Глава 8

Богдан

– Мне срочно надо выйти из этой квартиры. – Макс садится обратно за стол и сжимает в руках кружку с кофе.

– Ты настолько уверен в себе?

Я, конечно, не против проветриться, но надо мыслить здраво: Макс пил большую часть вечеринки и не смог дойти до собственной кровати; если он рухнет посреди улицы от обезвоживания, его подружка обвинит во всем меня. А я на сегодня уже исчерпал лимит презрительных взглядов в стиле «дыхнешь в мою сторону, и ты труп».

– Что мне еще делать? Для работы в клубе я не настолько трезв. – Он делает большой глоток кофе. – А пойти за Мирой – не лучшее решение. После вчерашнего Полина меня ненавидит.

Здравствуй, очередная драма.

Отламываю кусок бекона и указываю им на друга.

– Просто для ясности: с чего ты решил, что переспать с подругой, а потом изменить ей будет отличной идеей?

Он со стуком опускает голову на стол, жалобно застонав.

– И ты туда же. Чисто технически я не изменял. Мы не вместе, – уныло бормочет Макс.

Хохотнув, я с наслаждением откусываю бекон.

– Это ты так думаешь. Если ты побывал в постели женщины, для нее вы уже в отношениях. Бери пример с меня: всегда проясняй ситуацию, перед тем как твой дружок получит удовольствие.

Макс бросает на меня убийственный взгляд.

– Сказал тот, кто перетрахал половину Манхэттена, – с ядовитой усмешкой отвечает он.

– Приму это за комплимент.

– Ты мне не помогаешь, Шерлок. Что мне делать?

– Например, сделай шаг назад. – Пожав плечами, отодвигаю от себя тарелку с остывшей едой. В этом доме просто невозможно насладиться завтраком. – Сделай вид, что принимаешь ее условия. Пусть думает, что ты опять в своем любимом статусе френдзоны. – Я не могу не подколоть его. – А сам в это время возвращай ее доверие, а не жуй сопли.

Именно из-за таких проблем я не хочу начинать отношения. Вечные недомолвки, обиды. Зачем все портить, если можно проводить время вместе, не залезая в жизнь партнера? Я могу пригласить на свидание в ресторан, сходить на выставку или просто поддержать беседу, у нас будет крышесносный секс, и все останутся довольны, но я никогда не нарушаю правило одного свидания. Хотя пару раз были исключения, когда девушка действительно понимала, что я не могу предложить ничего больше. Я всегда честен в своих намерениях. Пусть сестра порой и называет меня мерзавцем, но я предпочитаю открыто говорить о своих желаниях.

Надо было давно прислушаться к себе, и, возможно, тогда в моей жизни случилось бы намного меньше дерьма.

– Я хочу проверить квартиру, – выкидываю в мусорное ведро остатки еды, и взгляд цепляется за металлическую термокружку.

Колючка так спешила уйти из дома, что забыла кофе. Не удивлюсь, если в мой адрес уже летят все комплименты мира.

Не спорю, я бываю полным придурком, но никак не ожидал такой реакции на безобидную шутку. Однако, если исключить резкие выпады Миры, мы вполне сносно провели это утро.

И все же я предпочту съехать, чтобы наше взаимодействие и впредь ограничивалось парой ничего не значащих фраз.

– Я быстро заскочу в душ, и можем ехать. Только на машине, – предупреждает Макс. – Твои права еще действуют?

– Это будет самая незабываемая поездка в твоей жизни.

Я придушу Вику собственными руками.

Под фразой «немного обновить» предполагалась покраска стен и смена мебели. Я не рассчитывал увидеть разгромленную квартиру, больше напоминающую поле боя. Хожу из комнаты в комнату, цепляясь за последние капли самообладания. Не тронута только спальня. Кухня, как и соседняя комната, – сплошное месиво из бетона и разбитой плитки, а большинство стен украшают насквозь проделанные дыры.

И на это она потратила месяц? За что, черт возьми, отец платит ей деньги, если Вика не может выполнить элементарные вещи? Надеюсь, сестра сейчас до чертиков икает, где бы она ни была.

