Лили вытащила свой складной нож и раскрыла его. Мои пальцы до побеления костяшек вцепились в винтовку. Мы ждем.

Проходит около получаса, если верить наручным часам, батарейки для которых я беру в магазине так же стабильно, как патроны для оружия – прежде, чем я решаюсь встать.

Оглядываюсь.

Вроде ничего.

Перебираюсь на переднее сиденье, еще раз оглядываюсь. Прежде, чем завести мотор, киваю Лили и мы оба выходим из машины. Двери не закрываем – слишком шумно. Обходим за угол, куда надо будет выехать.

Ничего.

Ни машин, ни людей.

Вроде пронесло.

Теперь я позволяю себе выдохнуть. Вытираю лоб тыльной стороной руки. Киваю Лил:

– Порядок, пошли в тачку.

– Это были Они?

– Скорее всего.

– Они точно уже уехали?

– Еще дольше ждать не можем. Иначе не уложимся до заката. В машину.

Лили кивает, больше не жестикулируя, и возвращается в тачку. Я тоже сажусь, опять кидаю винтовку на заднее сиденье. Завожу мотор и выезжаю. До самого кеймарта мы едем в дурном напряжении, и когда за квартал останавливаем тачку (как всегда), то наконец-то можем выдохнуть.

Если бы они дожидались нас или пытались выследить – уже бы дали о себе знать. Если мы все еще без «хвоста» и живы – значит, сегодня нам повезло.

Устало улыбаюсь Лил. Та улыбается в ответ, думая о том же самом. Киваю и мы выбираемся из тачки. Закрываю ее, сую ключи в карман джинс. Опускаю палец на спуск винтовки и проулками мы спешим к заднему корпусу кеймарта.

Когда приближаемся – то еще сильнее замедляемся, стараясь петлять углами, чтобы не быть на виду. Добираемся до служебного входа и заходим внутрь. Спертый прохладный воздух и эхо шагов от плитки говорят о том, что мы вновь смогли добраться до магазина.

Каждый раз это сюрприз.

Мы пробираемся через ненужные отделы, и заходим в продовольственный. Когда мы появились здесь впервые – то я ожидал увидеть все упорядоченное, устрашающе аккуратно разложенное по полочкам. Но нет. То, что мы были далеки от кеймарта, не значило, что на окраине никто не жил. Конечно, продуктов здесь изначально было больше, но все уже было разворочено. В спешке сгребая продукты, люди забывали, что главное быть незаметнее, а не быстрее.

Вот кукурузные палочки валяются на полу, чуть дальше десяток жестянок кошачьего корма. Когда еда совсем кончится, начнут делить и это. Я знаю это, поэтому уже сейчас подбираю и сую в корзину несколько упаковок. Как и с канистрами бензина в гараже – на всякий случай, потому что однажды он точно настанет.

– Мне тоже брать это? – показывает Лил, заметив, как я подобрал кошачий корм.

– Нет, берем как обычно. Это на запас.

Оно коротко кивает. Майк бы так не смог, ему надо было постоянно трепаться, обсуждать все и сразу, докапываться до истины любого слова и поступка. Лили повезло – ее воспитали так, что она готова без лишних вопросов выполнять поручения взрослого. Это спасло ей жизнь, потому что именно ее готовность быть послушным помощником заставила меня оставить ее в своем доме.

Так что Марк с Тессой могут гордиться собой. Про меня же такого сказать нельзя. Да и про Сару тоже.

…Я держу винтовку в руках, направляя ее во все углы попеременно. Меня сильно напрягает, что мы не можем изучить все углы этого центра. Не может быть уверены, что мы здесь одни и хотя бы в какой-то временной пресловутой безопасности.

Гляжу на Лил, перекидываю винтовку через плечо и показываю:

– Не отходи далеко. Чтобы мы видели друг друга. Чтобы могли общаться.

– Хорошо.

– Не больше двадцати шагов. Ни при каких обстоятельствах. Поняла?

