Цитаты из книги «Боги среди людей»

Кто-то считает овец, а Тедди считал города, которые пытался разрушить и которые пытались разрушить его. Возможно, они в этом преуспели.

От прежнего Мака в нем ничего не осталось; Тедди даже подумал, что по большому счету никогда его не знал. Равно как и всех прочих участников той встречи. Просто у него в свое время возникли какие-то иллюзии, в силу обстоятельств их знакомства.

Гипоксия заставляет человека творить самые невообразимые вещи, а потом и вовсе пытается его прикончить.

Кенни Нильсон, сидевший в хвосте, похвалялся, что у него самое лучшее место для обзора. Особенно поражали его закаты. Из хвостовой части самолета он мог дольше других наблюдать, как заходит солнце. «Небо горит!» – воскликнул он однажды, после того как Тедди поднял «галифакс» в воздух со взлетно-посадочной полосы. На мгновение Тедди испугался – он представил себе конец света, возмездие, которое посылали им враги, но вдруг Вик Беннет на месте верхнего центрального стрелка воскликнул: «Это самый классный закат, ничего лучше не видел!» – Как будто сам Господь Бог разрисовал небо, – заметил Кенни, и Тедди не выдержал: – Можно немного помолчать? Он уже понял, что конца света не происходит, и теперь досадовал: как он вообще мог такое подумать?

Если пережить войну, подумал он, хорошо бы проехаться по всей Англии, увидеть главные и проселочные дороги, скрытые от мира деревни, величественные памятники, луга, болота и озера. Все то, за что они сражаются.

У Нормана не было никакого талисмана, не было у него и особого обряда, в отличие Джорджа Карра, который, как собачонка, укладывающаяся спать, всегда трижды поворачивался по часовой стрелке, прежде чем войти в самолет, и думал, что никто этого не замечает.

Тедди понял, что они здесь не столько воины, сколько жертвы на алтаре высшего блага. Птицы, бросаемые об стену в надежде, что при достаточном количестве птиц стена в конце концов рухнет.

На базе пышным цветом цвели суеверия. Казалось, у каждой живой души в эскадрилье есть свой собственный амулет: прядь волос, иконка святого Христофора, игральная карта, вездесущая кроличья лапка. Один сержант на сборном пункте, переодеваясь в летный костюм, пел «Сердце красавиц», другой непременно обувал сначала левый ботинок и только потом – правый. Если забывал – снимал все обмундирование и начинал сначала. На войне он выжил. А сержант, который пел «Сердце красавиц», – нет. Равно как и сотни других, полагавшихся на свои личные ритуалы и амулеты. Мертвецам имя легион, а у богов свои тайные планы.

Само время стало каким-то другим. Раньше оно представлялось ему огромной, в своем роде даже бесконечной картой, развернутой во всю ширь, и, глядя на нее, он мог выбирать, в каком направлении двигаться. Теперь эта карта разворачивалась под стопами понемногу, и каждый раз лишь на один шажок вперед, а остальной свиток мог в любой момент исчезнуть.

же дом Вордсворта, одно, другое.