У отца я провела порядка пяти дней, хотя по факту – и того меньше. Целыми днями он пропадал на работе. Мы встречались утром (за завтраком) и вечером (за ужином). Раз или два он провез меня по городу, показывал достопримечательности. Он давал мне деньги со словами: «Сходи куда-нибудь, развлекись». Одна, в совершенно незнакомом городе. Конечно, я никуда не ходила. Все эти деньги я просто отложила и увезла домой, чтобы потратить на свои реальные нужды. Жена отца тоже работала, и поэтому практически все эти пять дней я просидела в одиночестве в их большом доме.

Помню, меня не покидало чувство того, что я здесь лишняя. Было ощущение, что я какой-то дальний родственник – уже и не вспомнишь, по чьей линии, – который нагрянул среди ночи погостить. Выгонять, конечно, никто не станет, но и общение будет сухим и немного натянутым. Так и вышло: за ужином мы говорили о погоде, работе, каких-то несущественных и пустых вещах. Не буду отрицать, что часть вины лежит и на мне – в той поездке я чувствовала себя скованно, неуверенно и была очень закрытой. Но посудите сами: в последний раз я видела отца в 6 лет, когда в тяжелом состоянии лежала на больничной койке. А в тот момент, в гостях, я была уже молодой девушкой, взросление которой прошло мимо него. Я искренне не понимала, о чем говорить с ним и как найти общие темы для разговора. Вероятно, он испытывал ту же самую неловкость. Вот мы и заполняли эту пугающую нас обоих тишину какой-то пустословной шелухой.

Каждый вечер, когда я ложилась спать в его доме, я внимательно прислушивалась: не идет ли он в мою комнату? Я искренне ждала, что он зайдет, сядет рядом и начнет говорить. Наконец-то объяснит, что же тогда произошло и почему он ушел от нас. Я смогу задать ему все вопросы, что тревожили меня эти десять лет нашей разлуки, и он даст на них ответы. И тогда, может быть, я обниму его, а он прижмет меня к себе, как когда-то в детстве. Но он не приходил. Конечно, я оправдывала поведение отца тем, что ему очень стыдно и он не может подобрать правильных слов, чтобы извиниться передо мной и перед мамой. Конечно, я считала себя взрослой и рассудительной, но эта наивность любящей маленькой девочки никуда не исчезла.

Надо отдать должное новой жене моего отца – она относилась ко мне достаточно благожелательно. Настолько, насколько позволяла ситуация. Мне неизвестно, когда она узнала о моем существовании – при знакомстве с отцом или за пару месяцев до моего приезда, но тем не менее я не чувствовала с ее стороны никакой скрытой агрессии. Она относилась ко мне нейтрально, просто принимая факт моего существования и временного пребывания в их доме, чего не скажешь обо мне… Да, мы практически не общались с ней, но глубоко в душе я ревновала к ней. И за маму, и за себя. Я понимала, что именно эта женщина ни при чем в нашей истории с отцом. В конце концов, он бросил нас не ради нее. Но эта ревность, не воспринимающая доводы разума, напоминала о себе каждый раз, когда я видела их вместе с отцом. Когда видела, как они говорили друг с другом, как смотрели друг на друга.

Ведь порой женщины с чужими детьми могут вести себя, как дикие кошки – шипеть, скалить зубы и дыбить шерсть.

Вернувшись домой, я поняла, что благодарна этой женщине. Благодарна за то, что она не пыталась манипулировать отцом, не поддалась такой же ревности. Ведь порой женщины с чужими детьми могут вести себя, как дикие кошки – шипеть, скалить зубы и дыбить шерсть. Но она приняла меня в своем доме. Не знаю, насколько безропотно, но за то время, что я гостила у них, мне ни разу не довелось услышать недовольных шепотков за спиной или ощутить на себе косых взглядов. Почему так? Возможно, потому, что она понимала – я ей не угроза. Следовательно, она знала или по-женски чувствовала его отношение к нашей семье, к маме, ко мне. Понимание этого пришло ко мне уже позже, когда я повзрослела. И все же я до сих пор благодарна ей за то, что она не стала вставать между мной и отцом, пытаясь оттолкнуть нас друг от друга. С этим, как показала жизнь, мы справились самостоятельно.