Не хватало потеряться здесь. Почему-то я был уверен – стоит нам разделиться, и нам непременно обоим кранты. Хотя, кого я обманываю – если нас найдут Они, то без разницы будет: вместе мы или порознь. Конец будет один.

Лил кивает.

Я оглядываюсь, пытаясь понять, где здесь могут быть консервы, маринад, засолка и прочая ерунда. Даже в старом мире я редко приезжал сюда – кеймарт находится далеко от дома, а после развода с Сарой у меня не было потребности закупаться на неделю вперед, как в последний раз. Меня вполне устраивал магазин возле дома.

Потому я понятия не имею, где здесь что находится. И в лучшие времена. А теперь, когда все разбросано.. придется тратить время на поиски нужной еды.

Хватаю корзинку на полу, аккуратно опускаю на пол те немногие продукты, которые там были. Ерунда, которая нам не нужна – но вытряхивать ее нельзя. Много шума. Если здесь кто-то есть – даже на нижних этажах, и пропустил наше проникновение со служебного входа – то тогда так точно услышит.

Потираю ремень винтовки, перекинутой через правое плечо. Если вдруг что – кидаю корзинку и хватаю оружие. Лил жестикулирует мне рядом с каким-то стеллажом:

– Нашла! Сюда..

..Кидаю в корзину пару банок консервированного хлеба. Прохожу мимо множества круп и макарон, которые практически нетронуты. Вначале их хватали больше всех остальных. Но вскоре даже до самых недалеких дошло, что брать надо то, что долго хранится и что не надо готовить. Потому что готовить нет никаких возможностей.

Ни подогреть воду, ни отварить крупу, ни даже закипятить молоко для каши. Совершенно ничего. Только если пожевать рис вместо жвачки, но вряд ли это сильно насытит. Миную крупы, но пару пачек сушеного мяса кидаю в корзину. На вкус тот еще шлак, но зато хранится долго и уже готовое.

Машинально поднимаю голову и поисках рыжей макушки.

Останавливаюсь.

Ее нет.

Я делаю шаг назад и хмурюсь.

Лили нет.

Осторожно опускаю корзинку и медленно, совершенно бесшумно, снимаю винтовку с плеча. Покрепче беру и опускаю палец на спуск. Когда я возился с хлебом, то видел ее впереди. Иду туда, тихо, шаг за шагом. Проглядывая одновременно сразу все стороны и время от времени оборачиваюсь назад, не оставляя себе слепой зоны.

Правило номер 7 – при вылазке не пропадать с поля зрения друг друга. Не дальше 20-ти шагов.

Лили всегда соблюдала это правило. Безоговорочно. Если я сейчас ее не вижу – значит, у нас большие проблемы. И понятия не имею, где именно – сбоку, спереди, сзади. Кажется, кругом.

Вновь оборачиваюсь, оглядывая слепую зону, и опять продолжаю медленно идти вперед… Когда из угла резко выскакивает силуэт!

Если бы мои руки не вспотели, как чертово мокрое белье после дождя, то уже непременно бы раздался выстрел. Но так силы не хватило – палец лишь соскользнул со спуска, а не вдавил его. Этого мгновения мне хватило, чтобы понять, что этот силуэт – Лили.

На место страху тут же приходит ярость. Я закидываю винтовку на плечо и, сжав зубы, раздраженно показываю:

– Где ты, твою мать, была?! Не дальше двадцати шагов! КАКОГО ЧЕРТА ТЫ УШЛА?!

– Прости, просто я увидела там чоко-пай, я хотела быстро, ты бы и не заметил, а то время..

Я гляжу на сладость в ее руках. Чертовски объемная большая пачка чоко-пая. Да что с ней сегодня такое? Мы никогда не берем сладости! Ни-ко-гда!

Все еще взбешенный ее сумасбродством, я выбиваю пачку из ее рук. Та картонная, но все равно некоторый шум от нее разносится, когда она падает на пол. Нацеливаю палец на Лили, после чего дерганными резкими жестами показываю:

– Мы не берем сладости. Не берем сладкое. Никакое. И не уходим дальше 20-ти шагов. НИКОГДА!

