У них было много общего. Оба исповедовали католическую веру, хотя Билл относился к этому более истово. Оба любили хорошо поесть. Оба получили образование системных инженеров и поступили на работу в «ЭДС» в середине шестидесятых, Билл в 1965-м, а Пол – в 1966 году. Оба сделали блестящую карьеру в «ЭДС», но, хотя Пол пришел в корпорацию на год позже, теперь он занимал по отношению к Биллу начальствующее положение. Билл досконально знал сферу здравоохранения и был первоклассным администратором для подчиненных, но не обладал столь мощной пробивной способностью и энергией, как Пол. Билл был глубоко мыслящим человеком и дотошным организатором. Полу никогда не приходилось беспокоиться, если важную презентацию проводил Билл: тот обдумает каждое слово.

Они хорошо сработались. Когда Пол порол горячку, Билл заставлял его остановиться и пораскинуть мозгами. Когда Билл хотел спланировать свой путь с объездом каждой кочки на пути, Пол приказывал ему садиться за руль и, не мудрствуя лукаво, ехать вперед.

Они познакомились в Штатах, но хорошо узнали друг друга за последние девять месяцев. Когда Билл прибыл в Тегеран прошлым мартом, он жил в доме Чьяппароне, пока не приехали его жена Эмили и дети. Пол чувствовал себя почти его защитником. Просто стыд и срам, что Билл в Иране столкнулся с одними проблемами.

Билла намного больше, нежели других, беспокоили столкновения и стрельба – возможно, потому, что он недавно находился здесь, а возможно, потому, что по складу своего характера он был более беспокойным. Гейлорд также серьезнее воспринял проблему с паспортами. Он как-то даже предложил сесть вместе на поезд и отправиться на северо-восток Ирана, где пересечь границу с Россией на том основании, что никто не будет ожидать побега американских бизнесменов через Советский Союз.

Билл также страшно скучал по Эмили и детям. Пол ощущал свою ответственность за это, потому что именно он попросил Билла вернуться в Иран. Все-таки дело почти шло к завершению. Сегодня они встретятся с господином Дадгаром и получат обратно свои паспорта. У Билла на завтра был зарезервирован билет на самолет. Эмили запланировала для него приветственную вечеринку накануне Нового года. Вскоре все это будет казаться сном.

Пол улыбнулся Биллу:

– Ты готов ехать?

– В любой момент.

– Давай-ка вызовем Абулхасана. – Пол поднял телефонную трубку. Абулхасан был самым старшим иранским служащим и консультировал Пола по иранским обычаям ведения бизнеса. Сын видного юриста, он женился на американке и очень хорошо говорил по-английски. Одной из его обязанностей было переводить контракты «ЭДС» на фарси. Сегодня он будет должен осуществлять перевод для Пола и Билла на их встрече с Дадгаром.

Абулхасан немедленно явился в кабинет Пола, и все трое отправились в путь. Коллеги не взяли с собой юриста. По словам сотрудников посольства, эта встреча будет рядовой, а допрос – неофициальным. Брать с собой юристов было бы не только бессмысленно, но и могло настроить против них господина Дадгара, заронив в него подозрение, будто Чьяппароне и Гейлорду есть что скрывать. Полу хотелось бы заручиться присутствием кого-нибудь из персонала посольства, но Лу Гёлц также отверг эту мысль. Посылать представителей посольства на подобную встречу не было обычной процедурой. Однако Гёлц посоветовал Полу и Биллу взять с собой документы, подтверждавшие, когда они прибыли в Иран, – каково их официальное положение и диапазон обязанностей.

По мере того как автомобиль пробирался через привычно безумное уличное движение Тегерана, Пол начал ощущать гнетущее состояние. Он был бы рад отправиться домой, но ему не хотелось признаваться в собственном провале. Он приехал в Иран для построения здесь бизнеса «ЭДС», а пришлось его ликвидировать. С какой точки ни смотреть на первое заокеанское предприятие корпорации, оно пришло к краху. Не вина Пола в том, что у правительства Ирана подошли к концу деньги, но это было слабым утешением: из оправданий прибылей не извлечешь.

Они свернули на обсаженную деревьями авеню Эйзенхауэра, такую же широкую и прямую, как американская автомагистраль, и заехали во двор квадратного десятиэтажного здания, несколько отодвинутого от улицы и охраняемого солдатами с автоматами. Это была организация социального обеспечения Министерства здравоохранения и социального обеспечения. Она предназначалась для того, чтобы стать источником мощи нового иранского государства социального благоденствия: иранское правительство и «ЭДС» работали здесь бок о бок для построения системы социального обеспечения. «ЭДС» занимала весь восьмой этаж. Там находился кабинет Билла.

