Глава 3

Доминик Джеймс долго искал свое место в мире.

Ему сказали, что его родители умерли. Что он круглый сирота. И он этому поверил. Поначалу.

Но когда ему исполнилось десять лет, злобная монахиня, желая над ним поиздеваться, сказала ему правду.

«Твоя мать не захотела тебя. И кто ее осудит? Кому нужен такой грязный и подлый мальчишка?»

Следующие десять лет Доминик исправно доказывал всем вокруг, что его мать вполне оправданно избавилась от него. Он оправдал все ее ожидания. Сбежав из приюта, он оказался в Испании, где бродяжничал и воровал. Подобная жизнь казалась ему раем после порки и словесных унижений от монахинь.

В конце концов он вернулся в Италию и пошел в армию, чтобы, скорее всего, наказать себя, а не стать патриотом. Он надеялся, что его отправят на ужасную войну, где он умрет за Италию, а не за свои собственные нигилистические взгляды. Но вместо этого он научился самодисциплине, самоуважению и получил возможность стать приличным человеком.

Когда ему было далеко за двадцать, он вышел в отставку и основал охранную фирму. Потом он продал ее за большие деньги и отправился в университет.

Ему были не нужны деньги давно потерянной семьи. У него имелись свои средства. Фирма по обеспечению компьютерной безопасности, которую он открыл, сделала его очень богатым человеком. Продажа компьютерной фирмы сделала его миллиардером. И с тех пор он вкладывал деньги, куда хотел, и еще больше богател.

Ему просто нравилось жить отшельником в венгерском лесу. Он обожал отгораживаться стеной от мира и держать от себя людей на расстоянии вытянутой руки. Мир всегда относился к нему равнодушно и сделал его суровым и непримиримым.

Сейчас Доминик предпочитает прохладные тени и молчаливые деревья. И уединение.

Острая на язык блондинка с глазами цвета карамели и сладкими губами пробудила в нем страсть. Он снова почувствовал себя прежним.

Надо было прогнать ее.

Но он пригласил ее в дом.

Она шла впереди него. На ней были нелепые туфли, которые говорили о том, что она не из тех женщин, кто привык кого-то выслеживать. Пропустив ее вперед, он сразу же пожалел об этом, глядя, как она покачивает пышными бедрами под красным плащом. Он не мог отвести от нее взгляд.

Когда она подошла к его тяжелой входной деревянной двери с железными накладками, он шагнул вперед и рукой толкнул дверь, приглашая Лорен войти.

И это было ошибкой.

Ему снова захотелось ее поцеловать, а потом раздеть и ласкать ее тело.

Она настороженно шагнула в дом, словно боялась, как бы на нее кто-нибудь не прыгнул.

– Я в шоке, – сказала она, когда молчание затянулось, и принялась оглядывать толстые ковры на полу и глубокие кожаные кресла у камина. – Если честно, я ожидала чего-то более похожего на лачугу.

– Лачуга?

– Я имела в виду другое, – солгала она и пренебрежительно махнула рукой. – Никто бы не предположил, что длинноволосый отшельник живет в таком великолепии.

– Я уже сожалею о своем гостеприимстве, – пробормотал Доминик.

Он постарался посмотреть на свой дом глазами Лорен – шикарной горожанки и сноба. Он отлично знал таких людей, как она, и сделал все возможное, чтобы от них дистанцироваться. Взять, к примеру, ее обувь. Она дорогая и неудобная, и Лорен носит ее только для того, чтобы похвастаться. Она хочет, чтобы все, кто видит ее туфли, задавались вопросом, удобно ли ей в них, сколько они стоят, и умирали от зависти.

Доминику стало любопытно, что она за человек, если любит хвастаться своей обувью.

Ему также было интересно, что она думает о нем, глядя на его дом. Потолки в его жилище были высоченными, потому что он давно устал наклоняться и привыкать к помещениям, не предназначенным для него. Теплые ковры, потому что он устал от холода и неудобства. Ощущение воздушности, благодаря которому коттедж казался в два раза больше реального размера. В гостиной был каменный камин с одной стороны и оборудованная кухня с другой. В просторной спальне стояла широкая двуспальная кровать, потому что Доминик никогда не забывал крошечные кроватки, на которых ему приходилось спать в приюте.

– Довольно мило, – произнесла она с неохотным удивлением. – Очень уютно, но по-мужски.

