Они взяли с собой Тоофа, а Радию оставили на корабле. По официальной версии Таквалу был нужен умелый наездник, чтобы вести гаринафинов, когда он заручится поддержкой своего племени. Это было правдой, но лишь отчасти, ибо существовала и другая причина: Таквал намеренно разделил двух льуку, чтобы каждый из них оставался, по сути, заложником и ничего не натворил, опасаясь навредить товарищу. Хотя парочка уже почти год прожила с ними на правах полноценных членов команды, Таквал по-прежнему не доверял Тоофу и Радии. Тэра не разделяла его мнения. Она достаточно близко познакомилась с обоими во время языковых уроков и прониклась к ним симпатией. Логика Таквала, по мнению принцессы, граничила с манией преследования, которой страдала ее мать, но Тэра все равно была рада, что Тооф отправился с ними.

– Даже если мы движемся медленнее запланированного, нам все равно ведь идти осталось уже недалеко? – спросила Тэра.

– Не уверен. – Таквал покачал головой. – В Луродия Танта ориентироваться не легче, чем в океане. И вода на исходе.

– Запасы воды можно пополнить, – ответила Тэра. – Мы каждое утро собираем росу, да и кактусы наверняка еще попадутся.

– Росой даже один бурдюк не наполнить, – возразил Таквал. – А соком кактуса злоупотреблять нельзя. Мы и так пьем его больше допустимого. Кровяной коралл делает кактус менее ядовитым, но без чистой воды мы наверняка погибнем.

Напуганная отчаянием, прозвучавшим в его голосе, девушка заявила:

– Что бы ты ни предложил, я не соглашусь.

– А что, по-твоему, я собирался предложить? – Таквал посмотрел на нее непроницаемым взглядом.

Тэра глубоко вдохнула:

– Ты собирался предложить нам с Торьо забрать остатки воды и двинуться на восток, оставив вас на произвол судьбы. Раз воды на всех не хватает, ты решил пойти на жертву.

– Почему Торьо? – подозрительно спокойным тоном спросил Таквал.

– Я уже хорошо изучила тебя и не сомневаюсь, что ты намерен пожертвовать собой, – дрожащим голосом пояснила Тэра. – Ты согласился взять Торьо, потому что предвидел подобное развитие событий. Предполагал, что не дойдешь до родного дома. Торьо не умеет искать воду и добывать пищу, она не в силах нести большой груз, но она владеет вашим языком не хуже урожденного агона. Даже я не могу в совершенстве выразить свои мысли на языке агонов, хотя регулярно упражняюсь. Она может быть моим переводчиком.

Таквал тихо усмехнулся.

– Что здесь смешного? – Тэра была готова разрыдаться.

– Я рад, что ты разделяешь мой образ мыслей. В тебе я вижу… отражение своей души.

– Прекрати смеяться. Я уже сказала, что не приму твой план.

– Знаю, – кивнул Таквал. – Поэтому я ничего такого и не предлагаю.

– Неужели?

– Думаешь, за то время, что мы вместе, ты научилась понимать мои мысли, а я твои – нет? Должен быть другой способ выжить.

Тэра не нашлась, что ответить.

– Ты напрасно считаешь меня упрямцем, я готов рассмотреть самые разные варианты, – продолжил Таквал. – Мне просто хотелось, чтобы ты понимала всю тяжесть нашего положения, чтобы мы вместе смогли найти выход.

Поеживаясь от холода, Тэра и Таквал прижались друг к другу. Звезды смотрели на них с бархатного небесного купола. Крепко обнявшись, чтобы согреться, юноша и девушка с разных концов земли шепотом обсуждали все возможные варианты, какие только могли придумать. Два разума работали в едином направлении, стремясь найти приемлемое решение.

Но, увы, они так и не придумали, как выпутаться из передряги.

Наутро, еще до восхода солнца, Таквал снова взял двух матросов и отправился собирать с кактусов утреннюю росу. Хотя влаги в результате хватило лишь на пару глотков каждому, он не собирался жертвовать ни единой каплей.