После того как я вернулась в Благовещенск, тема отца отпустила меня. Я знала, что он жив, не бедствует и, кажется, вполне счастлив без меня. Да, почти ни на один из вопросов, мучивших меня последние десять лет, я не получила ответа, но эта поездка на Сахалин словно отрезвила меня. Я уже не была так зациклена на фигуре отца как раньше. Однако это вовсе не означало, что все мои проблемы разом решились. Некоторые из них были на поверхности. Несмотря на то что каждый подросток в какой-то момент считает себя уникальным и особенным, на самом деле он очень хочет принадлежать к какой-то социальной группе. Почти все мои подруги были из обеспеченных и полных семей. Наша же – не скажу, что сводила концы с концами, но я видела, как мама во многом отказывала себе, чтобы ее дочь не чувствовала себя ущербной и обделенной. По крайней мере, так было до появления отчима.

Несмотря на то что каждый подросток в какой-то момент считает себя уникальным и особенным, на самом деле он очень хочет принадлежать к какой-то социальной группе.

Каждое лето мои подружки с семьями уезжали отдыхать, зачастую за рубеж. Я же слонялась по Благовещенску и, что называется, варилась в собственном соку. Лишь в 14 лет я впервые выехала в другую страну, до которой, напомню, было рукой подать. Вряд ли это можно назвать невероятным и длительным путешествием. Вместе с подружкой мы поехали в Хэйхэ – город, стоящий на противоположном берегу Амура. И все же для меня это было событием. Пусть и так близко от дома, но это были другая страна, другой язык, культура и быт. Это новые эмоции и впечатления, что во сто крат было лучше привычных улиц и кварталов небольшого Благовещенска.

Перед отъездом мама спросила меня: сколько денег тебе нужно? Я ответила: сколько сможешь. В итоге в Китай я приехала с пятью тысячами рублей. Тогда курс юаню к рублю был примерно 3 к 1. У меня на руках были не самые большие деньги, так что потратить их нужно было с умом. Уж точно не на развлечения. В Благовещенске было не так много брендовых магазинов. Большим спросом пользовались Nike и Adidas, а пиком мечтаний было одеваться в Benetton. Это могли позволить себе самые гламурные девочки из состоятельных семей, но не я. В моем распоряжении был Китай и его вещевые рынки, на которых нужно было подобрать себе хороший и красивый гардероб. Желательно сразу на несколько сезонов. Хоть Хэйхэ и был рядом с Благовещенском, я не могла ездить туда каждые выходные.

Тебе никто не поможет, кроме тебя самой.

И вот мы с моей подругой долгими часам ходили, выбирали, мерили, приценивались. Она ныла, почему все так долго, зачем мы раз за разом нарезаем круги. Но я к тому возрасту была уже самостоятельной и понимала одну вещь: тебе никто не поможет, кроме тебя самой. И уж если на фоне своих обеспеченных подруг я не хочу быть замухрышкой, а денег впритык – значит, будем нарезать круги, прицениваться, щупать, мерить и торговаться.

В этом смысле я заметно отличалась от многих своих сверстниц. Мне жизнь ничего не давала просто так. Вокруг меня были примеры противоположного. Например, мама одной из моих подруг окружала дочь такой заботой, что сама приносила ей в комнату чай и еду. Мне это казалось странным. Моя мама всегда говорила: делай все сама. Я хорошо понимала почему – она и так много работала, чтобы содержать нас с братом. И я не могла, придя со школы, сесть и ждать, когда вернется уставшая мама и встанет к плите, чтобы еще приготовить нам ужин. Все, чем я могла помочь ей, все, что могла сама сделать, я делала.

И это чувство постоянной недостачи, нужды сформировало мой характер: полагаться только на себя и постоянно стремиться к лучшему, ставить перед собой большие цели. Например, мои одноклассники обсуждали, чего хотят в будущем. Это, к примеру, как сейчас кто-то скажет: «Хочу себе Hyundai Solaris». Вот такая мечта. А я уже в 12–13 лет прекрасно понимала, что стремлюсь не к этому. Обычная машина у меня и так появится – я сама ее куплю, пусть буду пахать на двух или трех работах. Но это не мой предел, потому что я хочу раз за разом заглядывать за свой горизонт. Хочу постоянно быть в пути. Искать новое окружение, новые города и возможности. Уже тогда я понимала, что Благовещенск – это не то место, в котором я хочу встречать не то что старость, а даже свои двадцать лет. Маленькими были и сам город, и перспективы, которые он давал. Если, имея большие цели, ты не вырываешься из этого замкнутого пространства, то и твое мировоззрение неизбежно начинает сужаться, становиться мещанским и местечковым. Если ты будешь чувствовать и осознавать это, но продолжать плыть по течению, то годам к 30 на тебя нахлынут депрессия и безнадега, которые окончательно потопят тебя в этом болоте.