И тут меня озаряет.

Я поспешно делаю несколько шагов назад и вновь хватаю винтовку с плеча, нацеливаю на нее. У меня нет возможности показывать жестами, если я хочу удержать ее на прицеле, потому говорю едва слышным шепотом:

– Почему я впустил тебя в свой дом?

– Потому что я принесла оружие на обмен.

– Чье это было оружие?

– Моего папы.

– Как его звали?

– Марк Роленд Клейб.

На ее лице начинает проступать паника, но я хорошо знаю, насколько искусно Они имитируют человеческие эмоции.

– Как ты впервые забралась в мой дом?

– Я разбила камнем стекло и забралась внутрь через окно.

– Второе имя твоей матери.

– Элизабет.

Все еще хмурясь, я все же медленно свожу с нее прицел. Закидываю винтовку обратно на плечо и теперь уже добавляю жестами:

– Еще раз такое повторится – останешься здесь. Какого черта ты полезла за сладким? Ты же знаешь, что мы его не берем.

– Я просто.. просто послезавтра у меня день рождение. Я думала, может ты разрешишь взять его из-за этого. Вместо торта.

Я медленно гляжу на брошенную на пол упаковку чоко-пая, потом перевожу взгляд на Лили. Понятия не имел, что у нее день рождение. Но упаковка слишком большая, совать ее нерационально каким бы не был повод.

Думаю, после чего снисходительно показываю:

– Можешь взять упаковку только на четыре штуки.

Лили радостно улыбается:

– Спасибо.

– И больше не забывай про правила.

Я следую за ней, все еще оглядываясь. Это и есть главная проблема, когда приходится действовать с кем-то. Никогда не можешь быть уверенным на сто процентов. Даже в такие моменты приходится постоянно подозревать напарника.

Если бы она ошиблась хотя бы с одним вопросом – или просто замешкалась из-за паники – мне бы пришлось ее застрелить. Потому что это риск.

Я должен быть уверен, что она не Имитационная.

А когда она за пять минут нарушает два основных правила, любая заминка заставит меня спустить курок даже на родную мать, не говоря о соседской девчонке, какой бы полезной она не была.

Если сдохнешь – никакая польза уже не пригодится.

Мы быстро наполняем корзины всем, чем надо. Лили берет одну целую корзину, которую для равновесия мы разложили на две полупустые. У меня в каждой руке по одной полной. Таким образом мы выходим с того же служебного выхода. Приходится идти с занятыми руками целый квартал, до места, где я оставил тачку.

Среди прочих, чтобы она не была, как бельмо на глазу, если кто проедет мимо, пройдет или выглянет в окно.

Ставлю корзины, открываю багажник. Выкладываем содержимое одной корзины рядом с канистрами. Остальное вываливаем на заднее сиденье. Ни в коем случае не в ноги – то пространство должно быть всегда свободно, чтобы можно было туда упасть если что.

Покончив, мы уносим корзины и бросаем на полпути к кеймарту, чтобы нельзя было вычислить, где именно была поставлена машина тех, кто ими пользовался. Потому что встаем мы почти всегда на одно и то же место. Самое удобное и проверенное.

Сбив все следы, садимся в тачку. Лил довольно поглядывает на упаковку чоко-пая, возвышающуюся над остальными продуктами на заднем сиденье. Кладу ей на колени винтовку – так делаем каждый раз на обратном пути, когда заднее сиденье занято едой. Если положить сверху на еду – в необходимый момент оружие может соскользнуть и упасть с кучи продуктов. А даже секундное промедление может стоит жизни.

Лил крепко сжимает оружие. Я вставляю ключ, завожу тачку и, нацепив очки, медленно выезжаю. Часы показывают два часа дня. Мы уложились – если по пути не произойдет ничего такого, то мы успеем вернуться за час до заката.