Доминик кивнул на тяжелые кресла у камина. Их было только два, поскольку к нему никогда не приходили гости. Когда он представлял себе идеальную гостиную, всегда думал о камине и двух удобных кожаных креслах.

Как только Лорен села в кресло, у Доминика возникло странное ощущение, что он предвидел этот момент. Словно кресло ждало ее все это время.

Он отмахнулся от этой глупой мысли и уселся в кресло напротив нее, а потом вытянул перед собой длинные ноги. Заметив, что Лорен сглотнула, будто у нее пересохло в горле, он не предложил ей выпить.

– Я думал, вы намерены убедить меня выполнить ваши приказы, – сказал он через мгновение, когда атмосфера в комнате стала напряженнее и наполнилась предчувствием и многозначительностью. – Возможно, там, откуда вы родом, все по-другому, но я бы иначе убеждал человека, которого больше всего хочу переманить на свою сторону. Конечно, у вас могут быть другие методы.

Она моргнула и, казалось, забыла, почему они сидят в гостиной. Наконец она скинула с плеч плащ и сложила руки на коленях. Доминик жадно уставился на нее, словно никогда не видел женщину.

Лорен была симпатичной и соблазнительной. Ее волосы блестели, как золото, от пламени камина, она затянула их в хвост у основания шеи. Доминику захотелось осторожно и нежно покусывать ее шею, чтобы Лорен задрожала. Ее грудь хотелось ласкать и целовать. Он мог податься вперед, встать на колени и обнять ее.

Она прикусила полную нижнюю губу.

Доминик глубже погрузился в свое кресло, подперев кулаком голову, и проигнорировал возбуждение, продолжая смотреть на Лорен.

– Я с радостью убедила бы вас, – хрипло произнесла она. – Я думала, что войду сюда и увижу грязное жилище. Но у вас очень уютно. И это говорит мне о том, что, хотя вам нравится ваше одиночество, вы не совсем прячетесь от мира. Что же мне сделать, чтобы вы вернулись в мир?

– Вы не объяснили мне, какой мне смысл в том, чтобы передумать?

– Вы можете купить сотню домов и поставить их во всех европейских лесах.

Он повел плечом.

– У меня уже есть дом. – Он не упомянул, что у него куча недвижимости по всему миру.

– Вы могли бы стильно украсить этот домик, – бодро предложила она. – Сделайте его современным. Представьте, какие возможности перед вами открываются!

– Я никогда не утверждал, что живу вне цивилизации, не так ли? Вы считаете этот дом сродни пещере каменного века. Уверяю вас, у меня такой доступ к современному миру, какой мне нужен.

Он не упомянул о другом доме, расположенном выше по склону горы и оснащенном новейшими спутниковыми технологиями. Но это его маленький секрет.

– Вы можете купить себе все, что захотите.

– Вы можете предложить мне только деньги, – сказал он через мгновение. – Я уже говорил вам, что деньги у меня есть. Но вы снова и снова говорите мне о них, и я начинаю думать, что мой брат мало вам платит.

Она напряглась, и сдвинула брови.

– Мистер Комб всегда был ко мне удивительно щедрым.

Доминику понравился румянец на ее щеках.

– Не понятно, означает ли это, что он платит или не платит вам столько, сколько вы заслуживаете. Какова цена преданности женщины, которой явно неприятно идти по первобытному лесу в логово опасного незнакомца?

Она вздернула подбородок, и этот жест очаровал Доминика.

– Я удивлена, что вас интересует моя зарплата.

– Вы явились ко мне, поэтому меня это волнует. – От желания прикоснуться к ней у него чесались руки. Ему хотелось ласкать ее до тех пор, пока она не станет уступчивее. – Почему бы вам не сказать мне, зачем вы приехали?

Она сильнее покраснела и еще больше нахмурилась. Каким-то образом ей удалось сесть в кресле еще прямее.

– Я уже говорила, зачем сюда приехала, мистер Джеймс.

– Я уверен, в деревне вам сказали, что я прихожу туда по крайней мере раз в неделю за покупками. Вы могли бы подождать меня там, в удобном номере. Вам не следовало идти ко мне по лесу, особенно в этих туфлях.

Она посмотрела на него почти самодовольно. Словно он провалил некое испытание.

– Не беспокойтесь о моих туфлях. – Она скрестила ноги, привлекая его внимание к своим туфлям. – По правде говоря, они очень удобные.