– Вставай, соня. – Тэра осторожно растолкала свернувшуюся калачиком Торьо. – Нужно успеть побольше пройти, пока жара не вернулась.

Девочка неохотно высунула голову из спального мешка:

– Остаться бы тут навсегда.

– Глупышка, – ответила Тэра. – А пи́сать ты прямо в мешок будешь? Давай, поднимайся.

– Если я не буду выпускать из себя воду, то, может, и пить не придется.

– Это так не работает. Таквал с моряками принесут еще кактусов. Даже если не получится добыть много воды, можно пожевать мякоть, чтобы увлажнить рот.

– А мочу пить нельзя? – спросила Торьо.

– Что за омерзительные мысли! – скривилась принцесса.

– Что в этом такого омерзительного?

Тэра вновь напомнила себе, что у девочки совершенно иные представления о правилах приличия.

– Это…

– Это не просто мерзко, – ответил за Тэру вернувшийся Таквал, – но и бесполезно. На своей моче больше пары дней не протянешь. В ней образуется какой-то яд, поэтому, если пить ее, то заболеешь и умрешь.

– Эх, – разочарованно вздохнула Торьо, но глаза ее тут же вновь загорелись. – А нельзя обезопасить мочу, как кактусовый сок?

– Если и можно, то я не умею, – покачал головой Таквал.

– Когда я сидела в трюме, – сказала Торьо, – то поначалу меня тошнило от морской воды. Но потом я слизнула капли с балок, и все было хорошо. Это ведь одна и та же вода? Просто она почему-то стала безопасной для питья.

Тэра ошарашенно уставилась на Торьо.

– Может, роса – это просто кактусовый сок, очищенный солнцем? – продолжила рассуждать девочка. – Вот бы уметь самим делать росу!

– Ты только что решила нашу проблему! – Тэра обняла Торьо.

Полуденное солнце в пустыне бывает просто убийственным. Обычно к этому часу экспедиция Тэры и Таквала пряталась в овраге или под скалистым отрогом, сохраняя силы и воду до вечера, когда вновь совершала короткий рывок по смертоносной пустыне.

Однако в тот день путники еще с рассвета оставались на месте.

Чтобы ожидание не свело людей с ума, Таквал повел Тоофа и матросов собирать кулачковые кактусы. Имея в распоряжении больше времени, они могли выбирать только самые нежные листья и корни, сок которых был менее ядовит.

В лагере принцесса Тэра и Торьо, укрывшись за каменистым уступом, внимательно разглядывали прозрачный пузырь, выросший посреди пустыни, будто удивительный гриб.

Пузырь этот был бурдюком, с которого содрали верхний кожаный слой, оставив лишь внутреннюю стенку овечьего пузыря. Его подставили прямым лучам солнца, и теперь он прогревался исходящим от песка жаром.

Поодаль, под кучей песка, лежал другой такой же бурдюк. Два бурдюка были соединены трубкой, чтобы испаряющаяся влага из открытого пузыря поступала в закопанный.

Утром, когда Тэра придумала эту систему, закопанный бурдюк был пуст. Другой же, греющийся под солнцем, наполнен. Но не водой.

– Давайте без меня! – возмущался Таквал. – Вы не первые, кому пришло в голову пить мочу. Такие умники находились в каждом лагере, уж поверьте. Решат перейти Луродия Танта без достаточного запаса воды, а потом умирают в муках, наглотавшись мочи.

– На этот раз будет не так, – возражала Тэра. – Поверь мне.