Моя мама всегда говорила: делай все сама.

Это чувство постоянной недостачи, нужды сформировало мой характер: полагаться только на себя и постоянно стремиться к лучшему, ставить перед собой большие цели.

Я понимаю, что в этих словах многие могут почувствовать надменность. Ощущала ее и я, поэтому особо ни с кем не делилась этими мыслями, думая, что меня могут попросту не понять. Но поговорка «где родился, там и сгодился» точно не про меня.

Понимание и необходимую мне родственную душу я нашла в Диме. Мы с ним оба испытываем тягу к большему. Нет, это не жадность и стяжательство. Скорее, олимпийский девиз: «Быстрее! Выше! Сильнее!» Сегодня ты заработал первый миллион, а завтра уже хочешь десять. Не потому, что мало и золотая антилопа не должна прекращать бить копытом. Просто хочется раз за разом проверять свой предел и стараться забежать за горизонт. Буквально на днях мы вновь рассуждали с Димой: почему нам всегда всего мало? Сидя прямо за рулем, он приводит мне пример: «Вот едем мы сейчас в ламбе за 20 миллионов, а вот там роллс-ройс, в два раза дороже. Хочу ли я его? Конечно, да!»

Если, имея большие цели, ты не вырываешься из этого замкнутого пространства, то и твое мировоззрение неизбежно начинает сужаться, становиться мещанским и местечковым.

Мы с Димой уже давно могли бы не работать и сами не вести бизнесы. Может быть, даже продать их – ведь на офисы, сотрудников, проекты мы тратим очень большие деньги. Продать все и обеспечить счастливую и безбедную жизнь себе и детям где-нибудь в уютном доме на теплом побережье. Но ведь для нас это будет финиш. А мы оба чувствуем, что наш самый большой результат еще так и не достигнут, что нам есть к чему вместе расти и стремиться. Через пару недель после того, как мы купили в Москве первую квартиру, на Павелецкой, Дима сказал мне: «Это не предел». Хотя, казалось бы, нам по 27 лет и в столице мы живем всего лишь два года.

Теперь же мы смотрим на город из башни в Moscow City и вновь оба понимаем, что и это не конечная остановка. Конечно, жить в достатке – это хорошо. Но все же наша с Димой цель не материальная, а идейная. Постоянно добивайся большего до тех пор, пока можешь. Это мотивация без мотивации. Нередко замужние женщины меня спрашивают: «Катя, как ты мотивируешь Портнягина к такой напряженной работе и постоянному росту ваших доходов?» Да никак. Он сам себя прекрасно мотивирует. Все, что требуется от меня как от его жены, – дать ему благоприятную атмосферу для его кипучей деятельности. Вся эта книга, так или иначе, будет посвящена тому, как, единожды взявшись за руки, мужчина и женщина могут вместе идти к успеху.

Постоянно добивайся большего до тех пор, пока можешь. Это мотивация без мотивации.

Но Дима появился в моей жизни, когда я уже была достаточно взрослой и самостоятельной. И, как мне кажется, я стала для него именно партнером по жизни, а не просто красивой девочкой, ради которой он должен совершать подвиги. Хотя сам он признавался мне, что долго не решался на отношения, потому что считал, что пока не может позволить себе «такую» девушку. А какую – «такую»? Да, еще в школе я была одной из самых популярных девчонок и со мной старались дружить все местные «светские львицы». Способствовали этому мои навыки общения. Еще в подростковом возрасте я поняла ценность связей, поэтому научилась быстро находить контакт и сходиться с интересными или нужными мне людьми.

