2

У Бреди Макбрайта нет абсолютно ничего хорошего внутри, помимо органов, которые ещё могут быть кому-то полезны. Он до тошноты хвастлив и глуп, а его мысли опошлены настолько, что кажется, будто и его простое «привет» несет в себе совершенно иной смысл. Зато внешне этот парень напоминает один огромный сгусток стальных мышц, доводящий девчонок до обморочного состояния.

Мисс любовь: «Какой же он лапочка».

Шери-Шери: «Сладкий».

Солнечная улитка: «Я хочу его».

– В девчачьем чате все с ума посходили! – жалуюсь я за обедом. Оглядываю столовую и не нахожу ни одну девчонку, у которой не было бы в руках телефона. – Все только и пишут про Бреди. Про новенького и про Бреди. Бреди и новенький. Новенький и Бреди. Б-р-р! Современные девушки тупеют слишком стремительно.

– Недавно читал статью о качках, – комментирует Оливер, пережевывая сэндвич, – в ней говорится, что такие люди чрезвычайно скромные и добрые личности.

– Эй-эй-эй, детка, хочешь, я прокачу тебя на своей тачке, а потом ты отблагодаришь меня?

Я закатываю глаза, наблюдая за попытками улыбчивого Брэди очаровать старшеклассницу Келли Радж, которую большая часть нашей школы считает невообразимой привлекательной и абсолютно недосягаемой.

– Меня сейчас стошнит.

– Кстати, в вашем чате не только про Бреди и новенького говорят. Ещё о Стиве, Коуле, Патрике. Иногда и обо мне, – добавляет Оливер и сам смеется над собственными словами. – Судя по твоему хмурому настроению, ты ещё не отошла от вчерашнего.

– И навряд ли это произойдет в ближайшие несколько недель, если я не найду этого негодяя! До сих пор кажется, что от меня несет дерьмом.

– Если ты снова увидишь этого парня, что сделаешь? Подойдешь и молча влепишь пощечину? – усмехается Оливер.

– Ещё скажу, что он козел.

– Знаешь, обычно, когда так происходит, парни спрашивают, а за что, собственно, они это заслужили?

– Он сбил меня, Оливер! И даже не соизволил помочь и убедиться, что со мной всё в порядке! Этот козел просто побежал дальше, как будто случайно ударился о столб. А я что, похожа на столб?

– Ни капельки! Но ты позабыла об одной дурно пахнущей детали: ты свалилась в собачье дерьмо. Как только ты скажешь ему об этом, тебя же…

– Что? – упрямо смотрю я на Оливера. – Что?

– Засмеют. Город относительно небольшой. Новости и слухи быстро распространяются.

– Ты что, смеешься? – приглядываюсь я повнимательнее. – Нет, ты смеешься надо мной?

– Прости, но это правда очень весело! Хоть я и понимаю, что вчерашнее твое положение было катастрофически ужасным.

Неожиданно к нашему столику подбегает Лесли Пейдж. Её круглые глаза в необъяснимом восторге скачут от меня к Оливеру, а губы, покрытые плотным слоем прозрачного блеска, растягиваются в довольной, как у Чеширского кота, улыбке.

– Привет, ребят.

– Привет, Лесли, – здороваемся мы с ней в один голос.

– Я по поводу вчерашнего. Ну, о газете.

– Хорошо, – медленно киваю я, пока не в силах понять, почему девушка настолько возбуждена. – Появились какие-то крутые идеи и ты не можешь подождать до завтрашней летучки? Мне это нравится!

– Я узнала, – почти шепотом отвечает она. – Узнала где он живет и откуда приехал.

Мой непонимающий взгляд упирается в Оливера, чьи глаза вдруг резко распахиваются, а рот приоткрывается так, будто он собирается громко похвалить Лесли и подарить ей розы в человеческий рост.

– Умница! Садись, – предлагает он, – и рассказывай всё, что знаешь.

– Вы о чем? Оливер?

– Хе-е-ейз, – со вздохом протягивает друг, – о новеньком! О ком же ещё!

– Боже, этот дурдом никогда не закончится.