– Вы считаете их удобными или хотите, чтобы я так думал, но это не означает, что они удобные. И они, безусловно, не годятся для быстрых прогулок по грунтовой дороге.

Ее взгляд напомнил ему сладкий и липкий десерт, который он захотел попробовать. Особенно после того, как она уставилась на него, снова демонстрируя свое превосходство.

Она сильнее заинтриговала Доминика.

И взволновала.

– По своему опыту скажу: любой, кто интересуется практичностью моей обуви, отчаянно ищет способ обесценить то, что я говорю, – произнесла она. – Глядя на мою обувь, можно сделать вывод о моем характере, да? Но я открою маленький секрет. Мне нравятся красивые туфли, вот и все.

Доминик усмехнулся и заметил, как она с трудом сглотнула.

– Поспешу вас заверить, что я ни в чем не нуждаюсь. И я хочу игнорировать то, что вы говорите, хотя вы сказали очень мало. – Он уставился на нее в упор. – Если можете, объясните мне, почему я должен оставить свой уютный дом и воссоединиться с семьей, которая игнорировала меня на протяжении всей моей жизни? Я предполагаю, им это выгодно. Но поймите, для меня это не убедительный аргумент.

– Я уже сказала: папарацци…

Он покачал головой:

– По-моему, мы оба знаем, что мне не понравится, если меня найдут папарацци. Я расправлюсь с ними. – По ее поджатым губам он понял, что она представляет себе, как он расправится с нарушителями своего спокойствия, и шире улыбнулся. – Но я думаю, вашего богатенького босса не волнует мое разоблачение. Разве не поэтому вы пришли сюда после того, как старательно меня разыскивали? Вы решили убедить меня в том, что его внезапная чрезмерная забота о моей личной жизни – истинное проявление его прежде неизвестной братской любви? У него нет корыстных целей?

– Мистер Комб до недавнего времени не знал, что у него есть брат, – ответила она холодным тоном. – В его намерениях вас должен убедить тот факт, что он решил найти вас, как только узнал о вашем существовании.

– Мне поаплодировать ему?

Она не вздохнула и не закатила глаза, но ее улыбка стала напряженной.

– Мистер Комб…

– Красная Шапочка, о чем, по-вашему, я говорил, предлагая вам убедить меня? Я уже вас поцеловал. Я не намерен слушать ваши лекции.

Он не знал, чего от нее ожидать. Возможно, возмущения. Или праведного негодования.

Потому что ее присутствие здесь – обычное вторжение. Он пригласил ее к себе в дом, чтобы убедиться, что она больше никогда не вернется.

«Ну да, ну да», – упрекнул его голос разума.

Лорен уставилась на него с ошеломленным выражением лица. Но, судя по всему, она не оскорбилась его предложением. Казалось, она просто удивлена, потому что никто и никогда не предлагал ей подобного.

– Извините, пожалуйста. Я, видимо, вас не поняла. Вы любите болтать о сексе, когда вам скучно?

– Я делаю это при любой возможности.

Она рассмеялась абсолютно искренне.

– Вы зря на что-то рассчитываете. – Она устало улыбнулась, но посмотрела на него с вызовом. – С прискорбием сообщаю вам, как и другим мужчинам до вас, которые хотели подобраться к моему боссу через меня, что секс меня не интересует.

Доминик удивился бы меньше, если бы она вытащила из кармана гранату и бросила ее на пол между ними.

Возможно, он ослышался.

– Что вы сказали?

Красная Шапочка откинулась в кожаном кресле, а потом улыбнулась, как чрезмерно довольный кот.

– Меня не интересует секс, – сказала она ему, и Доминик услышал облегчение в ее голосе. Оно противоречило уязвимости в ее взгляде и напоминало Доминику, как Лорен обмякла в его руках, пока он ее целовал. – Многие люди одержимы сексом, но ко мне это не относится. Честно говоря, я никогда не понимала, чем он так всех привлекает.

От удивления у него едва не отвисла челюсть, он не поверил тому, что услышал. Лорен сидела напротив него и несла несусветную чушь с таким выражением лица, словно верила каждому своему слову.

– Вы в курсе, что поцелуй – это действие сексуального характера, не так ли?

