Вызываю такси, дорога до знакомого отеля кажется вечностью. Я не хочу даже думать, что мне все показалось, что сестра была права. Салфетка с моим номером эта коза могла потерять или не передать.

Пулей проношусь мимо знакомой администраторши.

– Девушка! Вы куда? – бежит стуча каблуками. – Вы к кому? – разворачиваюсь. По ехидному взгляду понимаю, что узнала.

– Я к Жене.

– Вы имеете в виду Женю Райса?

– Да. Только не говорите, что меня не помните и не пустите. Я пройду!

– Не пущу. Его нет. Он сегодня утром выехал из нашего отеля, – внутри с громким хлопком ухает надежда.

– Куда?

– Не могу знать. Лишь слышала как он разговаривал со своим продюсером об утреннем рейсе, – он уехал. Даже не попрощался и не позвонил.

– А записка, что я оставляла утром? Вы ее передали?

– Конечно.

– И что?

– Он прочитал и выкинул ее в урну, – довольно скалится, сложив ладони вместе. – Я могу вам еще чем-нибудь помочь? – качаю головой. Направляясь к выходу.

***

Я слишком взрослая, чтобы верить в сказки. Между тем так легко придумала то, чего нет. Что мой кумир, увидев меня, влюбился до беспамятства, как и я. Женя, о котором мечтает половина женского населения, полюбил бедную девушку.

Сказка.

Бреду по оживленной улице. У заводских рабочих закончилась смена, и на меня движется толпа. Получаю толчок плечом, на асфальт падает сумка, все содержимое рассыпается.

– Что ты путаешься под ногами, клуша. Смотри куда идешь! – ругает меня друг Толика.

– Извините, – собираю помаду, ключи и разлетевшийся на части телефон. Все к одному.

– Эй! Это ж Юла! Арс, тормози! – смотрю на остановившуюся машину. Из нее выбегают мои девчонки. Я всё так же продолжаю сидеть на корточках на асфальте, сжимая в руках телефон.

– Юлечка, ты чего? – Таня и Света подхватывают меня под руки.

– Мы тебе звонили раз сто, ты не отвечаешь. Домой только что ездили. Никто не открыл.

– У меня телефон сломался. Только что.

– Тань, да посмотри на нее! На подруге лица нет, а ты с вопросами посреди улицы пристаешь. Давай ее в машину.

Девчонки садятся со мной на заднее сиденье.

– Что было после концерта? – всхлипываю. Кошусь на Арсения. – Арс, сбегай в магазин. Купи чего-нибудь вкусненького.

– Светик, там народу сейчас. Все после работы прутся.

– Сходи, – с нажимом говорит Света.

– А! Понял.

Арсений выходит. На меня тут же набрасывается Таня.

– Расскажи, что случилось. Мы тут от беспокойства, как ты, уже весь маникюр съели. Уехала с Райсом, ни звонишь, ни пишешь. Мы уж не знаем что думать.

– Ага, – подтверждает Света. – Таня вообще предположила, что он маньяк. Убил и закопал. Мы в полицию хотели идти!

– Он меня просто бросил.

– В смысле? У вас что-то было? – девчонки переглядываются.

– Я такая дура! – из глаз льются слезы. Я скороговоркой все выкладываю. И про нашу ночь и про Жужу, и про скотину Толика.

– Ну, тихо-тихо, – Света прижимает меня к груди и гладит как маленькую по голове.

– Он был таким… у-у-у! И я подумала… А Нина была права, как всегда. Я не знаю, как сейчас дома показаться и посмотреть ей в глаза. А еще этот Толик! Меня от него воротит. Нина целыми днями на работе, я сейчас просто боюсь с ним оставаться наедине. Я же думала, что меня защитит Женя, как когда-то в детдоме. Что снова будет называть моя Жужу и покажет Париж, как обещал в детстве. Я ведь до сих пор храню браслет с Эйфелевой башней.

– Что какая башня?

Раньше

«Я спешу на наше с Женей тайное место, прижимая к груди пакет с вкусняшками, который принесла Нина. Представляю как мы будем объедаться конфетами, фруктами и горячими ватрушками. Сзади раздается свист.

– Воробьева! Юлька! – оглядываюсь.

За мной бежит Ромка Селиванов вместе со своими дружками. Я прибавляю шаг, добегаю до нашего парка. Ромка меня догоняет и пихает на забор.

– Куда спешишь? – прячу за спину пакет.

– Гуляю!

– Да? А мне шепнули, что к тебе сестра приходила.

– Приходила.

– И принесла что-то?

– Нет. Откуда у нее?

