Любимым бабушке, Чуватовой Валентине Борисовне, и дедушке, Чуватову Леониду Петровичу, посвящается.

Дизайнер обложки Юлия Борисовна Чуватова

Дизайнер обложки Ксения Константиновна Иванова

© Катя Мерт, 2024

© Юлия Борисовна Чуватова, дизайн обложки, 2024

© Ксения Константиновна Иванова, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0065-1807-0 (т. 2)

ISBN 978-5-0065-1808-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

‎

‎

‎

‎

‎

‎

‎

‎

‎

‎

‎

‎

‎‎

‎

‎

‎

‎

‎

‎

‎

‎

‎

‎

‎

‎

От автора.

Вы держите в руках долгожданное продолжение романа «Согретая турецким солнцем». Спасибо вам за это!

Я создавала книгу почти пять лет. Целую вечность по меркам современности. Сначала воодушевлённая написала пару глав, затем на несколько лет забросила рукопись. За это время свет увидели романы «92 дня» и «Однажды не в сказке», книга «Согретая турецким солнцем» собрала десятки восторженных отзывов, а в моей жизни произошло море удивительных событий. Но «the show must go on¹», как говорится. Так что история Саши и Пойраза продолжается.

В романе «Глаза цвета неба» очень много меня. Мысли, отношение к разным вещам и событиям, эмоции. Здесь мой жизненный опыт, ошибки и неудачи, которые, надеюсь, помогут вам их не повторить. Читайте внимательно, потому что за лёгким слогом порой скрывается глубокая философия.

История основана на реальных событиях, что делает её особенно интересной. Кое-что я придумала, а кое-что рассказала как есть, по крупицам собирая обрывки воспоминаний. Мне приятно было окунаться в океан прошлого. Верю, что понравится и вам.

По писательской традиции отмечу тех, без кого этой книги точно не случилось бы. Мамочка, Юлия Борисовна Чуватова, ты спасла роман, когда у меня от отчаяния опустились руки. Спасибо за чудесную обложку! Ксения Константиновна Иванова, безмерно благодарю тебя за помощь в оформлении книги и за оперативное решение всех технических вопросов. Юлия Дмитриевна Эктова, мой самый преданный читатель. Спасибо за активное участие в моей творческой жизни! Любимый муж, Реджеп Мерт, если бы ты, словно рыцарь на белом коне, не сражался за наши отношения, не было бы ни нас, ни романа. Ещё благодарю всех родных и близких. Без вашей поддержки я бы никогда не решилась писать и издавать свои произведения. И конечно, спасибо каждому, кто сейчас читает эти строки! Без вас все труды были бы напрасными.

Надеюсь, роман «Глаза цвета неба» попал к вам в нужный момент. Пусть он поможет правильно расставить жизненные ориентиры, сделать верный выбор и стать лучшей версией себя. Приятного путешествия в жаркое лето!

Вторник, 5 января 2016 года

«…ничто не могло заполнить пустоту, образовавшуюся в его жизни после отъезда человека, которого он любил как брата». (Марк Леви, «Встретиться вновь»)

Зимнее солнце потихонечку пробиралось в комнату, скользя по стенам своими холодными лучами. Я открыла глаза и лениво потянулась. «Мне снилось море», – мурашками пронеслось по телу. Посильнее укутавшись в мягкое пуховое одеяло, я с умилением взглянула на спящую рядышком маму и начала вспоминать…

Всего неделю назад мы с девочками проводили удивительное время на диком турецком пляже. Я и Настя купались в остывшем Средиземном море, а Виолетта фотографировала и мёрзла за всех троих на берегу. Мы шутили, смеялись и наблюдали за мелкими крабами, что ловко перемещались по сточенным волнами камням. «А ещё в той, прошлой, жизни был Пойраз…» – глаза мгновенно затуманила солёная пелена. Глубокий вдох. Выдох. «Теперь всё это похоже на сон. На долгий сладкий сон, который, к сожалению, закончился. Пора просыпаться».

День уже практически вытеснил утренние зимние сумерки. Я поднялась с кровати и зашагала в другую комнату.

– Доброе утро! – проговорила Лиза из-за компьютера.

– Доброе! А ты чего не спишь?

– Играю, – задорная улыбка украсила повзрослевшее личико моей сестры.

«Значит, можно шуметь», – обрадовалась я и присела к чемодану, лежавшему на полу. «Пора уже тебя разобрать, дружок!» Все подарки, гостинцы и сувениры я достала ещё в день приезда, а до вещей как-то руки не доходили. В стиральную машину отправились купальники – добыча с осенних распродаж, следом – шорты, футболки, майки…

«Ох, Настя! – меня вдруг охватила ярость. – Эти кроссовки мы с ребятами купили по твоей просьбе! Скинулись всей аниматорской командой и подарили их тебе на день рождения, потому что ты их сама попросила… А перед отъездом просто вышвырнула наш подарок из своей жизни», – мысленно ругалась я. Салатово-оранжевая реплика «Nike Air Max» турецкого производства могла бы легко отправиться в мусорку, если бы я не остановила тогда ещё подругу. Кроссовки хоть и не были фирменными, но выглядели неплохо. Я их пожалела и забрала с собой на случай выездов за город. «Как ты могла так долго меня обманывать? Как могла с такой лёгкостью избавиться от подарка, купленного от чистого сердца всем коллективом? Как ты могла делать всё то, что делала?»

