафаэль сохранил серьезное выражение лица, несмотря на то что подозрительный тон Бет его позабавил.

– Все.

– Грейс, сделай что-нибудь! – взмолилась Бет, обращаясь к старшей сестре.

– Дорогая, знаю, тебе трудно это принять, но… – Грейс посмотрела на Карлоса и Эстер. – В данных обстоятельствах я согласна с Цезарем и Рафаэлем.

– Невероятно! – Бет вскочила из-за стола, едва не опрокинув стул. – Вы тут продолжайте организовывать мою жизнь, не стесняйтесь, а я иду паковать вещи. Чем скорее я уберусь отсюда, тем лучше!

Она пулей вылетела из комнаты.

– Она не хотела обидеть вас, Эстер, – наклонилась Грейс к будущей свекрови, увидев, как та побледнела. – Просто пока Бет не знает, как ей реагировать на перемены.

– Упрямая, избалованная девчонка. – Цезарь сжал зубы, услышав, как наверху хлопнула дверь.

– Она напугана, – тихо поправил Рафаэль, глядя в ту сторону, куда умчалась Бет. – Разрешите мне поговорить с ней?

– Ты сможешь? – Благодарно кивнула Грейс. – Я бы сама пошла, но сейчас Бет считает меня перебежчицей на сторону…

– Врага, – грустно закончила за нее Эстер.

– Ни в коем случае, – уверила Грейс, выразительно посмотрев на Цезаря. – Постарайтесь понять ее. Бет уже дважды теряла родителей. Двадцать с лишнем лет она ничего не знала о вашем существовании. Нужно время и терпение, чтобы дать ей возможность осознать, кто она на самом деле.

Извинившись, Рафаэль встал из-за стола и направился в ее комнату. Как бы хорошо он ни понимал злость и растерянность Бет, для нее пришло время задуматься о чувствах других людей.

С трудом сдерживая слезы, Бет швыряла вещи в раскрытый чемодан. Как и когда ее жизнь превратилась в кошмар, разрушивший, среди прочего, мечты о карьере в издательском бизнесе?

В момент первой встречи Грейс с родителями Цезаря, вот когда. Бет категорически отрицала мысль о том, что она…

– Если бы ты была моей сестрой, я бы как следует отшлепал тебя по маленькой избалованной заднице!

Бет повернулась к возвышающемуся в дверях Рафаэлю:

– В таком случае хорошо, что я не твоя сестра.

Синие глаза потемнели от негодования.

– Ты обидела Эстер, что мы все считаем недопустимым.

– Я не хотела. Я извинюсь перед отъездом. – Бет виновато отвела взгляд.

Рафаэль тяжело вздохнул:

– Не понимаю, почему ты продолжаешь сражаться с тем, что не можешь изменить? Ты же вроде неглупая девочка. Цезарь никогда не допустит, чтобы его сестра снова подверглась хотя бы минимальному риску. Уже сам факт, что Наварро разрешают тебе уехать…

– Мне не требуется их разрешение.

– Еще как требуется, – усмехнулся Рафаэль. – Эстер остановила бы тебя, если бы захотела. Она могла упасть на колени, плакать, умолять, пока ты не осталась бы с ней из угрызений совести.

– В Эстер слишком много достоинства для такой драмы, – возразила Бет.

– Согласен. Но после стольких лет, которые она провела, горюя о тебе, новая разлука разрывает ей сердце.

– Почему же она не попыталась меня остановить?

Рафаэль пожал плечами:

– Вероятно, считает, что справедливо будет отпустить тебя – и надеяться, что ты сама решишь вернуться.

– А если нет?

– Ты вернешься.

– Похоже, ты очень в этом уверен.

– Да.

Бет задумалась.

– И ты считаешь, что мне надо согласиться с предполагаемым…

– С очевидным, – поправил Рафаэль. – Чем скорее, тем лучше.

– Не я затеяла всю эту неразбериху.

– И не твои родители с братом.

– Они не мои… – вспыхнула Бет. Я не поверю, пока Цезарь не придумает что-то еще более убедительное.

– Разве анализа ДНК недостаточно?

– Мне – нет.

– А что тебя убедит?

– Не знаю, – вздохнула Бет.

– Возможно, могила и надгробный камень с именем двухлетней Элизабет Лоуренс?

Побледнев как полотно, Бет взглянула на отрешенное лицо Рафаэля.

– Хочешь сказать, что такая могила существует? – Ее ладони стали липкими от одной мысли о маленьком холмике на кладбище. – У тебя есть доказательства, что настоящая Элизабет умерла?

– Пока нет, – неохотно признался Рафаэль. – Но если они есть в принципе, я их найду.

Бет изумленно уставилась на него.

– Значит, ты едешь в Англию не только как мой телохранитель? – наконец спросила она, заранее угадывая ответ.

– А ты как думала? – усмехнулся он.

Признаться, в глубине души Бет и сама знала, что Цезарь не прекратит расследование обстоятельств похищения сестры и постарается извлечь максимум из пребывания своего доверенного телохранителя в Англии, чтобы узнать, как именно и зачем маленькую Габриэлу переправили туда из Аргентины под именем Элизабет Лоуренс.