Пол, Билл и Абулхасан предъявили свои пропуска и вошли. Коридоры были грязны, в здании царил холод: отопление вновь отключили. Новоприбывшие направились к кабинету, которым воспользовался господин Дадгар.

Он предстал перед посетителями в небольшой комнате с замаранными стенами, сидя за ободранным серым металлическим столом. Перед ним лежали тетрадь и ручка. Через окно Полу был виден Центр данных, который строила рядом «ЭДС».

Абулхасан всех представил друг другу. На стуле рядом со столом Дадгара сидела иранка: ее звали госпожа Нурбаш, и она была переводчицей Дадгара.

Посетители уселись на видавшие виды металлические стулья. Подали чай. Дадгар начал говорить на фарси. Его голос был мягким, но довольно низким и лишенным какого бы то ни было выражения. Ожидая перевода, Пол изучал его. Дадгар был невысоким приземистым человеком за пятьдесят, и по некоторой причине он наводил Пола на мысль об Арчи Банкере.^[3] Кожа у него была смуглой, волосы зачесаны вперед, как будто он пытался скрыть тот факт, что у него появились залысины. У него были усы и очки, и он был облачен в темный костюм.

Дадгар кончил говорить, и Абулхасан промолвил:

– Он предостерегает, что наделен полномочиями арестовать вас, если найдет ваши ответы на свои вопросы неудовлетворительными. Если вы не осознаете этого, он говорит, что вы можете отложить собеседование, дабы предоставить вашим юристам время для оформления освобождения под залог.

Пол был удивлен таким поворотом дела, но быстро оценил его, как и любое другое деловое решение. О’кей, подумал Чьяппароне, наихудшее, что может случиться, так это то, что он не поверит нам и арестует нас, но ведь мы не убийцы и выйдем под залог через двадцать четыре часа. Тогда наше местонахождение могут ограничить пределами этой страны, и нам придется встретиться с нашими юристами и попытаться решить все проблемы… что, в конце концов, не хуже той ситуации, в которой мы очутились сейчас.

Он взглянул на Билла:

– Что ты думаешь?

Билл пожал плечами:

– Гёлц говорит, что эта беседа – формальность общепринятой практики. Эта чушь о залоге звучит как чистой воды проформа – вроде зачитывания вам ваших прав.

Пол кивнул:

– Мы меньше всего нуждаемся в том, чтобы отложить это собеседование.

– Тогда покончим с этим.

Пол повернулся к госпоже Нурбаш:

– Прошу сказать господину Дадгару, что ни один из нас не совершил никакого преступления и ни одному из нас не известен кто-либо еще, совершающий преступление, так что мы уверены, что против нас не может быть предъявлено никаких обвинений, и нам хотелось бы покончить с этим сегодня, чтобы иметь возможность уехать на родину.

Госпожа Нурбаш перевела.

Дадгар сказал, что он хотел бы сначала побеседовать только с Полом. Билл должен будет зайти через час.

Билл вышел.

* * *

Билл поднялся к своему кабинету на восьмом этаже. Он поднял телефонную трубку, позвонил в «Бухарест» и связался с Ллойдом Бриггсом, занимавшим в иерархической пирамиде третье место после Пола и Билла.

– Дадгар предупредил, что имеет полномочия арестовать нас, – сообщил Бриггсу Билл. – Возможно, потребуется оформить залог. Позвони иранским юристам и спроси, что это значит.

– Непременно, – отозвался Бриггс. – Ты где?

– В моем кабинете в министерстве.

– Я перезвоню тебе.

Билл положил трубку и принялся ждать. Сама мысль о возможности быть арестованным казалась смехотворной – невзирая на широко распространенную коррупцию в современном Иране, «ЭДС» никогда не давала взяток с целью получения контрактов. Но, даже если взятки и имели место, платил их не Билл: его задачей было поставить продукт, а не заполучить заказ.

Бриггс позвонил через несколько минут.

– Тебе не о чем беспокоиться, – успокоил он его. – На прошлой неделе человеку, обвиняемому в убийстве, был назначен залог всего в сумме полутора миллиона риалов.