– Доброе утро, мои хорошие, – пропел сонный мамин голос.

– Доброе утро, мамочка! – отозвались мы с Лизой.

– Пойдёмте завтракать.

Я твёрдо решила, что Настя не достойна моего времени, внимания и мыслей. «Зачем мне переживать о человеке, которому на меня наплевать? Я дома и хочу каждое мгновение проводить с любимыми, а все эти персонажи из прошлой жизни пусть в ней и остаются». Тёплая вода помогла смыть ожившие воспоминания о Насте и Пойразе. Я заглянула в глаза своему отражению, улыбнулась и категорически запретила грустить.

Среда, 6 января 2016 года

«Рождество – не время года. Это чувство». (Эдна Фербер)

С самого утра наша квартира наполнилась волшебством. Нарядная ёлка в гостиной переливалась разноцветными огнями под звуки телевизионных поздравлений. Чарующий аромат запечённой в духовке свинины с картофелем и зеленью доносился с кухни, а в наших с мамой фужерах прыгали пузырьки игристого. Зря говорят, что Новый год бывает только раз в году. Новый год живёт не в календаре. Он в сердце. И нагрянуть может в любой момент, если кому-то очень хочется праздника.

Общим собранием родственники решили превратить Рождество в День рождения и Новый год, которые я пропустила. Мы с сестрой кромсали овощи, курицу и крабовые палочки для салатов, мама оформляла тарелки с мясной и сырной нарезками, а часы неумолимо приближали долгожданный вечер. Предвкушение встречи с родными, радостных тостов и душевных разговоров грело мне душу, потому что за восемь турецких месяцев я ужасно соскучилась по уютным семейным посиделкам и домашней еде.

Бабушки и дедушки прибыли без опозданий, а тётю с братом и сестрой пришлось немного подождать.

– Очень рада вас всех видеть, – заговорила я, когда гости уселись за стол. – Моя поездка затянулась, и я ужасно скучала! Давайте начинать! – подняла бокал, и праздничный звон наполнил комнату.

Мои бесконечные истории об отеле, работе и Турции лились рекой. Фотографии, сувениры, восточные сладости… Родные засыпали меня вопросами и восхищениями, а я с удовольствием слушала, что произошло в их жизни в моё отсутствие.

– Ещё-то поедешь? – слегка прищурившись, спросила тётя.

В одно мгновение перед воображаемым взором пронеслись все счастливые дни, подаренные Пойразом: яркие, приятные, душевные кадры из недавнего, но уже такого далёкого прошлого. Но все они сгорели в пламени безразличия. «Он просто уехал… И даже не проводил меня. Не посчитал нужным нормально попрощаться после всего, что мы пережили вместе».

– Не знаю, – слова с трудом покидали мои губы, дрогнувшие от накатившей печали.

Тысячи крошечных серебристых лампочек осветили ночное небо. «Да-а-а… Здесь звёзды совсем другие. Здесь они холоднее. Здесь дотянуться до них нереально…» – вздохнула я. «Придётся заново учиться жить в своей стране и по новой привыкать к старому укладу».

Гости надумали расходиться.

– Саша, мне надо с тобой поговорить, – глаза бабы Валечки наполнились грустью.

Бабушку звали Валентиной Борисовной, но я с детства привыкла называть её бабой Валечкой. Звание так плотно закрепилось за ней, что и остальная родня обращалась к бабушке только так. Ласково и тепло.

– Конечно! Мы обязательно поговорим.

Солёная капля вдруг заблестела под бабушкиными ресницами и беззвучно покатилась вниз.

– Хорошо. В другой раз встретимся и поговорим. Ты не забывай в гости заглядывать, внученька!

Моё сердце сжалось. Я понимала, о чём хотела поговорить баба Валечка. О своём сыне. О моём отце.

– Оставайся сегодня у нас? – я натянула улыбку, отгоняя тёмные мысли подальше.

– У вас? Нет, Сашенька, спасибо. Не хочу создавать неудобства.

– Оставайтесь, – подхватила мама. – Разложим диван, поговорим, фильм какой-нибудь посмотрим.

«Двое против одного! Спасибо, мамочка!»

Бабушка посмотрела на меня, потом на маму, потом на обувавшихся родственников…

– А это действительно удобно?

– Не говори глупостей, – я положила руку на хрупкое плечо.

Поцелуи, объятия, благодарности и поздравления с Рождеством. Гости ушли, оставив после себя приятное послевкусие восторга. Мы с мамой и сестрой начали убирать со стола, а бабушка присела на кресло и о чём-то задумалась.