Сжимаю переносицу и прислоняюсь плечом к шершавой стене:

– Если мне не изменяет память, ты говорил, что рабочие закончат в ближайшее время. Ты действительно в это веришь? – Бросаю полный злости взгляд на Макса.

– Это мы еще устранили некоторые последствия ее безумной идеи. По плану Вика хотела снести стену. – Он указывает на перегородку, соединяющую кухню и гостиную.

– Я ее убью. – Обвожу взглядом комнату и откашливаюсь, когда столб пыли, вызванный падением пластмассовой трубы в груду мусора, бьет в нос.

– Ну, не все так плохо. – Друг пожимает плечами и подбадривающе пихает меня в бок. – Тебе есть где жить.

Смеряю его полным скептицизма взглядом и направляюсь к входной двери. Рабочие заверили, что закончат ремонт в ближайшие три недели.

Если потребуется заплатить им вдвое больше, я сделаю это. Лишь бы закончили.

Я привык жить один. Вика глупо полагает, что мой эгоизм и дрянное отношение к жизни – ее слова, не мои – можно исправить с помощью семейных посиделок, распития чая и разговоров по душам. Загвоздка в том, что мне это не нужно. Меня устраивает другая жизнь: пустующая студия в приличном районе Нью-Йорка, доставка еды и холодная постель. Нет никаких привязанностей или чего-то, что напоминало бы о таком понятии, как «семья».

– Расслабься, ребята надежные, – заверяет Макс, когда мы садимся в машину и выезжаем со двора. – Мы нанимали их для реконструкции клуба. Дороговато, но они знают свое дело.

– Ты серьезно считаешь, что меня сейчас интересуют деньги?

Неосознанно жму на педаль газа сильнее и едва не проскакиваю на красный. Макс шипит что-то нечленораздельное и хватается за дверную ручку.

– Слушай, ласточке всего год, и я бы не хотел, чтобы мои останки отдирали от нее.

– Даже не знаю, что больше меня пугает. Ты переживаешь за машину или за свою жизнь? Если второе, можешь расслабиться, считай, ты уже труп. Колючка спустит на тебя всех собак, когда вернется домой. Женская солидарность, слышал о таком?

Загорается зеленый, и я с ревом трогаюсь с места.

– Придурок, – беззлобно ворчит Макс. Он расслабляется, когда я сбрасываю скорость, и разжимает побелевшие пальцы. – Если честно, я понимаю Вику. Ты не был дома много лет. Сам понимаешь, что квартира – меньшее, что она готова разнести, лишь бы ты задержался.

– Завязывай играть в мозгоправа. Я не приезжал, потому что у меня полно работы и нет времени на детский сад, в который вы тут играете.

Он усмехается и смотрит на меня таким взглядом, будто все знает. Сомневаюсь. Макс – мой лучший друг, но я не позволил ему быть рядом, когда моя жизнь разрушилась, и я отказался принимать правду. Я отмахнулся ото всех. В том числе и от него.

– Это называется «семья», друг мой. Ты бы об этом знал, если бы почаще впускал людей в свою жизнь.

В этом и заключается прелесть моего выбора. Если в моей жизни нет людей, значит, нет шансов, что мне снова придется пройти через дерьмо.

Когда мы оказываемся в клубе, Макс уходит в кабинет, а я устраиваюсь за барной стойкой и пролистываю рабочую почту. Отис, мой друг по колледжу и коллега, прислал письмо с подробностями предстоящей выставки, которую он с меценатами, желающими заработать комбо из обеленной репутации и огромных денег, решил провести в конце года.

Я занимаюсь не только модельным бизнесом, но и часто снимаю случайных прохожих. Не так давно у меня появилась серия фотографий, которую мы с другом разместили в его газете и посвятили бездомным. Отис, будучи потомком владельцев одного из крупных изданий и акулой среди газетчиков, решил улучить момент и раскрутить несколько десятков фотографий до размеров полномасштабной выставки. Я никогда не верил в его альтруистические побуждения, потому что еще в колледже Отис во всем искал выгоду. Так и сейчас. Выставка привлечет внимание не только к беднякам, таким образом он хочет доказать своему отцу, что готов занять пост главного редактора, а старика отправить на покой.