Билл быстро прикинул в уме: это составляло двадцать тысяч долларов. Возможно, «ЭДС» в состоянии внести такие деньги наличными. Уже несколько недель они держали большие суммы в наличных как из-за забастовок в банках, так и для использования во время эвакуации.

– Сколько у нас хранится в сейфе офиса?

– Около семи миллионов риалов плюс двадцать тысяч долларов.

Так что, подумал Билл, даже если меня арестуют, мы сможем немедленно внести залог.

– Спасибо, – промолвил он. – Теперь я чувствую себя намного лучше.

* * *

Внизу Дадгар записал полное имя Пола, дату и место рождения, законченные им учебные заведения, опыт работы с компьютерами и подтверждающие его аттестации, а также тщательно изучил документ, которым Пол официально назначался управляющим по региону «Электроник дейта системз корпорейшн Иран». Теперь он попросил Пола рассказать, каким образом «ЭДС» получила контракт у Министерства здравоохранения.

Пол глубоко вздохнул:

– Во-первых, я хотел бы указать, что во время проведения переговоров по контракту и его подписания я не работал в Иране, так что не владею информацией первоисточника. Однако я расскажу вам о том, как в моем понимании выглядела эта процедура.

Госпожа Нурбаш перевела, и Дадгар кивнул головой.

Поль продолжил, говоря медленно и весьма официальным языком, дабы помочь переводчице.

– В 1975 году сотрудник «ЭДС» Пол Буча узнал, что данное министерство ищет компанию по обработке данных, обладающую опытом работы с медицинским страхованием и социальным обеспечением. Он приехал в Тегеран, провел встречи с чиновниками министерства и определил суть и масштаб той работы, выполнение которой было нужно министерству. Ему сказали, что министерство уже получило предложение на выполнение этого проекта от фирм «Луи Бергер и компания», «Марш и Маккленнан», «ИЗИРАН» и «ЮНИВАК» и в пути находится пятое предложение – от «Кап Джемини соджети». Господин Буча заявил, что «ЭДС» является ведущей компанией по обработке данных в США, к тому же наша компания специализируется именно на этом разделе работы здравоохранения. Он предложил бесплатно подготовить для министерства предварительное технико-экономическое обоснование. Предложение было принято.

Сделав паузу для перевода, Пол обратил внимание на то, что госпожа Нурбаш, похоже, произнесла меньше, чем высказал он, а Дадгар записал еще меньше. Пол начал говорить еще медленнее и делать перерывы чаще.

– Министерству совершенно очевидно понравились предложения «ЭДС», потому что оно потом попросило нас составить развернутое обоснование за двести тысяч долларов. Результаты нашего исследования были представлены в октябре 1975 года. Министерство приняло наше предложение и начало переговоры по контракту. К августу 1976 года данный контракт был согласован.

– Было ли все сделано открыто и честно? – поинтересовался Дадгар через госпожу Нурбаш.

– Абсолютно, – отрезал Пол. – Еще три месяца ушло на длительный процесс получения всех необходимых согласований от многих правительственных ведомств, включая шахский двор. Не был упущен ни один из этих этапов. Контракт вступил в силу в конце года.

– Была ли цена контракта чрезмерной?

– Он обеспечивал максимально ожидаемую прибыль до вычета налогов в размере двадцать процентов, что вполне на уровне с другими контрактами такого же объема как здесь, так и в других странах.

– Выполнила ли «ЭДС» свои обязательства по данному контракту?

Это уже представляло собой что-то такое, в отношении чего Пол действительно владел информацией первоисточника.

– Да, выполнила.

– Можете ли вы предоставить тому подтверждение?

– Безусловно. В данном контракте оговаривается, что я должен регулярно, через определенные промежутки времени встречаться с чиновниками министерства для обзора продвижения вперед: эти встречи состоялись, и в министерстве хранятся в делах протоколы этих совещаний. В контракте изложена процедура претензий, которую надлежит использовать министерству, если «ЭДС» не сможет выполнить свои обязательства: так вот, к этой процедуре не прибегли ни разу.

Госпожа Нурбаш перевела, но Дадгар ничего не записал. Ему, должно быть, все это известно, подумал Пол.

Он добавил:

– Посмотрите в окно. Вон там расположен наш Центр данных. Пойдите и осмотрите его. Он оборудован компьютерами. Потрогайте их. Они функционируют. Компьютеры выдают информацию. Прочитайте распечатки. Они на самом деле используются.

Дадгар сделал краткую пометку. Пол терялся в догадках, чего же он добивается на самом деле.

