Джексон являл собой надежду, обещание и покой, думать о нем было все равно что держать в руке прогретую солнцем гальку, вдыхать запах роз под дождем, предвкушать возможность перемен.
Он спрашивал себя, не заказать ли ей еще один «Манхэттен», поможет это или наоборот, и следует ли спаивать молодых женщин, а потом отправлять одних на опасные лондонские улицы. Неужели Марли ждет то же самое: она получит хорошее образование, поступит в университет и в итоге будет работать не пойми кем на Би-би-си, по вечерам перебирать с выпивкой, а потом трястись в метро,
А может быть, и жаловались, но никому не пришло в голову сохранить их мнение для потомства. Таков ведь принцип у истории? Раз не записано, значит, этого никогда и не было.
Три старшие дочери, почти погодки, были (по общему мнению) «сущим наказанием»; из-за малой разницы в возрасте мать их и не различала, в ее глазах они были лишены индивидуальных черт и фактически слились в одну девочку, поэтому она обращалась к ним наугад – «Джулия-Амелия-Сильвия-или-кто-там» – раздраженным тоном, как будто они сами виноваты в том, что их так много.