– Очень многие люди, имей они возможность выбирать, предпочли бы родиться не в своей семье, – заметил Рафаэль, глядя, как выражения – все более или менее негодующие – сменяют друг друга на лице Бет.

– Ты о себе сейчас говоришь?

– Нет. – На лице Рафаэля заиграли желваки.

Его семья и причины растянувшейся на много лет ссоры с отцом были не той темой, которую ему хотелось обсуждать. По тем же причинам он ограничивал свои отношения с женщинами сексом, воздерживаясь от эмоциональных привязанностей. Правда, Бет пыталась намеренно перейти эту границу каждый раз, когда они оставались вдвоем.

– Если ты найдешь… могилу, скажешь мне или сразу доложишь Цезарю? – с вызовом спросила она.

Он поджал губы:

– Я работаю на Цезаря…

– Пожалуйста, Рафаэль, – тихо попросила Бет.

Он помрачнел, признаваясь себе, что не может оставаться равнодушным к ее умоляющему тону.

– Давай подождем и посмотрим, как все сложится.

– Не говори со мной как с ребенком!

– Тогда перестань вести себя как маленькая.

На деле Рафаэль даже злился на себя за то, что не может относиться к ней как к маленькой, несмотря на десять лет разницы в возрасте. Да, ее мысли и высказывания отдавали подростковым максимализмом, но очертания тела и созданные для поцелуев губы были стопроцентно женскими. И заставляли его реагировать по-мужски.

– Уйди, пожалуйста. Мне надо собираться, – сказала Бет, отворачиваясь.

– А если не уйду?

Бет замерла, поняв, что теперь Рафаэль стоит прямо у нее за спиной. Она чувствовала тепло его тела, вдыхала пряный парфюм и чистый мужской запах, который принадлежал только ему. Несмотря ни на что, этот крепкий коктейль, настоянный на ощущении его силы, кружил ей голову.

– Бет?

Она повернулась, стараясь сохранить самообладание, и вызывающе вздернула подбородок:

– Я согласилась на те условия Цезаря, которые сочла приемлемыми. Разве этого мало?

– Пока достаточно.

Глаза Бет сверкнули темными искрами.

– Ну и что еще тебе от меня нужно?

Что Рафаэлю было нужно от Бет Блейк, влечение к которой он при всем желании не мог отрицать? Он слишком легко мог представить, каково заниматься с ней любовью: целовать капризные губы, ласкать изгибы стройного тела, пробовать на вкус нежные округлости высокой груди – возбуждать ее всеми известными ему способами до тех пор, пока сама она не откроется ему навстречу, влажная и горячая…

Проблема лишь в том, что он не мог проделать все это с Габриэлой Наварро – сестрой своего лучшего друга и дочерью супружеской пары, от которой Рафаэль не видел ничего, кроме добра. Эту девушку он мог лишь охранять, давая ее родным уверенность, что она больше никогда не попадет в беду.

– Не помню, чтобы я хотел или требовал что-то от тебя.

– Давай, Рафаэль, не стесняйся и не щади мои чувства, – поддразнила Бет, которой не понравилась резкость его тона. – Скажи мне все как есть.

– А я что делаю, по-твоему?

Бет устало возвела глаза к потолку:

– Это был сарказм.

– Я понял. А еще я заметил, что это твое любимое средство самозащиты.

– С какой стати мне сейчас защищаться? – Бет широко раскрыла удивленные глаза.

– Не знаю. Ты скажи.

Она молча смотрела на него несколько долгих секунд.

– Мне нечего сказать. Но я уверена, что тебе есть еще что организовать до отъезда. Пойди и займись любимым делом. Не смею тебя задерживать, – добавила Бет, увидев, что Рафаэль не собирается покидать ее спальню.

Он выдержал вызывающий взгляд карих глаз, борясь с желанием сжать Бет в объятиях и целовать упрямый рот, пока она не растает в его руках, изнемогая от страсти. Рафаэля останавливала весьма вероятная опасность увлечься этим занятием и зайти гораздо дальше поцелуев…

Он резко тряхнул головой и отступил:

– Цезарь сообщит, когда мы завтра вылетаем.

– Буду ждать его распоряжений, – сухо заметила Бет.

– Он беспокоится только о твоей безопасности, – раздраженно напомнил Рафаэль.

– А ты о чем беспокоишься? – Она взглянула на телохранителя с насмешкой.

– Цезарь платит мне зарплату не за то, чтобы я разделял его тревоги, а за то, чтобы я эффективно устранял их причины.

– Тогда поищи какую-нибудь реальную причину, которую ты мог бы устранить. – С этим финальным ехидным замечанием Бет отвернулась, понимая, что напрасно пытается его уязвить. Рафаэль Кордоба действительно был больше похож на робота, чем на живого человека.

Услышав, как за ним бесшумно закрылась дверь, Бет выдохнула и в отчаянии рухнула на кровать. Вся ее бравада испарилась без следа. Больше всего на свете ей хотелось как-то доказать Наварро, что она – не Габриэла. В противном случае ей никогда, никогда не позволят вернуться к прежней жизни.