– Я и раньше целовалась, – произнесла Лорен и даже покачала головой, наморщив нос, будто Доминик сказал глупость. – Я экспериментировала с поцелуями, когда училась в университете. Как и вы. Вот почему я считаю, что это не для меня.

– Вы экспериментировали, – повторил он так, словно это могло придать больше смысла тому, что она говорила с такой удивительной самоуверенностью. Хотя он почти не сомневался, что она бравирует. – С поцелуями.

– Как я уже сказала, все люди разные. Не все жаждут возиться друг с другом голышом. У некоторых из нас есть и другие дела. – Выражение ее лица стало добродетельным, и Доминик понял: хотя она продолжает говорить так, словно в это верит, ему удалось поколебать ее уверенность. – Более важные занятия.

– И что, осмелюсь спросить, поглощает ваши мысли, если не возня голышом?

– Я очень серьезно отношусь к своей работе у мистера Комба. Она требует самоотдачи, сосредоточенности и энергии. Я не смогу так хорошо работать, если буду ежедневно таскаться по пабам…

– И возиться с кем-то голышом.

– Именно так.

Доминик знал наверняка, что она лжет о своем отношении к сексу. Во-первых, если он все правильно понял из сказанного Лорен, эта блондинка со светло-карими глазами – девственница. А во-вторых, при мысли об этом он возбудился.

Потому что он уже знал вкус ее губ. Он слышал звуки, которые она издавала, пока он целовал ее. И что бы она ни говорила себе и ему, поцелуй не оставил ее равнодушной.

– Я вижу, как вы смотрите на меня, – сказала Лорен. Ему казалось, она по-прежнему очень расслабленно сидит в кожаном кресле, будто находится у себя дома. Совершенно ясно: она думает, что полностью контролирует этот разговор и Доминика. – Я не понимаю, почему мужчины считают это проблемой.

Доминик усмехнулся:

– А вы нет?

Она пожала плечами:

– Меня устраивает то, как я живу.

– Очевидно. – Он откинулся в кресле и оглядел Лорен с головы до ног. Наконец ее улыбка исчезла, и Лорен стала выглядеть намного неувереннее. – Кстати, Красная Шапочка, люди, которых устраивает их жизнь, редко говорят о своей сексуальной жизни. И тем более не осуждают ничей сексуальный аппетит.

– О, я понимаю. – Ее улыбка снова стала мягкой и почти жалкой. Она старалась скрыть неуверенность. – Вы расстроились. Вы думаете, будто я говорю это потому, что мне не понравился ваш поцелуй. Не волнуйтесь, мистер Джеймс. Я не люблю целоваться в принципе.

– Из нас двоих, сидящих здесь, Лорен, – сказал он, смакуя ее имя на языке и наслаждаясь легким дрожанием ее нижней губы во время повторения откровенной лжи, – только мне комфортно с самим собой. И я точно знаю, насколько вам понравился мой поцелуй. И не надо кормить меня баснями.

– Я рада это слышать. – Она вздернула подбородок, ее глаза сверкнули, словно она желала скрыть сомнение. – Знаете, я уже слышала это тысячу раз. Сначала вы делаете мне предложение, а потом приходите в ярость, как только я отклоняю ваше любезное предложение. И начинаете говорить, от чего я отказываюсь. Это все мне давно знакомо.

– Да? А можно подробнее?

Лорен снова махнула рукой.

– Вы захотите поцеловать меня, считая, что простое прикосновение ваших губ пробудит у меня желание к плотским радостям. Это не сработает, но вы мне не поверите. Я вижу, вы уже мне не верите. – У нее хватило наглости скривиться от скуки.

Доминик понял, что поглаживает подбородок пальцами. Он знал, что, если протянет руку и коснется подбородка Лорен, она решит, будто он хочет проверить свою теорию.

– А какие у вас тайные мотивы? Я имею в виду, помимо попыток убедить меня?

– Конечно, деловые. Что еще?

– Но в таком случае, Красная Шапочка, у нас с вами общие цели. Вы ведь явились сюда, чтобы выманить меня из моего скромного домика в огромный и великий мир.

– Да. Вам надо просто назвать цену.

Доминик не был импульсивным человеком. Уже нет. В юности он получил ценный урок.

Но эта женщина заводила его. Она все еще улыбалась ему так же, как после того, как он поцеловал ее. Он не понимал, лжет ли она себе так же, как и ему. И, как ни старался, не мог придумать повода, чтобы отказывать себе в удовольствии.