– Врешь, крыса! – толкает меня в плечо. – Мотя, забери у этой предательницы передачку.

У меня вырывают пакет.

– Отдай!

– Ты правил не знаешь? Все что передают, должно по-братски делиться. А раз ты скрысятничала, значит вообще ничего не получишь!

– Я не крыса! Ты мне просто не брат! И делиться с тобой я не должна! Отдай! А иначе…

– Что иначе?

– Я все Вере Палне расскажу! – вру конечно. Просто обидно. Нина купила на последние деньги, все утро мои любимые ватрушки с картошкой пекла, а есть будет козел Ромка. Ромка дает мне пощечину.

– Руки убрал, сука, – слышу знакомый голос. К нам направляется Женя с перекошенным от злости лицом.

Чё я вцепилась так в этот пакет? Просто капуста тушеная детдомовская поперек горла стоит. Так хочется домашнего. А сейчас из-за моего малодушия еще и Женька огребет.

– Женечка, – встаю между ними, пытаюсь достучаться до его разума, но в глазах цвета карамели звериный блеск и жажда расправы. – Хрен с ним! Пойдем.

– Иди, Жужу, – ласково. – Я сейчас подойду, – задвигает меня за спину.

– Ты чего, Костров? Она же крыса! Все себе забрать хотела.

– Пакет верни, – от его голоса спокойного, полного металла, становится плохо.

– Жень! – но он не слушает.

Хватает Ромку за грудки бьет кулаком. Парни Ромки накидываются на Женю, но получив пару раз от него, падают на землю.

– На девушку руку решил поднять! Урод! – Ромка под непрекращающимися ударами падает. – Вставай! Я не бью лежачего!

– Да подавись своими огрызками, – кидает в меня пакет.

Мне так страшно. Не за себя. За него.

Женя обнимает меня и целует в висок.

– Испугалась, маленькая.

Мы идем к нашему месту, а сзади слышатся: «Тили-тили тесто! Жених и невеста!»

Сидим напротив друг друга на нашем дереве.

– Больно? – вытираю кровь с костяшек Жени.

– Нет. Да оставь ты! – он взволнованный и озабоченный.

– Что случилось?

– Тетка с дядькой в Париж забирают, – я замираю, смотрю на него не моргая.

– Жеень, – хлюпаю носом. Он прижимает меня к себе. – А как же я?

– Я вырасту и приеду за тобой. Заберу в Париж. Покажу тебе башню, мы будем гулять по берегу Сены. У дяди есть своя яхта, покатаемся.

– Обманешь. Забудешь.

– Никогда. Слово пацана. И вот, – одевает мне на руку браслет с маленькой башней, – чтобы и ты не забывала.»

Сейчас

– А он забыл! Все забыл! Прошло то всего ничего лет. Мне тогда двенадцать было. – Таня и Света слушают открыв рот.

– Так та песня это для тебя была?! – первой очухивается Таня. – А-а-а-а! Это так романтично!

– Было романтично, а стало пошло. Переспал, уехал. Даже не позвонил.

– И что делать будешь? – Света смотрит изучающе.

– Не знаю.

– Не раскисай, Юла! Напишешь на его страничку.

– Я не хочу навязываться.

– Ерунда!

– Не буду я сказала, – твердо говорю.

– Ладно. Поехали ко мне. Переночуешь. От меня позвонишь сестре. И про старого кобеля Толика тебе нужно рассказать все Нине. Пусть гонит его взашей.

***

Марина Владимировна, мама Светы, делает завтрак. Ловко переворачивает сырники.

– Давайте помогу, – предлагаю свою помощь.

– Не стоит, Юлечка. Я сама. Ты выглядишь не выспавшейся. Неудобно на надувном матрасе? Да и Светик, поди, всю ночь болтала, спать не давала.

– Да нет. Все нормально, – подруга пыталась меня отвлечь предстоящей учебой, избегая темы случившегося. Но после моего очередного «угу» – отстала.

Мысленно я была не с ней, а там, в том номере. Раз за разом прокручивала события рокового вечера и искала признаки фальши. Женя был искренним. И увлечен мной. Неужели он такой со всеми?

А вдруг сейчас он с другой? Так же смотрит на нее, целует.

Нет. От этой мысли начинаю сходить с ума.

– Из-за разговора с сестрой переживаешь? – хмурюсь. Нина говорила со мной сухо, формально. Всё ещё обижается на мои необдуманные слова.

– Я ей очень неприятные вещи сказала, потом пожалела и извинилась, но уже было поздно.

– Света тоже мелет языком как помелом. И ссоримся и ругаемся. А потом миримся. И вы помиритесь. Одна ж семья.

