Она была в черном джемпере и широких голубых джинсах, шелковистые черные волосы спадали на спину… Мак выглядела как дикая кошка, готовая на него накинуться.

Джонас поднялся навстречу из-за стола – красивый, элегантный. Он посмотрел на ошарашенную секретаршу, стоявшую в дверях:

– Мэнди, не нужно вызывать охрану. Я уверен, мисс Макгуайр не задержится надолго.

– Я задержусь настолько, насколько мне потребуется! Пока не скажу все, что думаю о твоих методах работы! – Мак угрожающе на него посмотрела.

– Слегка озадачен твоим столь ранним визитом, – попытался смягчить обстановку Джонас.

– Ах, ты озадачен? А я просто в бешенстве!

Это было видно и так. Вот только причину столь яростного негодования Джонас пока не мог угадать.

К счастью, когда в субботу он вернулся с улицы в выставочный зал, Эми уже была готова уйти. И это было выходом из ситуации, так как Джонас уже не мог контролировать себя. Он боялся, что, оставшись там, опять затащит куда-нибудь Мак, лишь бы сорвать с этих алых уст поцелуй, такой сладкий, такой пьянящий…

Через тридцать шесть часов после посещения выставки Джонас решил, что влечение к Мак тем вечером было обыкновенной, нормальной мужской реакцией. Просто эта художница выглядела так чертовски сексуально в красном шелковом платье!

Но почему и сейчас он поддавался соблазну?..

Сегодня на Мак не было ни капли макияжа, волосы распущены, да и простая, повседневная одежда, что была на ней… Ничего сексуального! Но, увидя эти полные чувственные губы, Джонас вновь почувствовал, что вот-вот перестанет удерживать над собой контроль…

Он нервно теребил ручку, которой до этого подписывал документы:

– Не потрудишься объяснить, что тебя так взбесило? И при чем тут я?

– Не переживай, сейчас ты все поймешь! И ты прекрасно знаешь, что имеешь к этому отношение!

– Мак, я правда сейчас очень занят…

– Пора идти запугивать еще кого-то? Ах, прости, совсем забыла, что у тебя для этого есть куча прихвостней. Так вот, я их не боюсь!

– Успокойся и объясни, о чем ты говоришь.

– Ты знаешь, о чем я говорю! – Мак задрала подбородок и гневно уставилась на Джонаса.

– Если бы знал, не стал бы тебя спрашивать. – Джонас развел руками и попытался улыбнуться.

– Ты знал, что меня не будет дома в субботу, что я буду в галерее. И ты нагло этим воспользовался. Ты…

– Мак, если ты не перестанешь голословно бросаться обвинениями, я попрошу тебя уйти. – Джонас бросил ручку и обошел стол.

Гнев Мак нарастал с субботнего вечера. Все воскресенье она пребывала в раздумьях. И только мысль о том, что в понедельник, прямо с утра, она отправится к нему в офис, позволила ей слегка успокоиться. Она непременно добьется приема у мистера Бьюкенена! Чего бы ей это ни стоило!

– Моя студия была разгромлена в субботу вечером. Но для тебя же это не новость? Ты…

– Стоп! – Джонас приблизился к ней.

Мак инстинктивно сделала шаг назад. Сегодня он выглядел таким… серым – в сером костюме, серой рубашке, да еще и с серым галстуком. Волосы были уложены назад, открывая словно вылепленные скульптором черты лица.

– Ты говоришь, что студия была разгромлена, пока ты была на выставке?

– Тебе это и так известно! – бросила Мак. – Зачем повторять?

– Мак, для того чтобы выдвигать такие серьезные обвинения, нужны доказательства. Они у тебя есть?

– Полиция ничего не нашла. – Мак покачала головой. – Но они и не смогли бы ничего найти. Ты же гораздо умнее полицейских!

– Мак! – укоризненно покачал головой Джонас.

Ей было наплевать на его отрицание собственной вины. Мак твердо знала, что это сделал кто-то, кто работает на Бьюкенена. Кому еще мог понадобиться заброшенный с виду дом?

* * *

Терпение Джонаса было на пределе. И не потому, что сейчас на него накричала эта маленькая художница, а потому, что была разрушена ее студия. Будь Мак в субботу вечером дома, она могла бы серьезно пострадать…

– Что-нибудь украли?

– Я ничего не заметила. Но…

– Давай обратимся к фактам. – У него на висках пульсировали жилки.

– Итак, в субботу поздно вечером я приехала и увидела… разгромленную студию. Единственная радость – если это можно так назвать – то, что большинство моих работ находились в тот момент в галерее.

– Значит, был нанесен не самый большой урон?

– Но мой дом! – взвилась Мак. – Моя собственность. Она пострадала!

Он прекрасно понимал, каково ей сейчас. Но главное, что она сама не пострадала.

– По крайней мере, у тебя был повод вызвать полицию.

– Я же не идиотка!

Джонас ни в коем случае не считал ее идиоткой.

– Я такое не говорил, – сухо ответил он.

– Ты имел это в виду, говоря «по крайней мере».