В гостиной потушили свет. Осталась лишь красавица-ёлка, что отбрасывала волшебные отблески по всей комнате. Мы уютно расположились на разобранном диване и какое-то время просто наслаждались тишиной и новогодним чудом.

– Ты к отцу-то ходила? – голос бабы Валечки звучал трагично.

– Ещё нет, – выдохнула я. – Эти дни я отсыпалась и привыкала к холоду. Не так-то это просто, после Турции.

– Понятно… Но ты навести его обязательно.

– Конечно, – слёзы без разрешения забрались в мои глаза.

– Я двадцать седьмого числа на кладбище была.

– Как это? Одна? Пешком?

Моя бабушка – ребёнок войны. Голодное детство и юность выработали в ней не только характер, но и железный стержень. Будучи старшей дочерью в семье из восьми человек, Валентина Борисовна умела отказывать себе во всём и никогда не ждать помощи. Поэтому и к сыну на полгода поехала одна, несмотря на расстояние в несколько километров между трамвайной остановкой и кладбищем и непролазные сугробы в том районе.

– Почему же мне не позвонили? – возмутилась мама. – Вместе бы съездили. На машине!

– Беспокоить не хотела.

– Бабушка! Ну, о чём ты говоришь? – нахмурилась я.

– Ничего страшного. Я сходила, посидела немного и пошла домой.

– Это же очень далеко? Ещё и в гору… По снегу…

– Ничего. Ноги не отвалились, – улыбнулась баба Валечка. – Но ты обязательно сходи к отцу.

– Схожу, – хлюпнула я. – Обязательно схожу.

Пятница, 8 января 2016 года

Меж датами рожденья и кончины,

А перед ними наши имена,

Стоит тире, черта – стоит знак «минус»,

И в этом знаке Жизнь заключена.

В ту чёрточку вместилось всё, что было!

А было всё! И всё сошло, как снег.

Исчезло, растворилось и погибло,

Чем был похож и не похож на всех.

Погибло всё моё! И безвозвратно.

Моя любовь и боль, и маета…

Всё это не воротится обратно,

Лишь будет между датами черта…

(Эльдар Рязанов, «Предсказание»)

Тянуть уже было некуда, хоть я и хотела отодвигать от себя этот момент всё дальше и дальше. Машина. Молчание. Нервное биение сердца. Путь до кладбища показался бесконечным. Сворачивая с асфальтированной дороги на занесённую снегом грунтовку, мама сбавила скорость. Мы подпрыгивали на кочках, слушали, как мелкие камешки стучали по дну автомобиля, но обе продолжали молчать. Задумчиво. Печально.

Чёрные ворота покорно впустили нас в вечную тишину. Десятки глаз смотрели на непрошенных гостей с гранитных плит, металлических стел и деревянных крестов. «Не плакать. Постарайся не плакать. Так будет лучше всем», – твердила я мысленно, когда глаза уже застилала солёная пелена.

Мама остановила машину. Ещё несколько секунд я собиралась с мыслями, затем потянула дверную ручку на себя и вышла на улицу. Промозглый ветер сразу обжёг лицо. Он кружил по открытой местности, не зная никаких преград. Завывал, наводил ужас. Ветер, казалось, был рад нашему визиту, потому что с каждым порывом становился сильнее. Мама открыла калитку и шагнула внутрь.

– Здравствуй, Андрюша, – с горечью выдохнула она. – Мы к тебе в гости приехали. Смотри, Сашенька вернулась. Вон какая она у нас стала. Загорелая, красивая, – мама бережно смахивала снег с церковного креста, на котором парой крошечных гвоздей была закреплена папина фотография.

Голыми руками я сжимала стебли красных гвоздик, не в силах пошевелиться. Ноги не слушались, а сердце колотилось где-то в висках. Пальцы заледенели, теряя чувствительность, нос и щёки горели от мороза. «Нет, не может это быть правдой. Не может. Вот сейчас я досчитаю до трёх и проснусь». Я зажмурилась. «Раз. Два. Три». Открыла глаза, но папа всё так же смотрел на меня с эмали, ветер всё так же обжигал лицо ледяными прикосновениями, а сердце всё так же разрывалось от горя. Я шагнула ближе.

– Привет, папочка, – прошептал чей-то незнакомый голос.

Я положила цветы на заснеженный холмик и посмотрела на скромную табличку под фотографией: «07.10.1971—27.06.2015».

– Вся жизнь человека, если посмотреть на то, что от неё остаётся, умещается в тире между датой рождения и датой смерти, – медленно, почти шёпотом, проговорила я.

Эту цитату Бориса Мильграма, старательно выведенную на кусочке тетрадного листа, показала мне баба Валечка накануне. Не знаю, где бабушка её высмотрела без интернета, но слова навсегда осели в моей памяти. «Тире. Просто чёрточка. Маленькая, неприметная царапина, за которой скрывается целая жизнь».

– Как ты мог меня бросить? – небрежно сорвалось с губ. – Как мог разрушить нашу банду? Как же так?