Следующий вопрос был таков:

– Каковы ваши отношения с «Группой Махви»?

– Когда мы впервые приехали в Иран, нас известили о необходимости приобретения иранских партнеров для ведения здесь бизнеса. «Группа Махви» является нашим партнером. Однако ее основная роль заключается в обеспечении нас иранским персоналом. Мы периодически встречаемся с ее сотрудниками, но они имеют мало общего с ведением наших дел.

Дадгар спросил, почему доктор Товлиати, чиновник министерства, включен в платежную ведомость «ЭДС». Разве это не представляет собой конфликт интересов?

Этот вопрос, по крайней мере, имел смысл. Теперь Полу стало понятно, что роль Товлиати может показаться неправомерной. Однако этому было несложно дать объяснение.

– Согласно нашему контракту мы берем на себя обязательство по обеспечению экспертов-консультантов для оказания помощи министерству в наилучшем использовании предоставляемых нами услуг. Таким консультантом является доктор Товлиати. У него имеется опыт по обработке данных, и он знаком как с иранскими, так и американскими методами ведения бизнеса. Предпочтительно, чтобы его оплачивала «ЭДС», а не министерство, поскольку ставки министерства слишком низки для привлечения специалиста такого калибра. Однако министерство обязано возместить нам его жалованье, как это оговорено в контракте, так что в действительности его услуги оплачиваются не нами.

Опять-таки Дадгар записал совсем немного. Он мог получить всю эту информацию из своих дел, подумал Пол: возможно, так оно и было.

Дадгар спросил:

– Но почему доктор Товлиати подписывает счета-фактуры?

– Это очень просто, – охотно объяснил Пол. – Он этого не делает и никогда не поступал таким образом. Самое непосредственное его отношение к этому состоит в следующем: доктор Товлиати информирует министра, что было завершено определенное задание, технические условия которого были слишком сложны для проверки несведующим человеком. – Пол улыбнулся. – Он воспринимает свою ответственность перед министерством чрезвычайно серьезно – доктор, бесспорно, наш самый строгий критик и, по обыкновению, задает множество каверзных вопросов перед подтверждением выполнения задания. Иногда мне хочется, чтобы он работал у меня.

Госпожа Нурбаш перевела. Пола не переставала терзать мысль: чего же добивается Дадгар? Сначала он спросил о переговорах по контракту, которые шли еще до начала моей работы; затем о «Группе Махви» и докторе Товлиати, как будто они имели такое уж важное значение. Возможно, Дадгар сам не знает, что ищет, – может быть, он просто прощупывает его, надеясь выудить некое свидетельство чего-то незаконного.

Сколько же может длиться этот фарс?

* * *

Билл ожидал снаружи в коридоре, не снимая пальто, чтобы не замерзнуть. Кто-то подал ему стакан чая, и, прихлебывая напиток, он грел руки о стекло. В здании царила темнота и холод.

Дадгар тотчас же произвел на Билла впечатление как личность, не похожая на среднего иранца. Он был холоден, неприветлив и негостеприимен. В посольстве заверили, что Дадгар был «благоприятно настроен» по отношению к Биллу и Полу, но у Билла создалось совершенно иное впечатление.

Билл гадал, какую игру ведет Дадгар. Пытался ли он запугать их или серьезно рассматривал возможность арестовать обоих? В любом случае эта встреча принимала совсем не тот оборот, который предвкушало посольство. Совет его сотрудников явиться сюда без юристов или представителей посольства оказался ошибочным: возможно, они просто не хотели быть причастными к этому делу. Во всяком случае, Пол и Билл теперь были брошены на произвол судьбы. Денек обещал выдаться не из разряда приятных. Но в конце его они смогут отправиться домой.

Выглянув из окна, он увидел какую-то суматоху на авеню Эйзенхауэра. На некотором расстоянии протестующие останавливали на дороге автомобили и наклеивали на ветровое стекло плакаты с изображением Хомейни. По мере его наблюдения воинственность солдат усиливалась. Они разбили фару у одного автомобиля и ветровое стекло у другого, дабы преподать урок водителям. Затем солдаты вытащили водителя из машины и принялись избивать его.

Следующим автомобилем оказалось такси, оранжевый тегеранский наемный транспорт. Неудивительно, что он пролетел мимо, не останавливаясь; но это, похоже, разъярило солдатню, и они бросились за ним, стреляя из винтовок. И автомобиль, и преследовавшие его солдаты скрылись из вида.