Он злился. Злился на самого себя. Сейчас, когда Мак явилась к нему со своей проблемой, он не мог ни о чем думать, кроме как о… Все его внимание приковывала ее грудь, обтянутая черным трикотажем свитера. Как же он ошибался, первоначально приняв ее за молоденькую девочку! Джонас с горечью задумался, что сегодня эта маленькая художница снова другая. Сегодня она не была роковой женщиной, как в субботу, но, так или иначе, Джонас не мог отвести от нее взгляда. Сейчас перед ним стояла очень сердитая, даже взбешенная, но красивая женщина двадцати с лишним лет. Да уж, мужчина никогда не соскучится с Мак Макгуайр! Ему останется лишь гадать – какой она будет на следующий день?

– Каково было заключение полиции? – поинтересовался Джонас.

– Полицейские не нашли никаких свидетельств, что это сделали твои люди! Они пришли к выводу, что это просто подростковое хулиганство.

– Может, они правы? – Он осторожно попытался одобрить выводы полиции.

– Дети могут украсть, но не разрушить! А у меня в доме есть много чего, что привлекло бы внимание подростков! Сорокадвухдюймовый домашний кинотеатр, новый проигрыватель, ультрасовременная музыкальная система и уйма дисков. И ничего из этого не тронуто! Разве малолетние оболтусы оставили бы это все? Сомневаюсь…

– Значит, целью была только студия… – пробормотал себе под нос Джонас.

– Только студия? Ты, видимо, чего-то не понимаешь. – Она с горечью отвернулась.

Он все понимал. Слишком хорошо понимал. Глядя на ее работы, он видел, как много они для нее значат. Мак вкладывала душу в свои картины! И этот отвратительный случай вандализма глубоко затронул ее ранимую натуру.

– Ты убеждена, что я за это в ответе? – тихо спросил Джонас.

Если не он, то кто? Даже не кто, а почему? Ничего ценного не взяли. Жилая часть дома была не тронута. Разрушена только студия. Кто бы это ни был, он отлично знал Мак. Ведь студия – это ее душа и сердце.

И сделал это не Джонас Бьюкенен, ведь они только дважды виделись. А этого недостаточно, чтобы хорошо узнать друг друга. Он не мог знать, как дорога ей студия…

– Я не знаю, чему верить. – Мак покачала головой.

– Почему ты так уверена, что это сделал я или кто-то из моих сотрудников? Кто мог желать навредить тебе? Может, это художник, завидующий твоему успеху? Или бывший любовник?

– Очень смешно!

Странно, последнее предположение показалось ему весьма занятным. Джонас ясно представил себе их обнаженные переплетающиеся тела…

Он резко выпрямился и снова сел за стол:

– Я сейчас, правда, очень занят. Через пять минут у меня встреча. Давай встретимся во время ланча и все обсудим?

– Ты приглашаешь меня на ланч? – Мак бросила на него недоверчивый взгляд.

Нет, Джонас не будет приглашать ее на ланч! Предыдущие фантазии, так взбудоражившие его, насторожили столь серьезного мужчину. И он решил, что чем меньше будет общаться с этой постоянно меняющейся мисс Мэри Мак Макгуайр, тем лучше.

– Нет, просто когда будешь проходить мимо моего секретаря, договорись о встрече со мной на время, подходящее для нас обоих.

Конечно, это более удобно! Для них обоих. Только когда Мак, вернувшись с выставки, увидела свою разгромленную студию, а затем провела выходные в полном бардаке, она решила, что будет лучше как можно быстрее разрешить эту проблему.

Ее родители, живущие в Девоншире, и без того беспокоятся за свою дочь. Когда они переехали туда, Мак осталась вообще одна в Лондоне… Родители с тех пор очень за нее беспокоятся. А тут еще этот погром в студии… Они будут в шоке, узнав про это происшествие.

Да и ланч с Джонасом Бьюкененом не лучшая идея. Пусть даже Джонас выглядит искренним, несмотря на его отказ признать вину… А если он действительно ни при чем, она непременно принесет свои извинения.

– Мне идея с ланчем нравится больше. – Мак резко изменила свое мнение. – Только это я приглашаю тебя на ланч!

– Это значит, что мне нужно будет надеть мешок и подпоясаться веревкой?

Мак смутилась:

– Это значит, что я приношу извинения за мое вторжение к тебе в кабинет…

– Спасибо и на этом, – проворчал Джонас.

– Не упустите удачу, мистер Бьюкенен! Я предложила это только потому, что ситуация вышла из-под контроля.

Она действительно вела себя утром как ребенок. Влетела, бросалась беспочвенными обвинениями… И если бы он захотел, то мог бы затаскать мисс Мэри Макгуайр по судам.

Джонас не собирался принимать ее приглашение на ланч. Только… Мак его заинтриговала. Она волновала его воображение так, как ни одна из женщин до этого, многие годы. Если нечто подобное случалось вообще… Мак была не похожа на тех женщин, которые обычно привлекали внимание Джонаса Бьюкенена. Обычно это были красивые, изысканные женщины, которые точно знали, что хотят. И максимум, на что они могли рассчитывать, – это пара дорогих побрякушек за пару недель или месяц мимолетного романчика с Джонасом Бьюкененом.