Отправляю согласие и запрашиваю подробности. Это будет отличный повод, чтобы уехать отсюда побыстрее, и Вика ничего не сможет с этим поделать. Пора привыкнуть к мысли, что я тут лишний.

Телефон на барной стойке вновь вибрирует, и на экране высвечивается сообщение. Мои пальцы сильнее сжимают кружку, и я стискиваю челюсти. Всего три слова, но они напоминают о слишком многом. О чем я поклялся больше не вспоминать и твердо держал это обещание последние полтора года. Она не имеет права мне писать. Мы все решили и положили прошлому конец. Это было наше общее решение.

Видимо, я упустил какой-то подпункт нашего соглашения.

«Нам надо поговорить»

Глава 9

Мира

– Можем молчать сколько захочешь, но на нас уже косо поглядывает бариста. – Я смотрю на Полю с улыбкой.

Мы уже двадцать минут рассматриваем свои кружки, а Полина так и не проронила ни слова.

Тяжело вздохнув, она делает глоток холодного кофе и морщится.

– Помнишь, примерно месяц назад я заболела и попросила тебя посидеть с Аней? – она говорит так тихо, будто признается в чем-то постыдном.

Я киваю.

– Сил не было даже выйти в аптеку, поэтому я попросила Макса о помощи. – На ее губах появляется грустная улыбка. – Конечно, он сразу приехал и привез все лекарства. Наверное, мой вид говорил о многом, потому что Максим заявил, что никуда не уедет, пока мне не станет легче. Не поверишь, он даже приготовил бульон. – Она смеется, шмыгнув носом.

В чем Макс определенно силен – сделать так, что ты забудешь обо всех проблемах на свете, когда он рядом.

– Он остался на ужин, а потом мы начали разговаривать. Знаешь, впервые между нами появилось такое притяжение, что я не могла оторвать от него взгляда. Возможно, во мне говорили антибиотики. Мы и раньше часто проводили время вместе, а в тот вечер… Он рассказывал о том, каким видит клуб через пару лет, как боится облажаться и подвести родителей. Показывал себя настоящего. Я даже не помню, как мы поцеловались, но одно я знаю точно – никто и никогда так меня не целовал.

Поля закрывает глаза и делает глубокий вдох, будто одно это воспоминание одновременно причиняет ей боль и удовлетворение.

– Тогда почему ты его выгнала с утра?

Полина ковыряет кончиком ногтя салфетку и уныло пожимает плечами:

– Не знаю, наверное, испугалась.

– Чего? – Я хмурюсь.

Подруга поднимает голову и смотрит так, будто я не понимаю очевидных вещей.

– Мира, у меня шестилетний ребенок, съемная квартира и муж, который может объявиться в любой момент. Я даже на развод не подаю, так как не хочу, чтобы он вновь стал частью моей жизни.

– Ну, по-моему, то, что у тебя до сих пор есть штамп в паспорте, как раз говорит о том, что он все еще часть твоей жизни.

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. – Она плотно сжимает губы.

Костю, мужа Полины, к сожалению, нельзя назвать семьянином года. Он относился к Полине ужасно: постоянно ревновал, пил, изменял, а потом поднял на нее руку. Подруга долго не признавалась в этом и рассказала, только когда отпираться было уже бесполезно. И все равно она не ушла от него. Так продолжалось несколько лет, а потом настало затишье. Не знаю, что послужило катализатором, из-за чего Костя окончательно слетел с катушек и набросился на Полю, но в один из дней она позвонила мне вся в слезах и попросила о помощи. Я бы могла сказать, что не верю, будто мужчина способен сотворить подобное, но, к сожалению, как никто, знаю – сильный всегда нападает на слабого. Все закончилось тем, что Макс выставил Костю из дома, а богатенькие родители помогли своему отпрыску сбежать и сделать так, что теперь его имя – лишь призрак в жизни Поли.