Всего три ингредиента: простота, открытость и доброжелательность в общении. С хорошими навыками коммуникации стать «своим» было не так уж сложно. В итоге у нашей компании всегда была «проходка» мимо очереди и заранее заказанный стол. Это в Москве сегодня нет проблем с выбором места на вечер. Куча баров, ресторанов, клубов. Всегда есть свободные места – не здесь, так через десяток метров. Надоело в одном месте или хочется сменить атмосферу – всегда есть куда переместиться. В провинции с этим куда сложнее. Что уж говорить о начале 2000-х – тогда эта культура клубного отдыха только начинала развиваться в Благовещенске. Популярные места можно было пересчитать по пальцам одной руки. И туда шли все: и молодежь, и люди постарше. Так что если на входе тебе не махали с улыбкой, то стоять в очереди на улице можно было по полчаса или и того дольше.

От меня как от его жены, – дать ему благоприятную атмосферу для его кипучей деятельности. Вся эта книга, так или иначе, будет посвящена тому, как, единожды взявшись за руки, мужчина и женщина могут вместе идти к успеху.

Всего три ингредиента: простота, открытость и доброжелательность в общении.

Когда понимаешь, что в детстве тебе не выпал джекпот, то во взрослой жизни хочется большего и лучшего. Тогда и начинать надо рано, и надеяться только на себя, а значит, усердно учиться. В той же школе важные знания даются тебе бесплатно. И их надо брать, чтобы во взрослой жизни не пришлось наверстывать, жертвуя чем-либо – временем или деньгами. Поэтому вместо того, чтобы во время уроков сплетничать на «галерке» или пересылать друг другу записки, я усердно вникала в каждый предмет вне зависимости от того, нравился он мне или нет. Я всегда сидела на первых партах, поближе к доске и учителю, чтобы ничего не упустить, и никто, и ничто не отвлекало меня от урока.

Я категорически не давала списывать, видя в этом какой-то обман. Во-первых, я ведь отвечаю только за себя, за свой результат, поэтому честно учусь, разбираюсь в предмете, сама делаю домашние задания. И жду того же от других. Это моя позиция: возможности у всех равные, другое дело – кто и как ими пользуется.

Когда понимаешь, что в детстве тебе не выпал джекпот, то во взрослой жизни хочется большего и лучшего.

Во-вторых, когда я слышала слова «дай списать», то воспринимала это как «отдай мне свое время, свои усилия и знания просто так». Для меня одной этой фразой все обесценивается. Сейчас у вас может возникнуть мысль: «Ну и вредная же ты была, Катя». А вот перенесите эту ситуацию во взрослую жизнь. Ваш коллега протусил все выходные, пока вы работали над важным отчетом. Через час – итоговая планерка, а он подходит к вам, еще немного помятый. Сперва увлеченно рассказывает, как отжигал с вечера пятницы до воскресенья, а потом так, между делом, говорит: «Слушай, дай быстро глазами пробегусь по отчету, чтобы было, что сейчас рассказывать». Поверьте, все это начинается со школьного «дай списать домашку».

При этом у моих одноклассников не было обиды на меня – я не была заучкой, задиравшей нос. Не дает списать, ну и ладно. Зато, когда нашему классу нужно было участвовать в каком-нибудь школьном мероприятии, я сразу вставала у руля. Начинала раздавать указания и распределять ребят по их ролям в команде. К этому привыкли достаточно быстро, и никто не оспаривал мое место «у руля», поскольку все получалось быстро и слаженно.

Школьный аттестат у меня был на «отлично», поэтому в университет я поступила без особых нервов и проблем. Там история повторилась. Я прилежно училась в течение недели, пользовалась популярностью и умела отдыхать. На первой же неделе занятий один из пожилых преподавателей объяснил нам, что школа закончилась, здесь все гораздо серьезнее, и первые годы мы должны работать на зачетку, которая позже будет работать уже на нас. И действительно, три курса я училась с еще большим усердием, чем в школе. Позже я могла позволить себе немного расслабиться и даже пропускать какие-то пары, но только если уже полностью понимала предмет и могла показать его хорошее знание на экзамене.

Это моя позиция: возможности у всех равные, другое дело – кто и как ими пользуется.

В свое время я задумалась: а вот эти мои самостоятельность и стремление к большему и лучшему – не от того ли, что в 5 лет моя жизнь пошла по новому сценарию? А если бы я оставалась папиной дочкой, которую балуют и носят на руках? У которой есть отец, способный защитить и решить все проблемы? Что, если бы я выросла изнеженным и капризным цветком, неспособным выжить вне тепличных условий? Не знаю, какой бы была моя жизнь, если бы в детстве рядом со мной был отец или тот, кто смог бы заменить его фигуру, его роль в воспитании.