В кухне появляется заспанная Света.

– Про меня сплетничаете? – садится рядом со мной. – Ты как? – шепчет, чтобы мама не услышала.

– Нормально.

В кухню с визгом забегают близнецы.

– Мам! Она мой рюкзак стащила!

– Мам, она врет! Это мой!

– Леля! Коля! Марш умываться, собираться в лагерь. Итак, каждое утро, – сетует Света.

– Еще и я свалилась на вашу голову.

– Да перестань ты! – пиликает телефон. – Арс написал.

Света с улыбкой на лице печатает что-то.

– В разговоре из него и слова не вытащишь, а по телефону «доброе утро, мой Светлячок», пишет, что скучает, любит. Такой милый, поганец.

– Повезло тебе, – а у меня ничего такого нет и не будет. Никаких милых смсок, ласковых слов, ухаживаний и свиданий. И виновата в этом я сама. Не стоило доверять Жене.

Куча хороших парней бегали за мной, а я все верила в сказку, что приедет Женя и заберет меня. Верила детскому обещанию.

– Прости, Юла. И у тебя все будет. Ты просто не того выбрала. И я виновата. Нельзя было тебя с ним отпускать.

– И чтобы ты сделала? Наручниками к себе приковала? Я сама пошла с ним.

Раздается звонок в дверь. Слышу голос Нины, как сестра переговаривается с папой Светы. Напрягаюсь. Через минуту сестра заходит в кухню.

Строгий взгляд, брошенный в мою сторону. Такой же, которым она смотрит на провинившегося ученика. Она и тигра укротит одним взглядом. Я съежилась. Виновато опускаю голову. Чувствую свою вину.

– Поехали домой, – холодно бросает, поправляя очки.

– Нин, ну ты чего? Пусть девочка поест, – возражает мама Светы.

– Дома поест, – грубо обрывает сестра.

– Ничего, Марина Владимировна. Я поеду. Спасибо, что разрешили переночевать.

– Дома то места нет, – фыркает Нина.

Я обнимаю на прощание Свету. Она шепчет, чтобы я рассказала про Толика.

До дома добираемся на маршрутке. Нина всю дорогу молчит. Злится.

– Ты каждую ночь теперь будешь ночевать где попало?

– Дом Светы – не где попало. Она моя подруга!

– Им без тебя тесно. Считаешь себя взрослой, а поступаешь как ребёнок. Вечно витаешь в облаках. Взрослеть уже пора.

– «Этот» дома? – пропускаю нотацию сестры мимо ушей.

– На работе. И не «этот», а Анатолий! Сбежала, снотворное ему подсыпала. Детский сад какой-то.

– Ты даже не знаешь почему! – Нина резко разворачивается.

– Так просвети меня.

– Твой Толик, – мнусь я.

– Ну!

– Он приставал ко мне, – я жду какой угодно реакции, но точно не горькой усмешки в ответ. – Что ты смеешься?

– Не думала, что ты опустишься до такого наглого вранья. А ведь Толя предупреждал, что ты будешь всячески пытаться его выставить в неприглядном свете. Потому что я к нему прислушиваюсь, и держу тебя в ежовых рукавицах.

– То есть, ты веришь ему, а не мне?

– А должна? Ты врешь мне, что ночуешь у Светы, сама отправляешься на концерт, практически, в чем мать родила. Я велю тебе сидеть дома, а ты сбегаешь подсыпав, снотворное моему мужчине. От визита к гинекологу отказываешься. А почему? Потому что переспала с первым встречным, – краснею, давлюсь словами протеста. – И после этого обвиняешь Толю в такой гнусности. В которую я не верю! То есть, столько раз ты оставалась с ним вдвоем, и только сейчас, когда тебе нужно было прыгнуть в койку к этому звездуну, вдруг Толя стал аморальным ублюдком. Ты просто перешла все границы! Как хорошо, что мама с папой не видят в кого ты превратилась, – хлещет словами и уходит.

Зрение мутнеет от непролитых слез. Забегаю в подъезд, прислонившись спиной к стене, жадно глотаю воздух, пытаясь прийти в себя. Я всегда хотела, чтобы родители там на небесах гордились мной.

Нина, конечно, сказала ужасные слова. Но она права. Я просто опустилась на самое дно.

Шла в номер Жени, не думая о последствиях. Мне казалось, что сказка, о которой я так мечтала, воплощается в жизнь. Смотрела на него и только и могла думать, какой он красивый, какая улыбка и как от него вкусно пахнет. Полностью отдалась нахлынувшим чувствам. Млела от каждой ласки, поцелуя.

Дура, с мозгом морской звезды.