Даже слушать не буду, о чем они там говорят, поскольку меня просто тошнит, когда на общественный пьедестал выставляют людей, отличившихся исключительно своей неподражаемой внешностью. Я, конечно, не видела этого парня, от которого без ума все девчонки в школе, но учитывая их симпатию к Бреди, на котором вот-вот лопнет школьная форма, новенький не далеко от него ушел. Небось типичный качок с мозгом моллюска, среди достоинств которого, разве что, исключительное умение…хотя, я бы даже сказала мастерство, – манипулировать сознаниями девушек и скрывать свою тупость за напускной самоуверенностью… Это ещё кто такой?

Темноволосый парень, появившийся в школьной столовой, словно яркий прожектор, ослепляет даже тех, кто сосредоточенно ест и читает книжки в уголке неудачников и редко когда вообще обращает внимание на происходящее вокруг. Не знаю, воображение ли это играет со мной, но я как будто ощущаю аромат мятной свежести, которая с легкостью одерживает победу в битве с копчеными запахами из кухни. Высокий и поджарый, незнакомец мгновенно приковывает взгляды девчонок, и таращатся они на него так, будто в жизни не видели ничего более прекрасного, чем он. Мысленно отвесив себе оплеуху, я прочищаю горло и вновь смотрю на старшеклассника, чье улыбчивое лицо кажется мне…

– О, как, – выдыхаю я. – Ты.

Парень продолжает улыбаться Келли, которая вот-вот прилипнет к нему, как та мерзкая и черная жижа из фильма «Веном». Она хватает его за руку и тянет к столику, где постоянно собираются те, кого я мягко обозначаю «пустыми, как картонная в блестках коробка, личностями».

– Лесли? – улыбаюсь я натянуто. – Это не тот ли, про которого все только и говорят?

Она медленно оборачивается и я замечаю, как её плечи резко напрягаются.

– Это он, – шепчет она, кивая мне. – Картер Прайс.

– Мм, значит, Картер Прайс, – повторяю я с фальшивой улыбкой. – Послушай, а что ты там говорила сейчас о нем? Я просто задумалась немного и, кажется, уже мысленно подготовила доклад для мистера Дженкенса на следующую пятницу.

Мое вранье веселит Лесли, а Оливер, как обычно, таращится на меня так, будто на мне жуткий костюм мертвой невесты, который я надевала для Хеллоуина в позапрошлом году. Тогда мне удалось удивить не только его, но и напугать до чертиков соседку миссис Хопкинс, у которой чуть ли не разрыв сердца случился, когда я привела домой её маленького и слегка несообразительного песика. Тот постоянно убегал от нее, а бедная миссис Хопкинс бегала по району и со слезами на глазах искала его до глубокой ночи.

– Картер приехал сюда из Калифорнии. Его отец – известный и уважаемый кардиохирург Донован Прайс. Ему предложили хорошее место в кардиологическом центре Гринлейк и семья вынуждена была переехать сюда.

– Откуда ты узнала об этом? – интересуется Оливер.

– Моя мама работает медсестрой в этом центре, – усмехается Лесли. – Думаю, этим всё сказано. А живут они на Гринхиллс.

– Гринхиллс? – удивляется Оливер. – Это тот огромный стеклянный дом на вершине холма? Который видно с озера, да?

– Ага.

– Ничего себе! А я всегда думал, что его построили забавы ради. Ну, типа там достопримечательность и всё такое. Он же почти весь из стекла!

– И в нем никто и никогда не жил, – кивает Лесли. – Зато выглядит он фантастически. И теперь в нем живет Картер, – с придыханием добавляет Лесли.

Теперь понятно, почему вчера на той вечно безлюдной тропинке внезапно оказался этот новенький.

Я снова устремляю взгляд в его сторону. Стоит отметить, что у Картера Прайса не настолько дурная внешность, как мне представлялось. Даже отсюда заметны его густые черные ресницы, обрамляющие такие же темные, как дно колодца, глаза. Он громко смеется, оголяя белоснежный ряд ровных зубов, и я невольно провожу языком по своим, глупо подумав, что кусок зеленого салата мог где-нибудь застрять. Его короткие у висках волосы