И все-таки я не совсем понимаю, чего испугалась подруга.

– Ты думаешь, Макс вас бросит?

Полина молчит, нервно стуча ногой по полу.

– Ты же не серьезно? – Я не хочу упрекать подругу, но никогда бы не подумала, что она такого мнения о Максе.

– Мира, ты сама понимаешь, что жить такой жизнью очень тяжело. А Максим… он привык к другому.

– Полина, он любит тебя. – Я протягиваю руку и сжимаю ее холодные пальцы. – Не я должна говорить тебе об этом, но ты прекрасно знаешь, что это так. Будь ты ему безразлична, он бы не был рядом с тобой на протяжении стольких лет.

– Он переспал с другой. Только не говори, что он сделал это из-за злости на меня. Не оправдывай его.

– Я и не собиралась этого делать.

Слишком тяжело сохранять этот хрупкий баланс и не занимать чью-либо сторону.

– Поговори с ним, – мягко прошу я. – Я не предлагаю тебе сразу прощать его, но дай ему шанс высказаться.

В глазах подруги скапливаются слезы, и одна все же скатывается по щеке. Я встаю и присаживаюсь рядом с ней. Полина крепко обнимает меня, и ее тело начинает сотрясать дрожь. Она тихо всхлипывает, уткнувшись лицом мне в плечо. Во мне скапливается столько противоречивых эмоций, что грудь сдавливает и становится трудно дышать. Хочется поехать домой и наорать на Макса, но в то же время хочется помочь Полине, при этом не говоря, что отчасти она сама оттолкнула его.

Провожу ладонью по ее спине, и Поля отстраняется. Беру салфетку и аккуратно убираю подтекшую тушь и следы слез. На щеках и шее подруги проступили красные пятна, грудь тяжело вздымается от судорожных вздохов.

– Я пока что не готова к тому, чтобы вновь встретиться с ним. Это слишком больно. – Она шмыгает носом.

– Понимаю, но прошу, не замыкайся в себе и не отталкивай меня. Помнишь, что я сказала много лет назад? Я буду рядом, что бы ни случилось.

Полина кивает и вновь меня обнимает.

Дома я оказываюсь, когда уже темнеет. Мы с Полиной еще некоторое время посидели в кофейне, не затрагивая больную для нее тему, а потом, чтобы поднять настроение, отправились на шопинг. Могу сказать, что для Поли это лучшая терапия: если я обошлась парой джинсов и новыми ботинками для выступления, то Полина покупала все, на что падал глаз. Но разве это имеет значение, если под конец вечера на ее губах была улыбка?

Ставлю пакеты около двери в свою комнату и направляюсь на кухню. Мы плотно пообедали в торговом центре, но сейчас уже восемь вечера, поэтому мой живот громко урчит. В холодильнике шаром покати. В свете последних событий я совсем забыла о продуктах. Беру последний йогурт и сажусь на подоконник.

В квартире стоит тишина, и я искренне надеюсь, что Богдан сейчас в каком-нибудь клубе позволяет очередной девице подробно изучить строение его рта. А Макс недавно написал, что останется до закрытия на работе и проверит документы по последней поставке. Очень надеюсь, что он возьмется за ум и больше не будет творить глупости.

Раздается стук входной двери, и в кухонном проеме я замечаю Богдана. На улице относительно светло, и лучи закатного солнца пробиваются сквозь тучи, озаряя кухню ярко-розовыми бликами, но Богдан все равно включает свет и вздрагивает, заметив меня.

– Надо же, а я думал, что не увижу тебя ближайшие несколько месяцев. – Его голос звучит сухо.

Он открывает холодильник и берет бутылку воды. Майка Богдана мокрая от пота, а спортивные штаны едва держатся на бедрах. Он снимает с шеи наушники, опускает их на стол и рядом с ними кладет полотенце. Я замечаю, что его черные волосы также влажные и слегка взъерошенные.

– Если ты забыл, я тут живу. – Я выкидываю пустую баночку из-под йогурта в мусорное ведро.

Богдан за несколько жадных глотков опустошает бутылку.