Для начала она уговорила всех, кто еще не справил нужду после сна, помочиться в бурдюк. Затем аккуратно выкопала в песке ямку, чтобы жар солнца отражался от песка в направлении бурдюка со всех сторон, помогая жидкости испаряться. Второй бурдюк, напрямую соединенный с первым, она зарыла под песчаным холмиком. Небольшое возвышение нужно было для того, чтобы очищенный пар из первого бурдюка наверняка поступил во второй, а песчаная насыпь обеспечивала внутри второго сосуда пониженную температуру, вследствие чего пар конденсировался и превращался в воду. Горлышко второго бурдюка было изогнуто таким образом, чтобы носик оставался как можно выше и очищенная вода не потекла обратно в первый.

– В Дара дистилляцию давно применяют для очистки воды от загрязнений, – объяснила Тэра.

Услышав ее объяснения, Тооф предложил натыкать в горку вокруг второго бурдюка трубки из тонких пустых костей с крыльев гаринафина, которые обычно использовали в качестве колышков для палаток. По его замыслу более тонкие трубки должны были смыкаться у основания холмика, а посередине наподобие дымовой трубы следовало вставить более широкую трубку.

Тэра последовала его совету не без сомнений. Когда солнце поднялось выше, трубки начали свистеть, тихо и протяжно. Наклонившись, принцесса почувствовала, как из них выходит теплый воздух. Холмик как будто дышал.

– Что еще за колдовство? – удивилась она.

– Никакого колдовства нет, – ответил Тооф. – Вы ведь хотели, чтобы внутри холма было как можно холоднее? Более тонкие кости на солнце нагреваются быстрее, чем толстая кость посередине, поэтому горячий воздух выталкивается более прохладным и свежим, который поступает по центральной трубе.

– Как ты до этого додумался? – изумилась Тэра. У нее просто в голове не укладывалось, как люди, не имеющие имперского академического образования, представители народа, у которого не было не только лабораторий, но даже письменности, могли придумать подобную систему?

– Я неоднократно видел, как гаринафины складывают такие горки, чтобы держать свои яйца в прохладе, пока самки не будут готовы их высиживать… Разумеется, они не используют для этого кости, а прокапывают небольшие туннели. Говорят, муравейники устроены таким же образом. Да и Большой шатер в Татене оборудован охлаждающими трубками.

Тэра мгновенно прониклась к Тоофу уважением. Какими еще знаниями обладали степняки? Чему у них можно было научиться?

После полудня принцесса объявила, что эксперимент завершен. Они с Торьо бережно выкопали бурдюки, чтобы содержимое ненароком не перемешалось. Запах пропаренной солнцем мочи был почти невыносим.

– Я это пить не буду, – с отвращением проговорил Тооф.

Даже Таквал и Тэра не решались отпить из второго сосуда.

Но Торьо с улыбкой выхватила у Тэры бурдюк и недолго думая сделала глоток.

– На вкус как свежая вода, – объявила девочка, окинув взглядом окружающих ее скептиков. – Вы что, боитесь очищенной мочевой водицы? Интересно, кто смелее – льуку, агоны или дара?

Моряки, Таквал и Тооф переглянулись и едва не подрались за право первым взять у Торьо бурдюк.

Изнуренные солнцем путники приготовились сделать очередной пятнадцатиминутный привал. Таквал решил перебраться через ближайшую дюну и укрыться в ее тени.

Но, едва достигнув вершины, он замер.

– Что случилось? – спросила Тэра.

Поднявшись к нему, она тоже застыла.

Остальные участники экспедиции взобрались следом и тут же принялись улюлюкать, скакать и обниматься. Кто-то плакал, кто-то смеялся. С другой стороны дюны им открылось невероятное зрелище: посреди пустыни как будто раскинулся бархатный зеленый платок, в центре которого сверкало изумрудное озеро. Его берега покрывали пальмы, кактусы, густые зеленые кустарники и островки камышей. Птичьи стайки кружили над озером и весело брызгались в его водах.

Но приятнее всего было увидеть белые шатры, грибами выросшие у озера. Вдали от берега паслись стада длинношерстных и короткошерстных коров. Еще дальше разгуливали несколько гаринафинов, с любопытством вытягивая шеи в сторону неожиданных гостей.